Растянуть меха в язык

может  это  неправда,
а  может,  и  нет  правды
в  близлежащих  направлениях  суеты,
может  она,  как  роба  на  вырост,
сожрана  молью  в  одиночной  камере,
где  маленькие  унижено  гнутся,
большие  важно  покачиваются
в  гардеробе  войны,
может  райские  птицы,
это  крысы  без  крыльев,
метят  огромными  датами  порций
не  огромные,  (по  меркам  огромного),  сады,
где  волосы  дыма  ниже  плеч  грима  для  хрипа…

и  нет  в  мире  долга  просеять  взаймы
вывалившихся  в  безразличие,
пусть  окно  без  стекла  будет  только  окном,
где  трещины  не  таскают  взгляд  за  глаза,
где  шестое  чувство,
врастая  сверх  меры  в  длину, 
в  ширину  выглядит  сломано,
естественно, 
всё  естественное  для  себя 
пусть  естественным  выглядит,
с  учётом  отрыва – нарощенно,
в  качестве  долга  одолжено  долготерпимо…

и  подогнётся  хрусталик  до  приветливого,
и  подсмотрит  у  глаз  зрачки  присосавшихся  зеркал,
маятник  раскачает  загипсованные  жесты  правил,
заткнёт  уши  слоновьей  потугой
в  галлюцинациях  слом  танцевать,
ветер  швырнёт  ком  запаха, –
если  есть  правда,
пусть  будет  со  мной  заодно.