Хмельное лето. Глава 14

Глава 14.
Он целовал долго и жарко, а чуть отпускает, так Надю лихорадило от того, что с ней только, что произошло, в ней всё это кипело, требовало ещё, и сама тянется к нему. Мелькнула мысль и на несколько секунд теряется. Ведь этой мыслью она что-то хотела сказать или спросить. Уже не помнит, всё отошло куда-то вдаль, следующим поцелуем и продолжением ласк, и её уносит в другую сторону от мыслей далеко, далеко. И нет никакого разума или здравого смысла.

«А зачем? Летит в мыслях у Нади. Зачем думать, если со мной Дирамий, мой Дирамий и моя мечта осуществилась. Я в его объятиях. Это же не какой-то там банкир. Это мой Дирамий.

– Дирамий, я тебя люблю. Так люблю, так люблю. Очень сильно люблю. И хочу быть вместе, ты мне нужен, Дирамий. А эти редкие встречи... Что происходит у нас всю нашу жизнь? Скажи, что?
Тихо прошептала Надя между его поцелуями. В темноте встретились их взгляды, сверкнула молния. Откуда она взялась? Об этом они не задумывались, но она ослепила их неоновой вспышкой, что Надя закрыла глаза, а когда открыла, всё оставалось по-прежнему.

В тёмном бунгало лиц почти не видно, лишь можно различить глаза, а в Надиных глазах стояли слёзы и они потекли по щекам, ей казалось, что она сейчас отпустит свои руки и он исчезнет. Она вспомнила, что дед Аджий сказал, что это учебное пространство, а значит, может показаться и иллюзия. И здесь не может быть ничего настоящего, но она-то его ощущала и поэтому она крепко держала его за плечи, прижимала к себе, убеждаясь, что он не исчез. И она продолжала.

– Я хочу быть настоящей счастливой женой. Твоей спутницей по всей жизни. Настоящей. Эта раздвоенная жизнь меня так утомила. И ещё, Дирамий. У меня в доме настоящая война, каким-то образом появился сосед.
При этих словах Надя почувствовала, как Дирамий напрягся, а она улыбнулась,  продолжила.
Не волнуйся, любимый, я ему такую битву устроила.
Он зарылся лицом в её волосы и тихо рассмеялся, а она продолжила.
Я люблю только тебя, так люблю, что мне временами ты показываешься обликом в том несносном дебиле банкире. Я верю тебе, мы теперь вместе. Вместе?
Он снова сжал её в своих объятиях, тихо смеясь, ответил.

– Да, Зоренька, моя ясная, мы теперь вместе. Время пришло.
Он взял её руку, и поднёс к своим губам, Наде мгновенно становится жарко, снова запылало всё тело, огненный туман застилает глаза. А он целует один за другим её пальчики медленно, нежно с потаённой страстью, Надя свободной рукой зарывается в его волосы, и продолжила.

– Как же долго длилась, наша разлука. Я хочу быть счастливой, Дирамий. И счастливой матерью. Конечно, как мать, я счастлива. У меня есть сын. Ты же знаешь об этом.
– Знаю любимая, ответил Дирамий, крепко прижимая Надю к себе. У нас предстоит долгий разговор, но это позже...
– Да, Дирамий мы вместе, а остальное подождёт.
Произнесла Надя и потонула в страстном поцелуе, а он, целуя её ответил.
– Мы уже давно в едином слиянии.
 
И надолго замолчали, утопая и нежась в ласках, которые их уносили к звёздам. Их чувственная любовь, её энергии разгорались и разгорались, переплетались и спиралью уходили ввысь, пронизывая пространства. Создавая новые витки, новые пространства, рождались новые звёзды, новые жизни. И уже позже, отдыхали, Надя произнесла.

– Да, это так, а сейчас я почувствовала, как всё прошло через меня. Всё, понимаешь? Это так волшебно! Всё пространство, космос миры, и всё это я, а затем я попала в тебя, сначала в твой космос, в твоё пространство, а ты в самой середине, и такой яркий, яркий, зазывал меня и летел мне навстречу, и мы слились с тобой. Как это было всё сразу, невообразимо сладко, приятно. И эта мягкая невесомость, такая лёгкая нежность пронизывала. Этого не выразить словами, Дирамий. И музыка. Ты слышал музыку? Дирамий?

