Книга роман Королева 4 часть 33 глава

Король Генрих VIII, облаченный в тяжелый бархатный камзол, задумчиво смотрел на бушующий за окнами Виндзорского замка шторм.  Его взгляд, обычно излучающий властную уверенность, сегодня был  задумчив и немного тревожен.  Внезапное появление королевы Елизабет,  яркой вспышкой света в этом полумраке, прервало его размышления. «Добрый день, мой король», — прозвучал её голос, мелодичный и немного хитроватый. Генрих низко поклонился,  его движения были отточены годами придворного этикета, и вышел в большой зал, заполненный  блеском шелка и драгоценностей аристократии.

Графиня Бесси, известная своей острой наблюдательностью и не менее острым умом,  наблюдала за королём.  Её изящная рука,  белая и тонкая,  искусно управляла веером из страусиных перьев,  привлекая к себе внимание.  Взгляд короля,  прикованный к её игре,  выдал его интерес.  Заметив это,  графиня  улыбнулась, едва уловимо, но достаточно, чтобы Генрих понял, что она прекрасно осознаёт  его внимание.  "Ваше Величество,  возможно,  найдется время для короткого разговора?" —  её слова были не вопросом, а утверждением,  звучащим как интригующее приглашение.  В них слышалось  нечто большее, чем просто светская любезность.

Генрих,  заинтригованный её  двойственным поведением,   ответил: "Конечно, графиня.  Пойдёмте в мой кабинет".  Выбор места был не случаен.  Кабинет короля,  с его  богато украшенными стенами,  скрытыми нишами и занавешенными окнами,  создавал атмосферу интимности и тайны.  Он  предпочитал проводить там  важные,  часто личные  беседы.  В тот день,  на фоне  грохочущего за окнами шторма,  именно это ощущение  интимности и  неизбежности  важного разговора,  придающего  встрече  особую значимость и  заставляющего  предвкушать  некую романтическую  интригу,  завладело королём.  Он понимал, что разговор с графиней Бесси,  известной  своей  причастностью к кругам оппозиции  и  непростым  отношениям с некоторыми придворными, может иметь  серьезные последствия. Но  загадочная  улыбка  графини  и  загадка  её намерения  привлекали  его  больше, чем  любой  политический  расчет.  Он  ожидал  не только  светского  диалога,  но и  возможно  разгадки  интриг,  плетущихся  при  его же дворе.  То, что она выбрала именно этот момент,  во время бушующей непогоды, говорило о многом – о её храбрости и, возможно, о серьезности её намерений.