Язык и ум Африки

 Язык и “ум” Африки
Мораль и абстрактное мышление

Проф. Юджин Валберг
Prof. Eugene Valberg

Негритянское слово
 Я американец, с 1976 по 1988 год жил в Ю. Африке, преподавал философию в ряде университетов. Приехав в Африку, я мало что знал о ней и её людях, но начал учиться. Я заметил,  что африканцы редко держат обещание и не извиняются, когда они не держат слово. Будто они не знают, что сделали нечто, требующее прощения.
Потребовались годы понять, почему негры так себя ведут. Сегодня я могу объяснить это и другое поведение, которое характеризует Африку. Я знаю, что мораль требует абстрактного мышления, как и планирование будущего;  и отсутствие отвлечённого мышления объясняет многое в поведении негров.

А зачем тебе словарь!
 Мои выводы – результат более чем 30 лет жизни среди негров. Возможны и другие объяснения моих наблюдений.
Первые подозрения об отсутствии у них беспредметного мышления пришли из изучения языков Африки. У студентов Нигерии я спросил, как сказать на вашем языке:
– Кокос висит посередине высоты дерева?
– Так сказать нельзя, – объяснили они. – Все, что вы можете сказать, это вверх.
–  А как на самом верху?
–  Нет. Просто вверх.
Оказалось, у них нет понимания градации.
В Найроби, я узнал кое-что ещё об их языках и мышлении, когда две женщины удивились, что я пользуюсь английским словарём.
– Разве английский не ваш язык? – спросили они.
– Да, – сказал я, – он мой родной.
– Тогда зачем вам словарь?
Их потрясло то, что мне нужен словарь, а я был потрясён их вопросом. Я объяснил, что в случае неуверенности в значении слова я сверяюсь со словарём.
– Но если английский ваш язык, – повторили они, – как могут быть слова, которых вы не знаете?
– Что? – удивился я. – Никто не знает всех слов своего языка!
Я узнал, что ограниченность отвлечённого мышления объясняет многое типичное для Африки.
– Но вот мы же знаем все слова кикуйю (язык), каждый знает, – возразили они.
 Я был удивлён ещё больше, но затем стало ясно, что, так как их язык устный, он существует только в памяти говорящих. Поскольку есть предел памяти, размер словаря остается малым и более-менее постоянным. Письменность расширяет словарь за пределы памяти, чтобы кто-либо мог знать его весь. Но если размер языка ограничен, то и ряд понятий в нём будет короток; следовательно, язык и мышление будут ограниченными.

Нужда в слове?
Африканские языки были достаточными в доколониальное время. Они беднее и в сравнении с западными, и в попытках подражать Западу. Составлено много двуязычных словарей Запад – Африка, но существует всего несколько словарей только для одного афро-языка, ведь их носителям они не нужны. Я читал словарь зулу, это маленькая в мягкой обложке брошюра в 252 стр.
Мои изучения языка зулу начались со звонка в отдел африканских языков Университета Витвотерсранда в Йоханнесбурге и с разговора с белым: существовало ли понятие точность в зулу до встречи с белыми?
– О, – сказал он, – это типично европейский вопрос! –  и повесил трубку.
Я снова позвонил, говорил с другим белым и получил такой же ответ.
Я позвонил в Университет Южной Африки в Претории, и говорил с молодым негром. Мой местный опыт помог мне найти с ним общий язык. Он нашёл мои вопросы очень интересными и пояснил, что на зулу точный означает сделать, как по прямой линии.
– Было ли это слово и понятие в исконном зулу?
– Нет, оно добавлено составителями словаря. Но он заверил меня: со словом обещание всё иначе. Я был скептичен. Как насчет обязательство? У нас был один и тот же словарь (англо-зулу, Witwatersrand University Press, 1958), я посмотрел. На зулу обещать значит как будто связать свои ноги. Он сказал, что слово добавлено составителями. Но если у зулу не было понятия обязательство, как они могли иметь понятие обещание, так как обещание есть устная форма обязательства? Я был заинтересован и сказал, не потому ли негры не выполняют обещаний и не извиняются, так как это нечто несуществующее.
Казалось, в его голове зажглась лампочка.
– Правда, – сказал он, – изитембисо на зулусском неправильное слово.  Когда негр обещает, он имеет в виду может быть, сделаю, а может, и не сделаю.
Я заметил, что это такое обещание глупо, ибо обещания привязать слово к действию. Если не уверен, человек говорит: обещать не могу, но постараюсь. Негр сказал, что слышал, так говорят белые, и он до нашего разговора никогда не понимал, что это значит. Мой друг заметил: если негр обещает, он имеет в виду попробую, но не делает ни того, ни другого.