– Да, любимая, я слышал. Соната нашей любви из музыки сфер.
– Я почувствовала – это навечно. Мы стали единой галактикой, или всем, что есть в космосе. И всё это во мне и всё это я, и всё это ты.
Он посмотрел ей в глаза, в темноте в её глазах сверкали золотистые искорки, словно звёзды отражались в её глазах, а солнце позолотило их, а из глаз катились слёзы и в каждой слезинке огонёчек, то ли лучик солнца, то ли лепесток пламени.

– Зоренька моя, ты плачешь? С волнением спросил Дирамий.
– Это от счастья, любимый. Я растворена в нём. В тебе, мой Дирамий, ты моё счастье, я познала такое счастье. Познала вселенную, что чувствую и рассказать нет возможности. Я люблю.
– Я счастлив, любимая, мы вместе. Ты устала?
– От счастья не устают, любимый, но глаза отчего-то закрываются.
– Ты поспи, любимая, отдохни. Впереди у нас всё время наше. И оно у нас в единой концепции. Не волнуйся теперь мы вместе, а я выйду на минутку, пройдусь, мне надо подумать, куда нам возвращаться.
– Мы вернёмся в наш мир? В мир Двулуния? Там хорошо, красиво, океан.

– Мы будем жить там, где нам будет с тобой чудесно в благотворном творении.
– Я согласна Дирамий, только мне сразу нельзя исчезать из моего мира, я обещала Лиде выдать её замуж за брата моего, за Гришу.
– Лидию?
– Да, мою подругу, самую, самую.
– Выдадим, отчего же не выдать. Это хорошее дело. Рассмеялся он, прижимая к себе Надю. Ты поспи, Зоренька. Я быстро вернусь.
И снова припал к её губам, и снова долго целовал и ласкал. И наконец, после таких ласк, Надя уснула, а он поднялся, накрыл её пледом, оделся и вышел.

А что Дирамий? Дирамий тоже размышлял.
– На воздухе, за бунгало, было свежо, но эта свежесть никаким образом не охлаждает моё тело, во мне всё горит от ощущений её прикосновений. Как она горяча в своих ласках. Они ещё чувствительнее, чем в нашем мире Двулуния. Там, дома тоже было сногсшибательно, но здесь почему-то ярче.

Дирамий ходил взад вперёд возле бунгало. В голове стало проясняться. Вспоминая её взгляд, какая любовь в её взгляде и всё это мне.

И я сам себе удивляюсь, как я смог вытерпеть, находясь рядом с ней столько времени. Самому удивительно. Зоренька моя! Наденька, Заряна.
Я словно в тумане. Да. Я таким стал, как увидел её в сворачивающем пространстве, какие-то мгновения и её бы не стало, унесло в неизвестность, а может и распылилась по свёртываемому пространству. Эта мысль так ударила мне в голову, что не помнил, как открыл портал и бежал к ней. Она сидела, плакала, такая беззащитная словно девочка, совсем, как тогда, в её детстве. Вот так же она плакала, ободрала коленки, и кровью испачкала беленькие  гольфы, волновалась. Бабушка будет волноваться.
Сколько ей было тогда? Лет семь? Да, так и было, но тогда она попала в цветущий настоящий мир и сидела на твёрдой земле, а не в руинах.
Здесь она сидела в руинах, на крыльце нашего дома. Я успел. Она побежала мне навстречу, успел, успел её вытащить из сворачивающего пространства. Перенёс её в её пряный лес по её следам, домой бы надо, но где там.

Она в моих объятиях и здесь совсем мою голову снесло, не выдержал, не смог выпустить её из рук, да и она вцепилась в меня и плакала, целовала и плакала.
И у меня, как неоперившегося юнца, взыграли гормоны, да, что говорить, они и в самом деле взыграли, как только я заключил её в свои объятья ещё в сворачивающем пространстве.

И всё! Всё осталось, где-то там далеко, а мы одни, во всей галактике одни. Только я и она. Сколько я мечтал об этом, будучи уже рядом с ней. И здесь уже предостережения сына куда-то исчезли. Вот только не знаю, что будет, когда она узнает правду. Надеюсь, она поверит моим объяснениям.

