Впервые в деревне

                Новый год в Шустино.
   
 Этот мой рассказ пойдёт о трёх новогодних днях, проведённых в деревне Шустино, неподалёку от Яхромы. В начале 70-х годов это была маленькая деревушка, с одной довольно широкой улицей, вдоль которой по бокам стояли низенькие деревянные домики и,  к слову сказать, они не теснились, не прижимались друг к другу.  Ни магазина, ни школы, ни медпункта  там не было. Наверно, располагалось это всё в близлежащей деревне, но её название я не помню даже приблизительно. Тогда мне это было не надо, и я этим не интересовалась. Сама я житель  сугубо городской, у меня даже ни одного знакомого не проживало в ту пору в какой-либо из деревень. Соответственно о деревенской жизни, о её особенностях и трудностях я практически ничего не знала, а уж тем более в деталях. Если только очень и очень поверхностно, с чьих-то случайных рассказов. Знала, что воду там берут из колодца, во дворах держат кур, коров и свиней, около домов в будках живут хозяйские собаки, и они свободно  бегают по деревне. В каждом доме есть печка, и  еду готовят исключительно в ней. Вот, пожалуй, и все мои познания деревенской жизни  на ту мою юную пору. Ну и ещё то, что в деревнях все друг про друга всё знают.
    С этим небогатым багажом знаний однажды под Новый год я и  собрала компанию из четырёх семейных пар, состоящих между собой в родстве.  Двое ребят Витя и Славик были жителями  этой деревни, и  за пару недель до Нового года   я подала им неожиданную идею: встретить  праздник именно там. Убедила переговорить с родителями и попроситься  к ним на постой всей нашей честной компанией.  Мы тогда тесно общались, и большинство праздников отмечали вместе,  чаще всего в нашей квартире. Наверно, поэтому мне и пришла в голову идея разнообразить любимые новогодние дни такой  неожиданной вылазкой в деревню.  Поначалу ребята были удивлены моим, по их мнению, авантюрным предложением, но потом моя задумка  показалась им даже интересной, и они быстро получили согласие родителей. И тот, и другой были единственными сыновьями, и безграничную любовь родителей  к своим отпрыскам было не трудно заметить даже нам на ту пору молодым и бесшабашным. Поэтому я нисколько не сомневалась, что родители сыновьям в подобной просьбе не откажут. Напротив, будут рады, что  те приехали семьями встречать Новый год к ним в деревню.
     Остановиться мы решили в доме Славика,  его дом был самый большой в деревне, и с виду  походил на длинный барак.   Витин дом стоял чуть поодаль, на другой стороне улицы, они  с мамой занимали всего лишь его  половину.  В их единственной комнате  сразу у входа слева возвышалась массивная белая печь. Именно она произвела на меня тогда неизгладимое впечатление, я печку вблизи никогда не видела, да ещё и пылающую.  К моему приятному удивлению, их небольшая комната была  обставлена по-городскому, и   на то, что она часть деревенского дома,  указывала только эта массивная чудо-печь. Но начну всё по порядку с того момента, как мы добирались до Шустино в самый канун Нового года.
      Отправились мы туда 31 декабря,  тогда этот день был ещё рабочим. На улице стоял жуткий мороз, наверно, было около минус 25-ти, а может даже и ниже.  В те годы зимы  отличались особенно крутыми морозами, мели настоящие метели и частенько валили снегопады. Мы заранее всё обговорили и  продумали до мелочей, во всяком случае, нам тогда так казалось. Набили в рюкзаки и сумки продукты для праздничного стола и отправились в  дорогу.  Единогласно решили не торчать все три праздничных  дня в доме и  запланировали   каждое утро бегать на лыжах.  Ребята рассказали, что под Яхромой есть отличные горы для лыжных катаний. Тогда  эти места были ещё малоизвестными, и массовых  спусков с подъёмниками, как сейчас,  там не было и в помине. Да и  лыжники  встречались редко, разве только местные жители иногда  ходили покататься с горок.  А  на утро после встречи Нового года  там вообще никого не было. Эти высоченные горки оказались довольно далеко от деревни, и добирались мы до них долго, на своих, к слову сказать,  не горных лыжах, к тому же в смешной по  нынешним  понятиям одежонке. У меня остались несколько чёрно-белых фотографий, где мы запечатлены, стоя на лыжах в лёгких осенних куртюшках и зимних сапогах из кожезаменителя.  А наши мужчины вообще  отправились на лыжный пробег в свитерах, поверх которых  натянули обычные пиджаки, на шеи намотали шарфы,  а  их головы от мороза защищали модные в ту пору кроличьи шапки. Вот такой  простецкой была  наша лыжная экипировка, и это в такие-то минусовые морозы! Мы все были молодые, мало что имели из необходимой для  подобных вылазок одежды, но энергия и желание   отмечать праздники с размахом  хлестали  изо всех нас фонтаном.  Словом, надели мы на себя всё, что  у кого было,  решив, что на лыжах будем  бегать быстро, а потому и не замерзнём.  В крайнем случае, потом отогреемся у печки.