А кому нужны мозги!
Безответственность негра не в языке. Трудно верить, что, прожив с белыми так долго, они не знают этих слов; да и совпадений слишком много: такое же поведение в Нигерии, Кении и Папуа-Новой Гвинее, где я тоже жил. У негров нет понятия ответственность, потому они и не понимают её значения в жизни. Это различие умственных способностей.
 Обратите внимание на слово обязательство в языке зулу: как будто связывать свои ноги. Обязательство связывает, но морально, не физически. Это отвлечённая идея, и поэтому у зулу нет этого понятия в поведении, а в словаре для него слова. Что же авторы словаря сделали? Они взяли физическое понятие и сделали его абстрактным. Ноги, веревка, связывание – всё материальное и наблюдаемое и поэтому негру понятное; тогда как осознать, что такое обязательство как понятие им даётся. Факт определения понятия таким образом есть доказательство моего заключения, что мозг зулу почти не имеет абстракций, и это есть показатель неспособности негров к беспредметному мышлению.

Чистое мышление
Абстракции не существуют в пространстве или во времени. Они нематериальны и не воспринимаются органами чувств. Они часто вещи, которые не существуют. Что будет, если каждый будет бросать мусор куда попало? относится к тому, чего нет, и мы надеемся, не произойдет; но мы способны думать об этом.
Знание, обретаемое органами чувств, происходит во времени; то, что мы видим, существует в пространстве; но мы не способны  воспринимать ни время, ни пространство органами чувств, только умом. Точность тоже абстракт. Мы можем видеть и трогать предметы, сделанные с точностью, но понятие точность воспринимается только  умственно.
Как мы обретаем невещественные понятия? Достаточно ли сделать предмет с точностью, чтобы иметь понятие точности? Африканцы делают неплохую резьбу по дереву, делают с точностью, так почему же нет этого понятия в их языке? Чтобы такое случилось, нужно не только делать нечто с точностью, но нужно прийти к понимаю, что существует такая идея, а уж затем дать ей имя.
Как мы постигаем такие понятия, как уверенность, сомнение? У нас есть уверенность, и даже у животных она есть. Когда пёс виляет хвостом, услышав шаги хозяина, он уже "верит" опыту: хозяин подходит к дому. Но это не имеет отношения к самой вере.
Мне давно ясно, что негры не способны воспринимать абстрактные идеи. Но такое мышление необходимо для развития понятий. Так что не удивительно, что афро-языки имеют так мало умозрительных терминов. Хотя, отсутствие самоанализа тоже имеет свою пользу. Невротическое поведение, характеризующееся чрезмерным и нездоровым самосознанием, – редкость среди негров. Я также уверен, что сексуальная неспособность, в которой много самокритики, меньше распространена среди негров, чем белых.

