Глава 16. Представление начинается!

       Концертная площадка развлекательного центра «Неваляшка» третий день собирала аншлаг. Эта необычная парочка, заезжий факир и прекрасная дева-птица Сирин, совершали невероятные, совершенно несусветные чудеса: летали, исчезали, превращались в драконов и павлинов, обезьян и львов, устраивали феерические молнии, ливни из лепестков роз, пожары из холодного огня… О! Как было забавно, когда зрители сами становились участниками представления! Вдруг начинали лаять, смеяться до слез, исполнять хором гимн страны фиников, чесать друг другу спинки, гладить по голове, находить у себя в карманах увесистую кучу золотых монет, рассыпающихся в руках серым пеплом (последнее чудо вызывало разочарование, но вспомнив о своем собственном богатстве, зрители прощали факиру злую проделку и хохотали еще громче, до истерики). А чего стоило сладкоголосое пение Сирин! Финики рыдали, раскаивались, рукоплескали! Слава и успех артистов докатились до ушей самих сенаторов. И вот настал день!

       Дворец сенаторов ошеломлял своей роскошью! Стены, колонны и ступени были выложены из розового мрамора, мозаичные полы изображали сцены из мифического будущего обитателей чертога и являли собой щедрые пиры молодых прекрасных богов. Перила лестниц, высоченные двери, больше похожие на ворота, люстры, статуи – все из золота! Бедный Бабайка! Глаза слезились от чрезмерного блеска и сияния драгоценного металла. Он так и ходил с платочком у глаз, промокая сочившуюся из них соленую влагу.
       Факира-Бабайку и Эю-сирин проводили в огромную залу, в центре которой располагалась круглая сцена, а вокруг сцены – ряды золоченых кресел и небольших столиков. Между колоннами, на стульчиках, репетировал оркестр. По залу сновала прислуга, накрывающая столы. Вдоль стен выстроились бесстрастные стражники. Бабайка присел в одно из кресел.
       – Встаааать!!! Ать!
       Огромный детина в узком костюме швейцара навис над Бабайкой с угрожающим выражением на лице.
       – Не положено!
       – А где положено?
       – Нигде.
       – Тогда я останусь здесь, – отважно заявил Бабайка.
       Швейцар потянул было уже руку к непокорному старикашке, но тот исчез. Постояв с вылупленными глазами перед пустым золоченым креслом, детина продолжил свой обход залы. Сирин сидела на своем переносном шестке, заботливо поставленного Бабайкой рядом со сценой, и внимательно изучала обстановку. Все было именно так, как и рассказывал Кир: лакеи, декоративные стражники и надутые индюки-дворецкие. Опасаться нечего – справятся здесь и вдвоем. Ряженые охранники дружно взметнули руки с рожками и торжественно исполнили музыкальный «выход короля». В то же самое время, с сервированного столика, где сидел Бабайка, медленно, но верно исчезали ягоды винограда, плоды граната и кусочки ароматной дыни. Неожиданно громко раздался звон разбившегося хрустального кувшина. Неловким стал факир. К столику сбежалась прислуга, а в залу потянулись хозяева. Ленно, выставив вперед внушительные животы, сенаторы шествовали к центру. Бабайка тоже поспешил присоединиться к Эю, вытирая салфеткой влажные усы и бороду от сочной дыни.
       – Как ты, птичка моя?!
       – Поверни тюбетейку, тебя не видно, – прошептала ему Сирин.
       Сенаторы шумно рассаживались по местам. К артистам подошел один из них, весьма отличающийся одеждой и животом. Собственно, это и был только живот, остальное с трудом просматривалось в его складках.
       – Смотрите у меня! – пригрозил военачальник Фрол. – Чтобы ни-ни!
       – Это значит, нам начинать? – спросил Бабайка.
       – Это значит то, что значит!
       Фрол покатился к столикам. Сенаторы молча разглядывали необычную парочку. В зале повисла тишина.
       – Говорят, вы можете удивлять, – произнес краснолицый сенатор, сидящий за столиком против артистов. – Прошу, удивляйте! Если сможете… – Сенатор залился тоненьким смехом, его смех подхватили остальные.
       Швейцар-детина дал отмашку белой салфеткой и оркестр заиграл веселую мазурку. Бабайка поднялся на подмостки, сложил ручки у груди и поклонился.
       – Достопочтенные сенаторы! Разве вас удивит божественный голос моей девы-Сирин?! Или красота розы, распустившейся из бутона на ваших глазах? Может, ожившие бабочки из бабочек золотых, что на ваших кувшинах?! Нет! Сегодня особый день: вы удивите себя сами. Слушайте! И не говорите, что не слышите! Прошу, сенатор!
       Сенатор, тот, что с тоненьким смехом, недоуменно оглядел остальных, встал и прошел на сцену к Бабайке.
       – Когда я ложусь спать, но сон не идет – думаю: как же вы глупы! – начал свою речь сенатор. – Власть не делится, безумцы! Я! Только я один пью коктейль бессмертия, а вы, псы шелудивые, пьете лимонад! Ха-ха! Недолго же вам осталось!
       Сенаторы окаменели. Но не Фрол.
       – Что это?! Что он говорит?!
       – Подозреваю, что правду, – ответил Бабайка. – Остальными чудесами вас уже не удивить. Хотите добавить?
       – Хочу! Еще как хочу! Не радуйся, главнейший! Смертный ты или бессмертный, а все одно на плаху отправишься с остальными. Я вас всех предал и продал пыжикам, к рассвету ждите – будут здесь!
       И тут началось! Как же смешно дерутся сенаторы! Вы когда-нибудь видели, как дерутся сенаторы?! Презабавно…
       Оркестр играл мазурку...