12-я книга в15 кольцо магистралов метаморфозы

12-я Книга В15 КОЛЬЦО МАГИСТРАЛОВ *МЕТАМОРФОЗЫ* КНИГА 12-Я
*О, КАК ЖЕ НЕИЗВЕДАННЫ ПУТИ* КОРОНА ВЕНКОВ СОНЕТОВ
ВЕНОК №15
166
Пустырь и мрак — таков судьбы вердикт.
Вокруг всё окружает нелюбовью.
О, чувства! Нашей жизни конфетти.
Вы часто удивляете нас новью.
Казалось, ко всему привык давно.
И всё старо, как мир под небесами,
Но крутится судьбы веретено,
Знакомя нас со сказками, волхвами.
Но жаль, порою рвётся чуда нить
И сказки превращаются в кошмары,
И начинают грусть с тоскою бить
С победной бурной радостью в литавры.

Ушли мгновенья дней весёлых, лёгких.
Не вижу я огней, пусть и далёких.

167
Не вижу я огней, пусть и далёких.
Ушли стремления, грёзы, и мечты.
Я позабыл о радугах высоких
И позабыл просторы высоты.
Я оказался прав, что я раздвоен,
И оказался прав, что не богат.
Я с изумрудом стал беднее вдвое —
Не смог забыть тот сказочный агат.
Мой май души исчез за облаками,
И сожжены мосты назад давно.
Рванувшись в небо глупо за ветрами,
Я зелень познакомил с желтизной.

Бреду дорогой жизни, загрустив.
О, как же неизведанны пути.

168
О, как же неизведанны пути,
Которыми идём к своей удаче.
На «всё» и «вся» готовы мы почти,
А «ко всему»? Тем более, тем паче.
Забыв себя, летим вперёд на страх,
Смеясь в глаза бездумности и риску.
Но потерпев, увы, печальный крах,
Мы попадаем в лапы к василиску*.
Да, страшен василиск людской молвы —
Острей клинка, больней удара плетью.
Не скрыться от него среди листвы,
Удачливы его кошмара сети.

Как горек мир и злобных, и жестоких,
И брошенных, и в чём-то одиноких.

169
И брошенных, и в чём-то одиноких
Словами успокоить не дано.
Жизнь часто преподносит нам уроки,
Не радует ни капельки цейтнот.
Не радуют сереющие дали.
И груз ошибок тяжестью гнетёт.
И думами: «Стремились и искали»,
Душевных не заполнить нам пустот.
Ломается всё просто, без натуги.
Вот строится — гораздо тяжелей.
Но чувств своих мы преданные слуги,
Как и хранители душевных фонарей.

Не думая, рвём счастье мы порой,
Бросаясь в омут страсти с головой.

170
Бросаясь в омут страсти с головой,
Мы жизнью начинаем жить иною.
Но что она? То шум дождей, то зной,
То мрак, то свет за призрачной чертою.
Сквозь призму страсти всё искажено
И предстаёт в других цветах и красках.
О, что ты, страсть? Добро иль всё же зло?
Запутался уже в твоих я масках.
Запутался давно во всём и вся.
О, эта жизнь с её круговоротом.
Порывов наших странная стезя,
Поросшая безумия осотом.

И как одно из наших сумашедствий —
Не думаем о глубине последствий.

171
Не думаем о глубине последствий
По глупости, от лени, от ума.
А в результате, как одно из следствий,
Уж если не тюрьма душе — сума.
Приобретя столь скудное наследство,
Нам остаётся далями брести
В надежде отыскать, быть может, средство,
Которое вернёт любви мотив.
Одним везёт, другим, увы, не очень.
У каждого свой путь, своя Стика*.
Жизнь каждому свою подарит сочень*.
О каждом в книге жизни есть строка.

Не думаем об этом мы порой,
И чувствами играя, и судьбой.

172
И чувствами играя, и судьбой
Мы разрушаем, думая — возводим
Дворец любви под солнцем и луной.
На самом деле — просто сумасбродим.
Не думаем о том, что майский цвет
Сколь очень буйный, столь же и короткий.
Он быстро исчезает, как рассвет,
Чуть тронув душу с сердцем чистой ноткой.
И эту нотку нужно принимать,
И с нежностью дарить, с любовью, близким,
А не бездумно тратить, раздавать…
И попадаться в лапы василискам.

Как часто вместо ласковых приветствий
Мы дарим нашим близким море бедствий.