Время. А потрогать...
Время – еще одна абстракция, с которой у негров трудности. Несколько негров подъехали на авто и припарковались, блокируя выезд моей машины.
– Эй, – сказал я, – вы не можете оставить её здесь.
– О, Вы уезжаете? – спросили они вежливо и доброжелательно.
– Нет, – ответил я, – но должен буду скоро. Паркуйтесь рядом.
Что они и сделали.
Вероятность того, что я могу захотеть уехать позже, для меня была очевидной; их же мышление покрывало только здесь и сейчас. Они спросили:
– Если вы уезжаете прямо сейчас, мы понимаем; но если не сейчас, то в чём проблема?
Таких встреч было много, и ключевой вопрос всегда был: "Вы уезжаете сейчас?". Будущее для них не существует. Да, оно будет: но сейчас же его ещё нет. Люди, которые не могут представить изменение, которого ещё нет в настоящем, не могут думать о будущем.
По-зулусски будущее//изихати, одно слово для времени и пространства. Это значит, что эти понятия в их мышлении не разъединены. Но у них нет и слова для понятия прошлое , т. е. времени до  настоящего. Прошлое, да, было, но его больше нет. Люди, которые не умеют мыслить о вещах не существующих в настоящем, не могут думать ни о прошлом, ни о будущем.

Благодарности захотел
Это видно также на таких чувствах, как благодарность, верность, которые редкость для негров. Мы чувствуем благодарность за то, что произошло в прошлом (а верность это расчёт на будущее), но у тех, для кого прошлое и будущее не имеют смысла, и возникновение таких чувств маловероятно.
Почему заметить это заняло у меня более 20 лет? Я думаю потому, что наши представления о времени настолько укоренены в нашей мысли и культуре, что мы даже не отмечаем их присутствия; следовательно, возможность,  что другие могут ими не владеть, просто не приходит нам в голову. Поэтому мы не видим доказательств, даже когда они смотрят нам в лицо.

Цифры, числа и забота
Cтатья в африканской газете “Finding New Languages for Maths and Science – Отыскание нового языка для математики и науки”, Star (Johannesburg). "Словарь ксхоса имеет одно слово для плоскости и многоугольников – трёх-, четырёх-, пяти- и шестиугольников...". Потому что этих понятий не существует в языке ксхоса, а это один из двух самых распространенных языков Ю. Африки (ещё зулу). В США у негров наблюдают "...тенденцию к приближённому обозначению пространства, числа, времени вместо стремления к абсолютной точности" (Star).  Эти так же плохи в математике. Обратите внимание на тройку: число,  пространство, время. Это совпадение, что с этими тремя абсолютными абстракциями негры везде где бы ни были имеют те же трудности?
Слово число в словаре зулу нинги, оно значит много, что вовсе не то же самое, что идея число. У зулу нет концепции числа.
Правление белых в Ю. Африке закончилась в 1994. Через 10 лет пошли перебои с электричеством до кризиса. Причина: нет техперсонала для обслуживания оборудования. Цель обслуживания – будущее. В словарь для обозначения этого термина вставили слово ондла: 1. кормить, помогать (ребёнку); 2. смотреть (за растениями). Нет у зулу понятия забота о будущем; и поэтому утверждение африканцев "в Африке ничего не работает" не преувеличение.
Нью-Йорк Таймс пишет: в городе работает программа поощрения негров деньгами за "приход в школу и посещение экзаменов", каждый имеет возможность "заработать" целых $ 500 за год.  Ученикам-неграм платят за приход в класс, за прочитанную книгу, за сдачу и просто появление на экзамене. Родителям город платит за то, что они "работают полный рабочий день, откладывают деньги на медстраховку, приходят на собрания".
Смысл: негры не хотят учиться, им это не нужно, ведь учёба – это забота о будущем, то есть о том, чего не существует сейчас. Принимая во внимание неспособность негров к учёбе, не удивительно, что они не хотят учиться; и использование денежной приманки есть доказательство их неспособности.
В словаре зулу мотивировать//банга, что значит: 1. причинить, сделать неприятность, создавать проблему; 2. отбивать претензии, бороться за наследство; 3. приготовиться к походу. Но сколько я спрашивал негров, что такое банга, они не имели ни малейшего представления. Но как банга может передать идею мотивация, если у зулу нет такого понятия. А если нет понятия – не может быть и слова для него. Это объясняет необходимость платить неграм, чтобы они вели себя, как если бы имели мотивацию.
"Таймс" цитирует жалобу Дарвина Дэвиса на город, “обращаю внимание, плата за приход в школу ничтожна... так сколько же это уроков  ребёнок должен отсидеть, чтобы купить последнюю видеоигру?!“.
Вместо стыда за такую "программу", этот негр-активист жалуется: платят мало! Он не понимает, как его замечание бьёт по его же людям, он морально туп; но его взгляды отражают “культуру” негров: мораль не есть внутреннее влечение, а нечто, навязанное извне.