А потом, отчего мне совеститься? Мы и так давно супруги, и венчаны, вот только настоящее счастье у нас было редким, когда смог, я её вытаскивал в наш мир построенный мною. И сколько раз я ей показывал, как делать переход, но она почти всегда попадала не туда. И это хорошо, что я её чувствовал постоянно в любом мире и в любом веке, куда бы она не попадала. И я летел спасать. А как же?

Как я буду без неё? Я ведь её люблю больше жизни своей. И ждал, всегда ждал.  Без неё мне не жить. Из далёкого далёко вспыхивают наши имена. Взбунтовавшая кровь, кажется сейчас порвёт все сосуды. Её губы, отвечающие на мой поцелуй отдают мне всё, ненасытность желания, её шепот моего имени.

«Дирамий, мой Дирамий мы вместе. Ну, почему, почему? Почему судьба так жестоко обошлась с нами?»

Вот почему? Кому-то счастье вечное, а нам урывочное.
Как же мне было плохо без неё. А там, видите ли, у них не соответствие в замысле сценария её жизни, равновесие страдает. А наше равновесие? Построение не вписывается. А у нас как? Вписалось?
Ведь всё же шло закономерно и конкретно, пока не вписался в то пространство рядом с ней тот не сносный сквайр. Я так был зол, этот сквайр, адепт с земными низменными наклонностями перешёл мне дорогу, пока я был в далёкой экспедиции, ожидая, когда она вырастет.

И вот выросла! И что получается?
Непроизвольный стон вырывается у него из самого сердца. Хоть это уже всё в прошлом, но ему до сих пор больно, как вспоминается.
Нокаутом было для меня вторжение в её жизнь этого адепта. Мне казалось, что я сплю и вижу страшный сон, который и не думает кончаться. Только сон был вполне реальностью, грубой и жестокой. Ей на многое закрыли память. А мне дали счастье на какой-то миг, прислав её в мир Двулуния, где мы стали одним целым. И снова ей стёрли этот момент почти полностью, уже позже она стала вспоминать и записывать.
Умница моя, она всё записывала с самого детства. И я не ошибаюсь. Нет. И дело не только в памяти и инстинкте. И я осознаю, больше я не позволю себе её упустить.

Не допущу!
И хранителям не позволю, я тоже не из мелкого сословия. Тоже многое достиг, так же сохраняю равновесие и Наденьку не могу потерять ещё раз.

И что я разволновался? Спросил себя Дирамий. Всё уже решилось, и нам зелёный свет в нашей любви. Осталось прояснить с Наденькой. А вот от этого становится страшно. Как она воспримет правду?
Здесь трудно становиться дышать, надо возвращаться домой. Посмотреть её след. Да, да. А он хорошо заметен, значит, пройдём моментально.

Дирамий вошёл в бунгало, там ещё труднее дышалось, и Надя спала, её дыхание было еле заметным.
Уносить надо её отсюда, пока ещё здесь всё не свернулось и она не задохнулась.

«Поторапливайся. Сдерживаем, немного, но подержим это пространство, но уже пряный лес на пределе. Он перестал быть нужным».
Услышал он голос. Он его сразу узнал. Предок Наденьки.
– Благодарность тебе, Аджий!
«Береги её, да осторожнее в пояснениях ей».
– Это я и сам обдумываю.
Ответил Дирамий, снимая с Нади плед. Он смотрел на её фигуру и мысленно произнёс.

«Золотое сечение, при виде которого учащённо бьётся моё сердце. Ты раскрасила мою жизнь и словно хмелем напоила. О, нет! Не хмелем, а счастьем. Напоила ты меня счастьем. Ещё маленькой девочкой была, а я видел тебя уже такой красавицей. Трепетало моё сердце от тебя всегда. Даже от малышки, видя в ней тебя уже такой вот».

Он хотел было одеть её, но снова услышал предупреждение Аджия. И быстро собрал вещи Нади, с трудом затолкал в рюкзак, что поместилось. Повесил себе его на плечо, завернул Надю в плед, поднял, прижал её к себе. Она едва заметно улыбнулась, и слабо прошептала.
– Дирамий.