173
Мы дарим нашим близким море бедствий.
О, это так избито и старо.
О, мрак эгоистических нашествий,
Терзающий душевное добро.
Избавиться от этого непросто,
Не вырвать и не сжечь свои грехи,
Не утопить их, сбросив в омут с моста.
Они проворней маленькой блохи.
Они грызут и точат, как термиты,
Внутри всё, обращая в пыль и прах.
Веками говорят о том пииты
В венках, поэмах, баснях и стихах.

Судьбой поставлен каждому капкан
За слёзы, за обиды, за обман.

174
За слёзы, за обиды, за обман,
За стыд и горечь разочарований
Судьба, сжигая в сердце фимиам*,
Готовит чашу яда и страданий.
На «плюс» всегда есть «минус», даже «ноль».
И правило сие, увы, нетленно.
За радостью приходит часто боль —
Закон неразрушаемой Вселенной.
И это неподвластно никому
Из нас, утопших в сладостном раздолье.
Я чувствую наброшенный хомут
Тоски. И ностальгии вижу колья.

Я разгадал судьбы своей шараду —
Растит расплата горькую усладу.

175
Растит расплата горькую усладу.
Я чувствую, как всё внутри кипит.
Влечёт ко дну любви моей шаланду
И изумрудных глаз жесток эдикт*.
Я вижу вьюги, мрак и королеву,
А рядом с ней (о, быть не может) Кай*.
О, что за образ? Прислонившись к древу,
Пытаюсь вспомнить кто я, где же май.
Но тщетны все усилья, бесполезны.
Чем дальше, тем быстрее стынет грудь.
Я познаю душой глубины бездны
Обманов и вникаю в горя суть.

Попало сердце в холода капкан,
Душе подносит кнут узор из ран.

176
Душе подносит кнут узор из ран,
Узор незаживающий и жгучий.
О, Вега, Арион, Альдебаран!
Закрыли вас навечно злые тучи.
И звёздных троп растаяли следы,
И налетел ковчег любви на рифы,
И зацвели тоской души пруды,
Минуты счастья, попросту, как мифы.
Киваю, уходящему навек,
С мучительной, щемящей в сердце болью.
И вздет над головой судьбою стек,
Готов к знакомству я с другою ролью.

Я кланяюсь прощальному закату,
Предательству — предательство в награду.

177
Предательству — предательство в награду.
Так было, есть и точно будет впредь.
Я знаю эту вечную триаду*
И чую, как прочна триады твердь.
Нырнул я с головой в бездонный омут
И потерял из виду берега.
А всё вокруг не так и по-иному —
Не стерх уже давно я, а слука*.
Весна-весна. О, время превращений.
О, время обретений и потерь.
Мечтаний ярких час, и миг сомнений,
И синь любви, и лжи елейной серь.

Перо в ночи под всплеск воспоминаний
Рисует нам картину из страданий.

178
Рисует нам картину из страданий
Строкою за строкой в ночи перо.
И в строках грациозность страстной лани
И золото, и чернь, и серебро.
И путают всё строки меж собою.
О, что им до бумаги и до дум —
Уютно жить под бледною луною.
Их жизнь — листок, а смерть — объятья урн.
Всё просто и понятно, безусловно.
У строк не существует чёрных дней.
Хотя, пожалуй, это всё условно,
Ведь им знаком жар спичечных огней.

Рождается из строк чередований
История любовных возгораний.

179
История любовных возгораний
Рассказана поэтом не одним.
Любовь — мир грёз, и неги, и терзаний,
И зной пустынь, и жуткий холод зим.
А страсть — сплетенье чувств, скрещенье плоти,
Паденья вниз и взлёты до небес,
И свет в ночи свечей, глаза напротив,
И с Богом разум, а с душою бес.
Чтоб всё понять — всё нужно перевесить,
Иль попросту взглянуть со стороны,
Но не с перин, и не из мягких кресел,
Не изнутри — снаружи западни.

О, вечен незатейливый гамбит*.
Пустырь и мрак — таков судьбы вердикт.

2700(225)(180)
ДИАМОНД МАГИСТРАЛОВ
Пустырь и мрак — таков судьбы вердикт.
Не вижу я огней, пусть и далёких.
О, как же неизведанны пути
И брошенных, и в чём-то одиноких.
Бросаясь в омут страсти с головой,
Не думаем о глубине последствий.
И чувствами играя, и судьбой
Мы дарим нашим близким море бедствий.
За слёзы, за обиды, за обман
Растит расплата горькую усладу.
Душе подносит кнут узор из ран:
Предательству — предательство в награду.

Рисует нам картину из страданий
История любовных возгораний.