Если нельзя, то можно
Об открытиях покойного лингвиста Уильяма Стюарта, который долгие годы в Сенегале изучал местные языки. Западные культуры прививают ребёнку норму: не делай этого!,  которая для взрослого становится: этого делать нельзя;  такого нет в "культуре" негров. Они в подчинении племенных старейшин и других властителей. Когда племена распались, правителей не стало, а так как внутренняя мораль никогда не существовала, то последовала неограниченная преступность, наркомания, распущенность и т. п. Где была власть как в Ю. Африке при белом правлении, в колониях Африки, на сегрегированном юге США, там полиция держала поведение негров в границах. Но когда и эти органы управления ушли, пришло необузданное насилие.
Почему африканские культуры не имеют норм поведения; то есть, почему они никогда не занимались нравственностью? Историческая случайность? Скорее всего, это результат неспособности к абстрактному мышлению.
Подтверждение идей Стюарта можно найти в либеральной публикации журнала "Boston Review". В статье "Делай правильно: Научное исследование познания ради всеобщей морали" Ребекка Сакс различает "обычные" и "моральные"правила. Обычные поддерживаются властями и могут быть изменены; моральные же не установлены властью и не могут быть изменены. "Даже трёхлетние дети различают моральные и обычные проступки",  – пишет она. Единственное исключение, по словам Джеймса Блэра из Национального института здоровья, –  психопаты, которые проявляют "постоянное агрессивное поведение." Для них правила исходят только от внешней власти, без которой "разрешено всё". Вывод таков: "здоровые люди во всех культурах уважают различия между обычными и моральными нормами".
Анита Якобсон-Виддинг описывает свой опыт общения с племенем маныйка в Зимбабве: "Я хотела найти слово, которое соответствовало бы английскому понятию "мораль". Я объясняла что это, просила описать нормы хорошего поведения по отношению к другим. Ответ был единодушным – "тсика". Когда я спросила  двуязычных членов племени, что такое "тсика" по-английски, они сказали: "хорошие манеры".
Она заключила, что поскольку хорошие манеры суть обычные, а не моральные нормы, маныйка не имеют концепции морали. Но как бы объяснить отсутствие? Объяснение мисс Якобсон-Виддинг типичный нонсенс либерала:  "Понятия морали не существует, потому нет понятия".
Отвергаемая сегодняшней политкорректностью народная мудрость "негр – ребёнок в теле взрослого", имеет основу. Средний взрослый негр имеет IQ среднего 11-летнего белого. В этом возрасте белым детям больше не нужно внешнее насилие для усвоения морали, она становится внутренним стимулом.