      До Дмитрова добирались  на электричке, поэтому особого холода не почувствовали, правда, и  тепло мне в вагоне не было, я это отчётливо помню.   Далее нам предстояла пересадка на рейсовый автобус. Через час мы уже  топтались на жутком морозе  среди людей, желающих уехать в том же направлении, что и мы. Толпа, скажу я вам, к нашему большому удивлению и огорчению, оказалась немаленькой. На новогодние дни кто-то ехал к родителям, да и сами деревенские жители возвращались домой после предпраздничных набегов на магазины.  Как оказалось, нужный нам автобус был  в этот день единственным. Моя и без того не унимающаяся тревога  сразу же переросла в серьёзные переживания. Нас - целая компания, мы, как и все ожидающие, нагружены  сумками и рюкзаками по полной программе. К тому же,   четверо   ехали с лыжами и палками, и  быстро протиснуться в автобус было делом далеко не простым.  Изрядно подмёрзнув, и реально опасаясь  того, что наша компания  просто не окажется в этом автобусе в полном составе, я решила взять загрузку автобуса пассажирами в свои юные, но точно  деловые руки. Организаторские способности у меня с детства были на высоте, хотя,  твёрдой уверенности, что  только ими в данной ситуации можно обойтись у меня не было. Ясно было одно: ожидавшие автобус люди,  так же, как и мы не намеревались в новогоднюю ночь  оставаться на вокзале. Все стремились  во чтобы - то ни стало встретить Новый год дома, поэтому  проявлять вежливость и уступать дорогу ближнему явно никто не собирался. Это я поняла по нескончаемым тревожным разговорам. И когда заиндевевший автобус с затянутыми льдом окнами со скрежетом открыл перед нами узкую дверь, я   уверенно и с невероятным упорством начала регулировать посадку. Взбудораженный народ буквально  рвался в салон, в надежде любыми путями  загрузиться в  автобус. К счастью мне удалось протиснуться самой и с трудом, но всё-таки затащить в салон всю нашу компанию. Потом,  глядя на   бушующую за окнами поредевшую толпу, каждый из нас понимал, что уехать нам полным составом да ещё с таким багажом было почти нереально. А разделяться на уехавших и оставшихся  страшно не хотелось. Поэтому,  с трудом прорвавшись  в  стылый автобус, мы радостно оживились. Конечно, мы не сидели, а стояли всю дорогу в проходе, но это уже были мелочи. Главное было сделано: мы в автобусе и праздновать едем все вместе.
    Сколько по времени добирались до  места я уже не помню. В Шустино мы попали, когда уже стемнело, до  деревни пришлось ещё топать  по морозу, а тот заметно крепчал. Зимой и в пять вечера уже темно, а тем более в деревне. Я вообще не помню, были ли там в ту пору фонари. Мама Славика, добрая женщина, встретила нас с нескрываемой радостью. Она уже  несколько часов топила  печку в той части дома, где мы должны были расположиться.  Но всё равно в отведённой для нас комнате особого тепла не чувствовалось. А мы,  продрогшие и изрядно уставшие, мечтали   ввалиться с мороза  в  жару и, причём непременно, сразу. Во всяком случае, я в этом остро нуждалась и  очень этого хотела, думаю и все остальные тоже.  Встречать  Новый год мы  отправились в дом к  Вите, там нас уже ждала его мама тётя Шура.  Помню, когда мы вошли в уютную,  жарко натопленную комнату, первое, что бросилось мне в глаза - это белая пылающая печь. Как же  её тепло было тогда нам всем необходимо!
