Отшельник

По горным склонам вдоль речной долины,
Где нет людей, где нет путей-дорог,
Лишь валуны да скалы-исполины,
Гулял весёлый горный ветерок.

Над ледником холодный и колючий,
В теснине узкой яростен и скор,
Горяч и сух над раскалённой кручей
Наследный принц, хозяин диких гор.

Притих под вечер. Ласково, игриво
Коснулся холодком закрытых век,
Где под сосной, нависшей над обрывом,
Нашёл усталый путник свой ночлег.

Непрочен свод и неуютно ложе
В сухой ложбинке между двух корней.
Он дремлет сном, что зыбок и тревожен,
Среди немых утёсов и камней.

Громады скал над бурною рекою,
Теснины шум. Всё мрачно и черно.
На тёмном небе щедрою рукою
Рассыпано алмазное зерно.

Но вот вдали из тьмы, из ниоткуда,
Из черноты, тягучей, словно сон,
Горящий факел, огненное чудо -
Явился пик, над миром вознесён.

За ним другой, и скоро оживленьем
Охвачена вся горная гряда,
Висит вдали янтарным ожерельем.
Ожили склоны, рощи и стада.

Всё пробуждалось, утро занималось.
А что же странник? Он уже в пути.
Последний  переход - такая малость! -
Чтоб глубину и ясность обрести.
                *
Как хорошо, когда надёжны ноги,
Когда ликует молодость в груди,
И даль ясна, и горные отроги
Загадочно манящи впереди,

Когда мороз и зной не в наказанье,
А ночью спится, как заведено,
И каждый шаг полёт, а не терзанье,
И каждый день лишь вечности звено.

По козьим тропам, оползням суровым
Взобрался он на горный перевал
И там застыл в волненье, очарован
Открывшимся раздольем. Миновал

Разгул  хребтов. Вершины уступили
Речным долинам волю и простор.
Чудесный край в природном изобилии
На фоне скал владенья распростёр.

Одна долина с шумным водопадом
Открылась взору тут же, возле ног.
За ней холмы толпятся диким стадом,
Чуть дальше кряж курится, одинок.

В долине тропка тянется у склона,
Петляя меж камней и валунов.
Вот роща, где щебечут оживлённо
Две дивных птахи радужных тонов.

За рощей пруд с прозрачною водою,
За ним платан, посадок стройный ряд,
И землероб с седою бородою
Стоит, склонённый над одной из гряд.

Воткнул фалтух, навстречу торопливо
Идёт к нему, расспросы, кто такой.
Вот хижина. Еда неприхотлива.
В глазах у старца мудрость и покой.
                *
- Скажи, Питар, быть может, сожалея
О давних днях, о дальних городах,
Грустишь о них, они тебе милее,
Чем день ко дню в заботах и трудах?

- Еда и кров – совсем не та забота,
Что сушит мозг и угнетает дух.
Не оплошать, не выпасть из-за борта,
Не быть, а слыть…. Огонь души потух.

- Скажи, Питар, от этого порога
Берет начало истины река,
А в мире лжи, печали и порока
Полой да сушь, как в прежние века.

Тебе, я вижу, истина открылась,
Её глубины, грани и предел,
Но почему ты не окажешь милость,
Не явишь людям то, что разглядел?

- О людях не волнуйся, юный путник,
У них на всё навешена цена.
Ни в пир, ни в мир, ни в праздники, ни в будни
Им истина для жизни не нужна.

Всё схвачено, намечено, подшито,
Где матрица, сомненья ни к чему,
Они мешают наплодить ошибок,
Что так милы их сердцу и уму.

Так дороги и дорого им стоят,
Лишая сил, опоры и ума.
Им не помочь. Есть правило простое:
Оставь им выбор. Истина сама

Найдёт, кому служить, кому открыться,
Не жалуя лакеев и вельмож,
Рвачей и трепачей. Всё ищет принца
Благих кровей…  да где ж его возьмёшь!

За миражом иллюзий и шаблонов
Постичь её непросто, юный друг.
Переоценка прежних эталонов,
Былых основ – случается не вдруг.
                *
- Но почему не споришь с мудрецами?
Не передашь свой путь ученикам?
- Я не желаю клиром и жрецами
Распятым быть на страх еретикам.