Животная жестокость
Жестокость – эту особенность негров либералы в упор не видят. Но така животная кровожадность требует объяснения. В книге "Поездка по Югу" Дэвида Роббинс пишет: "Городской чиновник видит людей, которые смакуют насилие. Это похоже на вакханалию дикарей, в которой зверствуют существа, которые выглядят вроде людьми. По ничтожному поводу жажда крови, которая живёт в них, пробуждается. И тогда они хотят видеть смерть, и они ликуют и передразнивают страдания жертвы и  получают особенное удовольствие, наслаждаясь смертью мучительной и медленной" (Citizen "Johannesburg").
В этом есть нечто так несказанно похотливое даже за пределами разврата, чего  мозг Человека не может объяснить. Это не просто отсутствие сочувствия, но высшее счастье от человеческого страдания; оно тем слаще, чем "медленнее и мучительнее". Можете ли вы представить ликование и передразнивание кого-то в ужасной агонии?
В годы апартеида негры-активисты убивали предателей и врагов "ожерельем". Наливали бензин в старую шину, надевали её на шею жертвы и... но пусть скажет свидетель: " Шину с бензином натягивают бедняге на плечи и рядом кладут зажигалку. Жертве ломают пальцы, втыкают в нос иглы и пытают, и пытают, пока тот сам не поднесёт зажигалку к бензину" (Citizen; “SA’s New Nazis”).
Chicago Tribune, описывая зверства хуту, которые убивали тутси в резне в Бурунди, писал о наслаждении от "экстаза убийства, похоти крови": "Это самое ужасное. Это вне понимания ("Убийцы хуту танцевали в крови жертв. Видеозапись свидетельствует – Hutu Killers Danced In Blood Of Victims, Videotapes Show", Chicago Tribune). Они сняли на видео свои преступления для потомков. Нацисты скрывали свои зверства, негры гордятся своими.

       Там, где Эми Биел убита
В 1993 Эми Биел, 26 лет, американка, жила в Ю. Африке. Она проводила время в негритянских поселках, помогая жильцам. Однажды, она отвозила трёх негров домой, молодые негры остановили машину, вытащили её и убили, потому что она была белой. Судья Рекс ван Шалквик в книге "One Miracle is Not Enough – Одного чуда не достаточно" цитирует  газетный отчет о суде над убийцами: "Сторонники негров-убийц, счастливо хохотали сегодня на галерее Верховного Суда, когда свидетель рассказывал, как избиваемая кричала от боли". "Такое поведение, – ван Шалквик писал, – разумом не объяснить" (стр. 188-89).
Эти случаи и реакции на них "человеческий мозг не принимает", "вне моего осознания",  "невозможно понять умом" доказывают правоту утверждения – негры не имеют нравственности и морального сознания.
Изнасилование в Африке не то же, что вне её. "Newsweek": "В 3-летнем исследовании в Йоханнесбурге более 50%  молодёжи обоих полов считают, что принудительный секс с тем, кого вы знаете,  не есть насилие. Беспечность, с которой негры-подростки говорят об изнасиловании потрясает" (Tom Masland "Сломать молчание – Breaking The Silence", Newsweek, 9 июля 2000). В изнасиловании негр не видит ничего плохого.
"Newsweek" озадачен половым распутством, которое ведёт к СПИДу и спрашивает: "Почему политика безопасного секса провалилась так униженно среди негров?" Что ж, кроме легкомысленного отношения негров к сексу и насилию и их  повышенного либидо, сильным фактором является неспособность думать о последствиях.
Словарь зулу. Слово изнасилование: 1. действовать поспешно; 2. быть жадным; 3. грабить, забирать имущество силой. В то время как эти определения могут быть связаны с нашей концепцией насилия, есть одна маленькая проблема: нет упоминания полового акта! В доминирующей мужчинами "культуре", где "нет" – не вариант поведения (подтверждено упомянутым исследованием), "секс силой" не входит в заботы умственного размышления. Изнасилование не имеет для негра морального порицания. Они не считают секс по принуждению чем-то нехорошим. Они просто не могут признать изнасилование насилием, потому что любое насилие это плохо. А раз изнасиловать не плохо, то это и не насилие.
Статья о групповом изнасиловании в "Гардиан" цитирует молодую негритянку: "Дело в том, что они (мужчины негры) не видят изнасилование  как насилие над женщиной. Они просто получают удовольствие". Такое же отношение находим и у негров США. Они называют групповое изнасилование "катанием на поезде".
Если африканское понимание изнасилования таково, то какова же их идея романтики и любви. Я смотрел африканский телепрограмму о сексе за деньги. Ни одна женщина не сказала об аморальности этого. Одна жалобно спросила: «А чего бы ещё я стала заниматься сексом с мужчиной?"
По беспечности, с которой негры бросаются словом "любовь", я сужу, их понимание любви вроде детского. Я вижу, что понятие любви негру чуждо; и я был бы удивлен, если бы это было не так с неграми США. Они слышат, как  белые говорят о любви и попытаться наделить это чувство смыслом из их “культурного” запаса. Понимание любви ребёнком это самое глубокое понимание, на которое они способны. Это похоже и на их понимание обещания.
У меня есть документ, продиктованный мне молодой негритянкой. Она назвала это историей, а последний есть её понимание того,  что белые называют любовью: "По дороге из школы, я встретила парня. Он предложил мне секс. Его звать Моконе. Он сказал, что любит меня. Я сказала, что отвечу через неделю. А этой ночью я стала сумасшедшей от него. Я всегда думала о нём".