    Быстро отогревшись, мы  принялись энергично выгружать продукты на круглый стол, он стоял посреди комнаты. Прямо напротив двери, между окнами   красовался невысокий тёмный буфет, и через каких-нибудь десять минут на его столешнице  выстроилась батарея марочных вин. Я сразу столько много бутылок с красочными этикетками в ту пору и не видела, разве что только на прилавке в магазине. Их привёз Витя, только уже городской, в нашей компании их было два. Он оказался  знатоком и любителем хороших вин, а потому взял покупку горячительных напитков в свои руки. Как он притащил восемь  или даже десять бутылок,  я не знаю. Я тогда очень  удивилась, зачем нам так много  вина? Но он сказал, что на три  праздничных дня  столько  бутылок для такой компании это не так уж и много. Помню, что смотрелись они очень эффектно, этикетки сверкали красками не хуже новогодней ёлки.  Уже через полчаса, отогревшись,  мы  без опасения выскакивали на террасу, притом, что она была сильно заиндевевшая. Каждый раз, как только распахивалась комнатная дверь, снежные узоры на окнах  вспыхивали серебряными бликами.  Вдоль разрисованных морозом окон  тянулись две узкие лавки, на них стояли три ведра с водой, покрытые   тонкими корками льда. Крашенный деревянный пол походил на припорошенный снегом каток,  на котором при малейшем неловком движении можно было запросто растянуться. Кухни у тёти Шуры, как оказалось,  не было, зимой она готовила в  печке, а летом на плитке  на этой самой террасе.
    Новый год мы встретили в её доме, но ночевать  полным составом там было негде, разделяться не хотелось, и мы отправились к Славику. Его дом встретил нас ощутимой  прохладой, хорошо протопить его у хозяйки  не получилось, да и с дровами  у них были свои напряги.  Дрова экономили, впереди  была долгая зима. Но к тому времени мы уже основательно согрелись  около печки тёти Шуры, и потому не сильно  тёплая комната, где нам предстояло провести все остальные дни, не  особенно нас огорчила.
     В своих воспоминаниях я немного вернусь назад. Стояла ли у тёти Шуры ёлка, я не помню. Во всяком случае, в моей памяти это не отложилось. А если и была, то небольшая, не особо приметная. У Славика мы поставили ёлку сами, оставаться без неё  в новогодние дни не хотелось. За ней  ребята  на следующее утро  сходили в лес, он  темнел неподалёку, за околицей.  Притащили не шибко густую, не сильно пушистую, но высокую ель, до самого потолка. Мы поставили её в углу комнаты, однако, к нашему общему огорчению, игрушек в доме не нашлось. А что такое новогодняя ёлка без игрушек? У тёти Шуры игрушек тоже не оказалось, и, увидев наше тоскливое уныние, ближе к вечеру она повела нас за ними в соседнюю деревню.
    По темну, с санками, практически  след в след  мы шли какими-то оврагами. Временами, проваливаясь в снег по колено,  мы двигались к манящим огням соседней деревушки. Идти было и холодно, и жутковато, хотя, мы шли с  тётей Шурой, и она уверяла, что ничего с нами не случится.  По заснеженным оврагам даже собаки деревенские не бегают. Словом дорога мне показалась длинной  и уж точно малоприятной.
     Мы пришли на какую-то  небольшую фабрику ёлочных игрушек. В темноте мало что можно было разглядеть, она, конечно, уже не работала, и  нас встретил только сторож. Он был знаком с тётей Шурой и беспрепятственно пропустил нас. Мы набрали полную коробку разных не очень красочных и красивых, на мой взгляд, маленьких игрушек (быстрее всего это были бракованные изделия потому, что они беспорядочно, навалом лежали в коробке на полу), погрузили всё это на санки и отправились домой тем же путём через овраги. Утром  нарядили  даже две ёлки,  ту, что стояла в доме, и ту, что  была установлена хозяевами  во дворе. Можно, конечно,  было обойтись только уличной, но нам хотелось  видеть ёлку и в доме, для нас - городских  это было привычнее.
