Бард и Патрик

Его по имени не знали -
Был одинок и стар певец.
Взносил мольбы прекрасной Грайне,
Речам премудрым был отец.

Всегда босой, как луч, бесшумно,
Ступал он в травы на холмах.
Как только распускалось утро
В прохладных росах на цветах.

Пил из следа пугливой лани,
Питался тем, что день пошлет.
Богов забвенных громко славил,
Когда настал иных черед.

Хотя б годам и счет потерян,
А на пирах почетный гость,
Остался миру древних верен
Жить так, как исстари велось.

Глубоких чащь и полумрака,
Зеленой сени темных крон
Хозяин. Там - обитель барда,
Что жил в безвесности с тех пор.

Однажды, вечером дождливым,
Монаха встретил у реки.
Закону верный, справедливый,
Он не подал ему руки...

Монах глядел открыто, просто,
Снимая юркую форель
Великому дивился росту
И косам долгим, до колен...

"Известно, здесь места глухие -
Он бросил рыбу на траву -
Но люди бродят неплохие
Я их "заблудшими" зову.

Охота ж, бард, тебе томиться
В угрюмой сырости лесной?
Как было б лучше покреститься,
Приняв на старости покой? 

Глядеть - могуч, а духом - карлик.
В изгнаньи дар свой источил.
Внемли речам, что молвит Патрик!
Вернуться - тысяча причин!"

От быстрых вод лицо он поднял,
Когда приникнув к влаге - пил,
И серебристых капель сотней
Покатый берег окропил.

"Когда луна откроет око, -
Глубокий голос зазвучал -
Немного в вере станет проку,
Что ты Ирландию венчал.

Когда заслышишь голос ночи,
И волк учует крови след -
Кого умолишь, непорочный?
И чем укроешься в ответ?

Снега времен тебя заносят,
Дождем осенним след размыт;
Поет недаром вечный Ойсин -
К бессмертью путь тебе закрыт."

Монах зашелся смехом тихим,
С земли собрал дневной улов
"Тебя, язычник, водит лихо,
Наслышан я подобных слов!

Не страшен мне светильник мрачный,
Что славой даром наделил.
Повсюду будет путь удачный,
Который бог определил!

Убийца бросится по следу?
Ну что ж? Победа до поры.
Не знает строгого завета -
Пребудет с левой стороны.

Известен Суд по божьей правде,
Что с беззаконными свершит?
В исходе дней. И верных ради.
Какой же смысл мне вечно жить?"

Бард камень поднял. И, подбросив,
Едва не павший, подхватил:
"У сил земных монах не просит,
Но рыбки доброй наловил... "

"На пользу все, что бог позволит,
Не все позволено - вот сказ.
Река мне яства производит,
Но воля вод мне  - не указ!"

"Так и волна приказ не ищет -
С улыбкой грустной молвил бард
- И что сейчас считаешь пищей,
По смерти нас с тобой съедят."

"Мой дух пребудет в царстве божьем! -
Руками Патрик потрясал
- Твои, язычник, мысли ложны,
Их враг святого подсказал!

Ведь тело - пыль, из праха взято,
В него уйдет, спустя года.
За первородный грех расплата,
Но в духе жив я навсегда!"

"Так восжелай даров нетленных! -
Бард рассмеялся, возразив. -
Ты дух, как есть, а брюхо - бренно
Влечет к земному, искусив...

Скажу теперь иное слово,
Что будет кременя прочней!"
Могучим гласом Патрик скован
Под блеском вспыхнувших очей.

"Тебе внимая, трижды десять
Доселе прожитых времен,
Сложили три печальных песни,
О вере, коей ты пленен...

Сам не поведаешь? Ну что же,
Один исполню я запев,
Как в свитке, пахнущего кожей,
Однажды символ ты узрел.

Был точно сном объят и робкий,
Едва дрожал огонь свечи.
Ум любопытный, тонкий, ловкий,
Слова из свитка заучил...

Ни моря пенного сиянье,
Ни мгла густеющих лесов,
Ни девы теплое дыханье
Не источили прелесть слов...

И ты ушел, былое свергнув,
Как позже память низвергал
Ликуя, праздновал победу,
Над Божеством, что поругал...

Но в грязь летела не святыня,
И не народ бывал судим -
Вихрь бушевал в душе остылой,
Казня себя собой самим... 

В скитаньях, гибнущего духа,
Боль умалилась ходом лет.
Ты стал мудрей. Но сердце глухо,
Презрев священный жизни свет...
 