    Моральная слепота
Преподавая этику, я привожу пример Альфреда Дрейфуса, еврейского офицера французской армии, который был признан виновным в госизмене в 1894, хотя власти знали, что он невиновен. Признать ошибку, они говорили, будет катастрофой для морали армии и вызовет волнения. Я же утверждаю, что определенные вещи неправильны по своей природе, и не только из-за последствий. Даже если  освобождение Дрейфуса было бы много хуже, чем удерживание его в тюрьме, он должен был быть освобожден, потому что несправедливо держать в тюрьме невиновного.
К моему удивлению, весь класс в Кении ответил, что он не должен быть освобожден. Назовите меня кем хотите, это было 20 лет назад, но истинный смысл такого поведения стал проясняться во мне сейчас.
Негры, я считаю, не имеют понятий сослагательности (если, то) и предположения (если – то). Сослагательность передается в таких конструкциях, как: что бы вы делали, если бы я не пришёл? Это не соответствует действительности, потому что я пришёл, и  невозможно не осознать, что я пришёл. Я прошу их представить, что бы они делали, если бы нечто не произошло и уже не может произойти. Это требует самоосознания, а я уже описал недостаток негров в этом.
Мой знакомый пытался убедить его негров-работников вносить деньги на страхование здоровья, они спросили:
– Что это такое?
– Ну вот если вы попали в аварию, касса будет платить за лечение.
Ответ был немедленным:
– Но, босс, мы же не попали в аварию!
– Да, но что, если попадёте?
Ответ:
– Но мы же не попали, разве ты не видишь!
Конец истории.
Но интересно вот что. Негры планируют похороны. Авария это только возможность, смерть – определенность (в словаре: риск// 1. опасность", 2. скользкая поверхность). Учитывая характер негритянского мышления "все-или-ничего": нет уверенности в беде – то он и не в беде. Смерть же реальна, и её можно видеть: они наблюдают – люди стареют и умирают. Негры воспринимают время, когда оно появляется перед ними в цементе.