Он просмотрел след и шагнул и сразу же очутился в пространстве дома, возле самого крыльца. И здесь облик Дирамия почти полностью исчез и он уже стал Павел. Осторожно занёс в дом, затем в её спальню и положил на кровать. Рюкзак он положил в комнате на стол, затем вернулся в спальню, осторожно убирая покрывало с кровати, переложил Надю под одеяло. Она же свернулась в клубочек, с улыбкой спала.
Он прошёл в свою спальню, сходил в душ, смыл с себя удушливый запах разрушения пространств. Надев халат, сел в кресло и задумался, и как бы спрашивая себя, произнёс.

– С чего начать разговор, который я никак не мог начать с самого первого дня появления в доме Нади. А объяснение должно быть верным и глубоким. Для неё не всё будет приятным. И хорошо, что нет дома Михаила, а когда он появится, надеюсь, с Наденькой восстановлю равновесие. Род мой! Как сильно я её люблю. Я так и сгораю, как чувствую боль её.
Пока не придумал, как начать разговор, решил, как проснётся, там и решиться.

Встал и вышел из своей комнаты, спустился по лестнице, в пролёте посмотрел в окно. На улице были предутренние сумерки. Где-то далеко начинало розоветь заря, но тучи не давали пробиться. И пошёл мелкий дождь.  Павел прошёл в спальню к Наде, сняв халат, лёг и заключил её снова в свои объятия, постарался заснуть. Но рядом с такой желанной женщиной разве можно заснуть?

А Наде снится яркий сон. Сон в поцелуях, вокруг темнота и только ласки, ласки Дирамия и она млеет от них, снова уносится в космос. Летала долго, растворяясь во всём, блаженство окутывало её. И наконец, она стала возвращаться в реальность, пытаясь понять, сон это или не сон. Но руки Дирамия чувствовались на её спине, и она плотно прижата к нему.

– Дирамий. Произнесла она.
– Да, любимая. Ответил он хрипло, не останавливая свои поцелуи на её шее.

Надя открывает глаза и видит перед собой Павла. У неё сердце остановилось, пропуская удары и вновь забилось, в ярости стало биться, словно пыталось вырваться из неё. Она, оказывается, была дома в своей спальне, в своей кровати в объятиях Павла. Это он нежно её прижимал своими сильными руками и целовал её тело.

А у неё в горле образовался ком. А сон-то оказывается не сон, а нечто иное и что-то очень странное и даже страшное. Она в удивлении смотрела на Павла, затем осмотрела себя, она оказалась совсем нагой, да и он тоже,  холод ужаса пробежал у неё по всему телу, сбрасывая то блаженство, которое только, что было, как проснулась. Она отпрянула от него, но не получилось, его руки находились на её спине, и он продолжал её держать в объятиях.

– Мерзавец! Маньяк! Как ты посмел?
– Посмел любимая. Я тебе сейчас всё расскажу.
– Почему ты в моей кровати? Как это произошло? Ошалело спросила она, проглатывая снова подступающий к горлу ком. И уже не испуга, а тошноты. От грязи, в которой она оказалась.
Как я оказалась дома?
– Я принёс тебя, любимая. И теперь не выпущу тебя из своих рук. И крепко сжал её в своих объятиях. Надя стала вырываться и закричала.
– Мерзавец! Убить тебя мало. Нет, я прямо, сейчас тебя убью!

И не смотря на то, что она только, что была в блаженстве, накинулась на его скулы, впиваясь в них ногтями.

– Ты обманул меня. Ты пробрался за мной. А я была в состоянии иллюзий, ты воспользовался мной.
– Наденька, дай мне объяснить.
Произнёс он, с силой убирая её руки от своих скул.
– Какие могут быть объяснения, ты воспользовался мной. Лучше уйди, пока я тебя не убила. И этого мерзавца я ещё считала благородным?
Кричала Надя, ища на прикроватной тумбочке, что схватить и чем ударить Павла, а ногами толкала его с кровати.

– Наденька успокойся.
– Вон! Пошёл вон отсюда.
– Хорошо. Я войду. Как ты успокоишься.
Он быстро встал и ушёл из комнаты, а она продолжала орать.
– Ты ещё и трус, боишься ответить.