Огонь свечи искру метает.    
Как прежде - свиток пред тобой.
И тени странные витают,
В игре пера и под рукой.

Никто твоей не внемлет драмме -
В копченом воздухе торчит
Как будто надмогильный камень.
Монах безрадостно молчит...

Но даром-ли? Коль слов плетенье,
И мудрость чужеземных книг
Не изъясняют смысл творенья.
Его в исканьях не постиг!

И что теперь - всё это прахом!
К чему дорога привела?
И падает слеза монаха
На нос истертого пера..."

Он замолчал, на небо глянув.
Дождь утихал, мерцая в ночь
Хрустальным блеском редких капель.
Что тьма не в силах превозмочь...

"Благим желаньем озадачен,
Довольно я узнал из книг! -
Вторую песню Патрик начал -
Когда бывал уже старик...

И видел сны - по божьей воле,
На берег Эриу ступал.
Нелегок путь лежал по морю,
Но здесь нашел, чего искал.

И не чужой в стране далекой
Здесь все знакомо с детских лет
Плененный, трудные уроки,
Впитал, как холм - зеленый цвет...

Ты знал о том, судья мой грозный?
Прозрел от духов блеск оков?
Изведал соль потоков слезных,
От беззакония воров?

И кем во-тьме кромешной ночи,
Испив отчаянья и бед,
Во-мраке дум, грехом порочных,
Был призван дать святой обет?

Как попирал пятой босою
Холодный глянец первых рос,
Ночной, безвременной порою
Под блеск зарниц далеких гроз?

Как я бежал, прочтешь-ли в звездах?
Расскажет быль сию река?
И как уверовать непросто
Юнцу, чья доля так горька...

По Высшей Милости спасенный,
Отныне в рясу облачен
Счастливым ветром унесенный,
С тех пор учил, чему учен...
 
Так пали, Божьим Словом биты,
Кумиры лжи седых времен!
Разбиты каменные плиты -
Повергнут ниц кровавый Кромм!

И пусть гордиться не пристало -
На сердце чувствую покой.
Иное время ныне стало,
Запомни, бард! И Бог с тобой..."

Он повернулся, рыбу вздернув,
На кольца скользкой бечевы.
Тела серебрянные, мертво,
Сверкали в отблесках луны...

Уже кустов раздвинув ветви,
Монах взглянул на узкий брег.
Где на камнях при тусклом свете
Остался тот, чей идол сверг...

"Бежишь исхода, Патрик? Что же?
- И косы тонкие легли,
Как плети мягкие по коже
Воздетой вверх его руки.

Бард распрямился старым луком,
Расшитый пояс подвязал.
Сухую ветвь подняв, без звука,
Он на светила указал:

"Стареет ночь, ее дыханье
Свежо и ясно - без причин.
Ты чуешь их благоуханье,
В ком Третьей Песни был зачин?

Цветы лугов просторов дали,
Венцы по капле серебро,
Веками людям щедро дарят,
Как твой Адам свое ребро...

И ты уйдешь, и мне наступит,
Порою темною конец...
Но время сил их не остудит,
Для молодых явив сердец.

И в этом сне, и в этих грезах,
Что ныне видны над тобой,
Отнюдь не жизненная проза,
Но сказка, ставшая судьбой...

Внимая книгам древность рушил,
Богов неузнанную тень,
Народ твой голос властный слушал,
Как звук шагов - младой олень...

Идя во-след. Но что осталось?
В воде холодной тех следов?
Как прежде - небо отражалось,
Все в серебре ночных цветов...

Ты понял это рано-ль, поздно -
Стояла сумрачная мгла
И ночь глядела так серьезно,
Как только истина могла...

Я помню день - ты все оставил,
Придя с зарей на этот брег.
Свет первый раз рыдать заставил
И Книги мир навек померк...

Среди поваленного Кромма,
И в камне брошенных святынь,
Не различал Святого Слова,
Но лишь пораненую быль...

С тех пор напрасно совесть мучит,
Живого сердца не унять.
Пусть небо застилают тучи,
Над ними звездам воссиять!

Какая ж малая тропинка,
Средь паутин всех узких троп
Тебя, как легкую былинку,
К цветам небесным вознесет?"

В лучах нагрянувшего света,
Монах скользнул за ночью вслед.
Ни слова не сказав ответом:
Поступок - лучший был ответ... .