2601- Помолись и покайся

         Радуйся, лучами чудес всех просвящающая.
            Из Акафиста Казанской иконы Божьей матери
        +
         Я держусь
         ожиданьем плохого –
         креста.
         Вот случается жуть,
         испита,
         прожита
         до начала ее.
         Только это спасает
         мое бытие.
               Юлия Миланес
   
Каждый в радости весел и юн, и лихач,
В каждом возрасте грань отодвинув, взлетаем.
Но однажды приходит расплата - хоть плач
И никто не поможет. Что дальше - не знаем.

Ни родня, ни друзья не стоят за душой,
Даже те, кто стоит за спиной, обессилев.
И тогда - одиночество, ибо со мной
Нет из них никого, кто воистину сИлен.

И тогда пробивается чудо-росток
Через тьму и неверие, страх и сомненье,
И читаешь хваление в несколько строк,
Этой женщине, людям родившей спасенье.

Чтобы лик разглядеть - зажигаешь свечу,
Не взирая на свет превеликого солнца.
И молчу пред иконой и, все, что хочу,
Я не смею просить. Песнопенье несется,

Размягчает сургуч, что скрепляет конверт,
Где скомкалась душа - ни вздохнуть, ни согреться
И, почти что сломалась - раз выхода нет,
И одно лишь живое - болящее сердце.

И, о чудо, слеза покатилась из глаз,
И коснулись колени ушедшего пола...
Что сейчас прорвалось - это не на показ,
Ничего не оставив для самоконтроля.

Только к взгляду глаза - единения нить
И на грудь перекрестье от права до лева,
И великая просьба: понять и простить,
Богоматерь Святую, родившую девой.

Иссякает слеза, поднимаюсь с колен,
А она из оклада, с милейшей улыбкой:
Помолись и покайся, и жди перемен,
Как бы страх ни страшил - Бог исправит ошибки.
------------------------------------

«Богородичен. СинтезЪ» (Выход Из Под Контроля)

Отправимся на несколько веков назад. Первая печатная книга на Руси была Евангелия. Кто не знал? Дело в том, что достопочтимые Кирилл и Мефодий были монахами. И долгое время наше литературное наследие развивалось как религиозное песнопение и молитва. И церковнослужители в этом очень преуспели! Например, ассонансные рифмы встречаются в Акафисте Святого Николая Чудотворца, задолго до творений поэтов Серебряного века.