    На следующий день, пока  у  сарая двое наших ребят азартно кололи дрова, мы дружно водили хоровод вокруг  большой наряженной ёлки. Для танцевальных моментов мы прихватили с собой маленький портативный катушечный магнитофон. А как  встречать Новый год  без музыки?  Вот под него танцевали, водили хороводы, ещё и пели про то, как ёлочке холодно в лесу, потому мы её домой и забрали.  Пока мы веселились вокруг ёлки,  наши мужчины нарубили дров не только  для нас, но и для  хозяев, чем те остались сильно довольны. Конечно, не полную поленницу, но, тем не менее,  нарубили дров впрок.
  Для сна хозяйка приготовила нам матрасы, туго набитые соломой и такие же подушки, одеяла,  кажется, были шерстяные. Спать на холодном деревянном полу пусть даже на соломе было не особо комфортно, но в целом мы не замерзали. Кстати, отдельно хотелось бы упомянуть о  деревенских ароматах. Представьте себе промёрзшую  часть большого старого деревянного дома, которая, постепенно отогреваясь,   наполняется невероятными запахами морозной хвои, душистого сена, горящих в печи поленьев и  ароматом наваристых щей и картошки! Для нас, городских жителей  такое сочетание  запахов было явлением необычным и потому, щемящим,   будоражащим душу, можно сказать, потрясающим.
     Печку мы старались топить целый день, но так, как у тёти Шуры она почему-то комнату не согревала, и  особого тепла от неё не исходило. У тёти Шуры в печке пылал настоящий пионерский костёр, и печь буквально обдавала жаром.  Тогда-то я впервые узнала, что тепло, исходящее от печи, целиком  зависит от мастерства печника, а не от количества дров, потому и печки бывают разные.  Утром, наспех позавтракав, даже уже не помню чем именно, мы отправились на лыжную пробежку. Кстати, недостающие лыжи  для нас  принёс Витя,  походил по домам своих друзей, и те одолжили нам свои лыжи. Они были обычные, без ботинок, просто с ремешками и тряпичными завязками, про длину лыж вообще никто не думал. Какие дали, на таких и поехали.  Катались мы на них в своей обувке,  и это были точно не валенки. Лыжные горки  оказались  далековато от деревни, а одеты мы были, как я уже говорила,  несерьёзно для таких многочасовых прогулок по морозу. Поэтому я очень быстро замёрзла и изрядно устала. Я вообще не любительница лыжного спорта, поэтому никакой особой экипировки у меня в принципе не было. А катались мы долго, потому как приехали в деревню именно с этой целью. Я еле дождалась, когда, наконец, мы отправимся обратно, сильно тянуло ближе к печке. Пару раз на этих  спусках я упала, и больно ударилась, но общее веселье несколько заглушило боль. Всем было забавно смотреть, как кто-то падает во время спуска с высокой, между прочим, горы. Скорость развивалась приличная, я редко каталась на лыжах, а уж с высоких гор вообще никогда, поэтому и боялась, и падала, и мне было не до смеха.
     Как  мы добирались обратно в деревню, уже не помню, знаю, что все приехали уставшие и замёрзшие, а надо было ещё готовить  еду  на нашу проголодавшуюся компанию.  Как оказалось, колодец в огороде у дома полностью замёрз, и воду оттуда взять было нельзя. Хозяева за снегом ходили в поле, оно начиналось сразу за огородом. Резали там снежные пласты, топили их и на  этой воде готовили. Нам пришлось делать так же. Снег на поле лежал  ослепительно белый и первозданно чистый, чуть ли не по пояс даже высокому мужчине.  Ребята, уставшие  от катаний с гор, неохотно побрели в поле с  пилой и санками. Пробирались с трудом, глубоко проваливаясь в снег.  Нарезали и привезли несколько снежных глыб,  мы топили их в чугунках и в жестяном тазу. И каково же было наше общее удивление:  глыбы снега, растаяв,  превратились в воду, которая едва покрывала дно таза  и ведра. А её  нужно было много,  готовка, чаепития и мытьё посуды всё требовало её немалого количества. Поэтому за снегом выбирались по нескольку раз в день, что сильно напрягало наших мужчин, и делали они это  всегда крайне неохотно.
    А теперь несколько слов о том, как мы готовили в печке. Надо сказать, я этого делать не умела вообще, да и другие все тоже. Мама Славика показала нам, как это делается, но с нами  не оставалась, и за нас не готовила. Старалась быть в другой половине дома, не хотела нам мешать. И мы, как уж у нас получалось, осваивали печную готовку самостоятельно.  Варили картошку и овощи в чугунках. Правда,  помнится, там была одна кастрюля, и это меня  очень выручило, яичницу жарили в большущей сковороде. Я таких огромных сковородок в городе  никогда не видела.