Дверь приоткрылась, и Надя со всей дури запустила в неё, что-то тяжёлое, то, что попалось под руку на прикроватной тумбочке.
А это был, как она позже убедилась, старинный массивный будильник в оправе из горного хрусталя, и это всё со звоном разлетелось, ударившись о закрытую дверь. Звон был хрустально-жалобный, да и дверь затрещала, как-то гулко и с обидой. И голос из-за двери.

– Жаль, часы были прекрасны. Но ты прекрасней. Наденька, я тебя люблю.
– Вон! Кричит Надя. Вон из моего дома.
– Никуда я не уйду, ты успокоишься, и мы поговорим.
– Боже! И как я поверила? Но ведь был же Дирамий. Был! Я же своими глазами его видела. Ощущала его живым и не признаком.
– Не волнуйся, был Дирамий, был. Послышалось из-за двери.

– Как повелась на эту иллюзию? Ведь дед говорил, это учебный мир, а значит, там может случиться всё, что угодно. А я, дура, поверила иллюзиям. Своим видениям, а ведь привидеться может всё, что угодно. Я была поглощена думами о Дирамии. Вот со мной и сыграли в злую шутку.
– Не было шутки, Наденька. Дирамий это я....
– Ты ещё здесь? Не слушая его, закричала она. Вон!

Надя встала с постели, подбежала к двери и закрылась на ключ, ходила по спальне взад, вперёд, подошла к окну, открыла его настежь, высунулась по пояс в окно, там мелко накрапывал дождь, шедший ещё с ночи. И свежий утренний ветерок вместе с дождём немного охладил её.

– Боже, мой! Боже, мой! Как я низко пала. И что происходит со мной и с моей жизнью. Закричала Надя, и посмотрела в небо. Кто мне ответит?
– Я отвечу. Я Дирамий. Донеслось из-за двери голосом Павла.
Услышав его голос, Надя от злости грозно чуть ли не по слогам и даже, как-то с рычанием, еле выговаривая, произнесла.
– Уй-ди-иии с глаз моииих.

Постояв так с высунутой головой под ветер и дождь, Наде пришли мысли.

«Эмоции часто накрывают с головой, а мне надо стать мудрой. Как же я злюсь и я в ярости, и эта ярость клокочет у меня внутри. Затапливает меня всю и рвётся через край. Мне хочется прибить этого мерзавца, так обмануть, развести, навести на меня морок, и притвориться Дирамием. Ведь видела его в первый вечер, у Лиды, как он менял свой образ. Не знаю, уж кто ещё заметил или нет, но я то видела. И мне это не показалось, нет. И с чего я взяла, что он благородный? Обычный мерзавец, каких свет ещё не видывал. Ни чем не отличается от Генки, такая же тварь, всего-то только лишь красивее и богач».

Надя потрясла головой из стороны в сторону, выпрямилась, постояла, всматриваясь в мелкий дождь, и строго сказала себе.

– Хватит! Что теперь злиться, всё произошло и дай бог без последствий. Надо вычеркнуть его из своей жизни. Вот только как? Я подумаю над этим позже, а сейчас я не в состоянии думать ни о чём.

Подошла к кровати и сдёрнула простынь и одеяло, кинув всё на пол, туда же полетели подушки. Взяла из шкафа тёплый пушистый плед и завернулась в него, плюхнулась на кровать и долго раскачивалась на матрасе, словно на волнах. Мысли словно сами решили её оставить, все улетучились. Она тупо смотрела перед собой и не о чём думать не хотела. Она только стала успокаиваться, тело её ещё не совсем остыло от ласк, которые она испытала совсем не давно. Как снова услышала стук в дверь и голос Павла.

– Наденька, нам надо поговорить.
Услышав его голос, в голове снова закипело, а сердце её разрывается на части, а тело то вообще с ума сошло. Не хочет слушать трезвый голос разума, оно снова разгорелось, требуя новых ласк. Надя ударила кулаком по кровати, а затем и себя с силой ударила по щеке, затем по другой, желая сбросить с себя всё то, что просит её тело. И она снова ударила себя несколько раз по щекам. Щёки её горели от боли, а сердце ныло от позора.

