Тропа

Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.
Николай Гумилёв



Под утро упомянет ночь постскриптум,
Отчёт слагая вестникам зари,
Как в небо отпускала душу скрипка,
И волки, вторя, плакали навзрыд.

…Жизнь в придорожной выцветшей  таверне,
Дороги на авось перекрестив,
Стирала на пол вдоха след от терний
Под шаткий исцеляющий мотив.

Бродяги с безнадёжностью прилипшей,
В углу пристроив тощий вечный скарб,
Уверовав, что каждый тут не лишний,
В нутро впускали донкихотский фарт,

Себя вплетали в ворохи историй,
То оживлялся взгляд, то замирал.
И растворялось собственное горе,
Слезой упав в наполненный бокал.

Бывало, забредали музыканты,
Как этот вот со скрипкой, и тогда
Дрожь унимали стойкие атланты,
Под вверенною тяжестью креста.

Глотая звуки, небо трепетало.
Скрипач, повелевающий смычком,
Вытаскивал отравленное жало
У тех, чья жизнь завязана узлом,

Чья грудь давно забыла, как дышалось
Надеждой на одной из первых троп.
Звучащая живительная малость
Зализывала немощи взахлёб.

Лес замирал в округе. Ненасытность
Из пасти дикой капала слюной.
И смахивала темень беззащитно
Слезу. Не осекайся, скрипка, пой!

Ночь надевала чёрное в облипку.
Тропой голгофы поднималась скрипка.