    В новогоднюю ночь все запасы колбасных изделий и сыров были съедены. Много ли с собой привезёшь в сумках? К тому же мы толком не знали, какое количество еды надо было брать на три дня,  поскольку опыта проживания в деревне не было, поэтому  каждый брал, что мог на своё усмотрение. Но картошку, морковь, лук и свёклу мы  не тащили, это всё нам выделила радушная хозяйка. Она, как оказалось, работала на птицеферме где-то в соседней деревне, и каждое утро приносила нам курицу и лукошко яиц. За счёт этого все три новогодних дня  у нас были заполненные  праздничные столы. Пару раз ходили к соседям за молоком, покупали по трёхлитровой банке. Я деревенское молоко пить не могла, навыка не было, привыкла к магазинному,  у него не было  специфического вкуса и запаха.  Словом, проблем с продуктами мы не испытывали, и в магазин по морозу в  соседнюю деревню  не бегали.
    После того, как в первый день катания с горок я изрядно замёрзла и умоталась,  у меня появилось твёрдое желание в последующие дни оставаться дома и готовить  обеды на всю нашу ораву. Все охотно согласились,  поскольку процесс готовки еды на большую компанию наших женщин нисколько не вдохновлял. Я одна управлялась у печки,  варила картошку и борщи в чугунках, осваивала навыки обращения с ухватом, нарезала   разные салаты. А ещё я прихватила с собой миксер (по тем временам он был большой редкостью), и умудрилась пару раз испечь   в печке безе. Как я это  делала, теперь даже не припомню. А вот остальные хорошо запомнили моё безе. Позже при наших встречах они  всегда вспоминали именно это воздушное лакомство. И ведь получилось оно тогда у меня, это безе! Конечно, оно было не такое, как в магазине и как дома, но, тем не менее,  сладкое к чаю у нас было. А вот чтобы на столе  лежало много конфет или какой-то другой кондитерки, такого точно не было. Наверное, поэтому моё безе и запомнилось всем. Почему мы  даже на праздник кондитеркой не запаслись. Сейчас сказать трудно.  Наверное, всем было тяжело тащить продукты, наиболее важные для новогоднего стола.
    Когда уставшая  компания вернулась с лыжной прогулки и увидела стол,  заставленный разными блюдами, все выразили бурную радость. Горячая и разнообразная еда уже ждала и манила. Кстати, надо заметить, что кроме меня к готовке никто из женщин особого рвения не проявлял. Все каждый день с удовольствием уходили кататься на лыжах. Я  лыжи не любила, и готовка, пусть даже в таких крайне непривычных и непростых  условиях,  была  для меня своего рода  отдушиной. Правда, уборка со стола и мытьё посуды в тазу удовольствия  мне не доставляли, ну тут, конечно, мне помогали, к этой работе подключались все. Так незаметно и пролетели три наших праздничных дня. Я - у печки, народ - на лыжах.
     Как мы собирались уезжать, и как ехали обратно не помню совсем. Как  добирались  в деревню, что-то припоминается,  а вот обратно – полный провал. Запомнилось только, что уезжая, все стояли вокруг ёлки во дворе и  договаривались приехать снова если не зимой, то летом обязательно. Во-первых, летом тепло, можно много время проводить на улице около дома,  или просто душевно гулять по деревне. В новогодние дни этого, конечно,  не было,  бродить по  стылой безлюдной улице никому не хотелось. Летом можно было бы вечерами сидеть у костра, за околицей полный лес дров. Про шашлыки мы тогда и не думали, они в ту пору были не в ходу. Словом, летом было бы, конечно, уютней и комфортнее во всех отношениях. Договаривались, планировали, но больше мы никогда туда так и не собрались. Однако все следующие годы при наших нередких встречах Новый год в Шустино мы вспоминали с особым трепетом. Кстати, и родители Славика тоже  не раз вспоминали о нас с теплом. И если бы мы снова приехали к ним, хоть зимой, хоть летом, они были бы рады, это я знаю точно. Но, увы, та новогодняя вылазка в  деревню запомнилась нам всем, но не повторилась.