Сначала тело, а потом и душу –
Судьба пророка в обществе людей!
Я старую традицию нарушу,
Не дам распять пакши моих идей.

Учение ещё не научило
Ни разу ничему и никого.
Какая в том особая причина?
Наверное, людское естество.

Идеи дружбы, равенства и братства
Оставил благородный иудей.
Забыли в ритуалах и убранствах.
Религия – распятие идей.

Где чтят догмат, там правят единицы,
Престолы, рясы, кланы, кумовьё.
Чтоб подчинить, а, может, подчиниться.
Как говорится, каждому своё.

Почёт и слава – власти и богатству,
Чины и касты в моде и чести.
Вот только место равенству и братству
В который раз забыли отвести.

Вся суетность, что властвует над ними,
Неискренна, а вид её смешон.
Нет истины, осталось только имя
Того пророка, что её нашёл.
                *
- Скажи, Питар, быть может, не осталось
Полей, где сеют сати семена?
Я долго шёл, но долго - это  малость,
Возможно, вечность – истине цена?

- За ней не надо странствовать по свету
За годом год от дома вдалеке,
Расспрашивать, искать её по следу,
Чтоб унести в походном узелке.

Взгляни на небо в россыпи алмазов -
Оно не в силах переспорить ночь,
Но верным курсом, важностью подсказок
Всегда готово путнику помочь.

Так истина рассеяна по людям
Среди шихты, среди пустых пород.
Удел высок, но одинок и труден,
Где твой предел, не знаешь наперёд.

- А где искать? – До них иная дальность,
Не сыщешь по горам и по лесам.
Быть может, параллельная реальность.
Найдёшь их, Суну, всё узнаешь сам.
                *
- Но что влечёт тебя в иные дали,
В нелегкий путь без отдыха и сна?
В твоих годах он встретится едва ли,
Кому известна истины цена.

- Хочу понять, зачем казаться лучше,
А на словах не то, что наяву,
И почему нелепость и бездушье
Всегда в чести и вечно на плаву.

Наряжены шуты в Наполеоны,
На двууголках те же бубенцы.
Им вторит креатура да миньоны,
Приветствуют лакеи да слепцы.

Посредственность, безграмотность, банальность
Из грязи в князи. Может, потому
Навязанная обществом реальность
Похожа на тусовку в ПТУ.

Она как корка стягивает душу,
Прилипчивая, вязкая как клей.
Не спрятаться, не вырваться наружу –
Условности ползут из всех щелей.

А тот тусовщик, что наглей и бойче,
Из корешей, понтухи и родни
Создаст очередной междусобойчик,
Где всё нелепо, как ни поверни.

И душно, душно…. Капище от транса
Дрожит в экстазе и горит в огне.
Хочу, Питар, уйти в твоё пространство.
Открой врата, пора туда и мне.
 
- То место, Суну, это не сакральность,
Ни пропуска, ни входа, ни постов.
Всего лишь параллельная реальность.
Войдёт любой, кто к этому готов.

В отшельники, мой мальчик, путь несложен,
Остаться там – нелёгкая стезя,
Когда поймёшь, что дальше так негоже,
Что по-другому просто жить нельзя.
                *
Садилось солнце. Под его лучами
На всех отрогах вдоль и поперёк
Сияли гребни, словно получали
Приказ владыки – взять под козырёк.

Зажгло огнём сверкающую стену,
Снега и льды далёкого хребта,
И удалилось важно и степенно.
На горный край спустилась темнота.

Лишь Аннапурна, словно махарани,
Венцом короны рассекая тьму,
Сияет над соседними горами,
Приветы шлёт владыке своему.

Диктат её безжалостен и страшен,
Лавины, бури - лишь бы поскорей
Смахнуть с себя докучливых мурашек
Со всей их спесью мыльных пузырей,

Что лезут вверх с бравадой и апломбом,
Чтоб между дел за рюмочкой вина
Похвастаться таким же твердолобым,
Что, якобы, она покорена.

И позабыть, что истинная ценность,
Их комильфо не в том и не о том,
Что лишь для них открыта эта сцена,
А лезть на  сцену – сущий моветон.

Нам, грешникам, природой поручилось
Увидеть, оценить и сохранить.
Речиста наша противоречивость,
Развязана связующая нить.


Примечание. На санскрите: питар – отец, пакши – птица, фалтух – лопата, суну – сын, сати – истина.