Золотое правило
Одна из ценнейших идей морали – золотое правило: поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. Как бы вы себя чувствовали, если бы некто украл все, что вы имеете; а как он будет чувствовать себя, если вы ограбите его? Сослагательность здесь очевидна. Но если негр не может осознать эту концепцию, ему будет трудно понимать эту норму, а следовательно, и вести себя нравственно.
Коль это так, мы вправе ожидать, что способность негра к  человеческому сочувствию также ущербна, и приведенные примеры это показывают. Как мы сопереживаем? Когда мы слышим об "огненном ожерелье", мы инстинктивно думаем: "Как бы я себя чувствовал на месте жертвы. Конечно, я не он и им не буду, но представление такой возможности, подводит меня к действию: "я не хочу такого для себя и поэтому не хочу, чтобы так поступали с  другими". В той степени, в какой люди испытывают недостаток абстрактного мышления, у них будут ущербная мораль и отсюда порочность в сострадании, что мы часто получаем от негров.
В книге "Ночь Дьявола – Devil’s Night"  Зеев Чафец (Ze’ev Chafets)  цитирует негритянку, которая говорит о проблемах Детройта (население негры, управленцы негры-демократы): "Я знаю, что кому-то не понравится: всякий раз, когда вы собираете вместе негров, – ждите проблем. Негры невежественны и грубы".
Если негры не могут понимать, как их грубость ранит других, то они и не могут поставить себя на место другого, потому что не понимают, что такое грубость. То, что мы называем грубым, для них норма и поэтому никакая не грубость. Негры не могут поэтому обижаться на поведение, которое мы признаём грубым; например, не уважать договорённость. Есть даже гипотеза, что жестокость негра не то же самое, что жестокость белого; так как негры неспособны осознать неприемлемость их поведения; поэтому отсутствие понимания жестокости есть путь к практической жестокости.
Я не единственный, кто заметил это безразличие к жизни других, что характерно для негра. Уолт Харрингтон, белый либерал, жена негритянка, признаётся с неудовольствием в своей книге "Crossings: A White Man’s Journey Into Black America – Перекрёстки: Путешествие белого в негритянскую Америку": "Впереди автомобиль. Вдруг мешок мусора вылетает из окна. Думаю про себя: держу пари – там негры; на протяжении многих лет я заметил, негры мусорят больше белых. Я очень не хочу, чтобы это так и было, ведь это расовое  предубеждение. Но вот я обгоняю и вижу, что мой рефлекс был прав – там негры.
Въезжаю в линию обслуживания проезжих (drive-through) при Макдональдсе. Передо мной машина с четырьмя неграми.  Снова мой ум делает подсознательный расчет: мы будем сидеть здесь вечно, пока они решат, что заказать. Я качаю головой: о О Боже, ведь мои дети наполовину негры! Но пример же перед нами: мы ждём, и ждём, и ждём. Каждый из четырех высунулся из окна и заказал отдельно. Потом заказ несколько раз менялся. Мы сидели и сидели, и я снова покачал головой, на этот раз по поводу головной боли США – расовой проблемы.
Я знал, что захороненное чувство, которое заставило меня предсказать это неуважительное поведение, было расистским. Но правота была за предсказанием".
Негры также имеют обыкновение не убирать мусор. Чтобы понять это, мы должны спросить, почему белые не сорят; по крайней мере, не так невероятно много. Мы спрашиваем себя: "Что было бы, если бы все разбрасывали мусор вокруг? Был бы беспорядок. Таким образом, мы не должны мусорить!" Опять же, недостаток отвлечённого мышления у негров делает такие рассуждения чересчур сложными, поэтому поведение, которое требует заботы ещё и о других, менее развито в их жизни. Живя поколениями в обществах, где такое отношение норма, негры по-прежнему неспособны его перенять.

Разумеется, мои наблюдения негров – обобщения. Я не говорю, что никто из них не имеет способности к абстрактному мышлению или моральному поведению. Я говорю о тенденциях и "в среднем", что оставляет место для исключений.
В какой степени мои наблюдения негров Африки распространяются на негров США? Негры США имеют средний IQ 85, что на стандартное отклонение (15 пунктов) выше негров Африки (IQ 70). Способность к абстракции  бесспорно связана с интеллектом, и на этом основании мы могли бы ожидать, что  негры США превзойдут негров Африки в этом отношении. И всё-таки негры США показывают поведение, которое так поражает вас и в Африке: низкие способности к математике, сниженное абстрактное мышление, высокий уровень преступности, короткий временной горизонт, грубость, грязь и т. п. Если бы я жил только среди негров США, а не Африки, я бы не пришёл к этим выводам, но более экстремальное неблагополучие в поведение негров Африки делает его отчётливее заметным, чем у негров США. 

Перевод Alex Dihes