– Срам-то какой! Боже. Что со мной делается?
– Наденька!
Надя приподняла голову и посмотрела на тумбочку, но там кроме книги да светильника ничего не было. Светильник был далеко, рукой не достать, где она лежала,  всё же она дотянулась до книги и швырнула её в дверь.

– Я не уйду, Наденька. Мне чудится твой аромат, любимая. Я весь пропитан тобою. Ты сводишь меня с ума. А я растворился в этой страсти, и до сих пор взрываюсь и разлетаюсь на атомы, на мелкие осколки. Наденька выслушай меня. Я так долго ждал этого.
– Лучше уйди сейчас. Позорище на мою голову.
– Какой позор, мы с тобой давно.....

Но Надя его не стала слушать, прорычала, как тигрица.

– Уйди! Если я сейчас открою дверь, то убью тебя. Уходи. Всё равно я не смогу с тобой разговаривать. Уйди.
– Хорошо, отдохни, Наденька, а лучше поспи. Поговорим, как проснёшься.

Но Надя лежала с открытыми глазами и в голове, в её мозгах было пусто. Чисто. Лишь слышно, как ветерок, что за открытым окном, дуновением пронёсся, раз, другой, тишина и покой. Она лежала так ещё какое-то время, и мысли вернулись, а с ними и вернулась способность анализировать всё, что с ней произошло.

– Что это было? Спросила она себя. Насилие? Но я не чувствовала насилие. Там же был Дирамий. Да, да, я не могла ошибиться. Я его знаю всего, аромат его тела, даже когда он бывает потным. Его аромат остаётся приятным. Я всё знаю, каждый миллиметр его тела. Он это был, он. Но как я оказалась дома? В своей постели, да ещё с этим дебилом? Как?
Сердце Нади вновь полоснуло болью. – Измена!
Измена Дирамию, а я обещала ему верность.

Надя заплакала, сначала слёзы полились, как ей показалось в сердце, а потом уж из глаз и ясно услышала, «Дурочка».
Казалось ей, это произнеслось её голосом, но где-то там внутри неё. И даже не в мыслях, а именно в сердце.

Дурочка? Возможно, и есть. Но не дурочка, а настоящая дура. Не уследила за собой. Столько лет следила, а тут.... Даже и не знаю, как это получилось. Ничего не помню. Как в любовных романах. Это там дурынды героини....
Смотрю на себя и действительно, как фильм смотрю. Ох, как тяжело-то!  А совсем не давно я была в счастье, летала счастливой в космосе.

Дирамий! Боже мой! Дирамий. Как я теперь в глаза Дирамию посмотрю?
А этот? Вот с какого перепугу он решил, что я должна его быть? Любит он, видите ли. Пришёл, увидел, захотел и решил сделать меня своей?

Да счас! Да, меня многие любят, но а я-то нет. Не люблю никого, кроме Дирамия. А соединять свою жизнь с чьей-то, ради того, чтобы был рядом мужчина?
Ну, уж нет. Увольте! Увольте меня, боги, от такой участи. Я так не хочу. Лучше и дальше буду жить одна. Да и к чему? Полжизни прожито.
Эй, хранитель! Ты слышишь? Прекрати мной равновесие регулировать.
Придёт время, я и до тебя доберусь. И тогда держись. Мало не покажется.

И вдруг снова в её мыслях прозвучало голосом Павла.
«Ты рождена мне».
– Вот ещё! Не верю я этому. Нет, и нет. Не верю! Отголоски раздаваться могут отовсюду. Как из прошлого, так из будущего. И хватит мне неприятностей, я буду просто жить. Жить и ждать Дирамия. Не может он вот так просто, взять и исчезнуть, бросить меня и больше не появиться. Нет!
А он появится. Появится, обязательно появиться и если не даст мне вразумительного объяснения, почему исчез, я ему раскорябую всё его лицо, как и морду этого дебила. Будет знать. Сказал, отлучится на минутку.
«Ты мол, поспи пока, отдохни, я скоро вернусь». Ага, вернулся.

Наде в голову летели всякие мысли, и одна мысль пронзила её мозг и сердце такой болью, что она привстала на кровати, облокотясь на локте и простонала.

– Ааааа! Громко вскрикнула.

Сердце её застучало так сильно, что отдалось в висках. Она вскочила с кровати, сбросив плед, стала ходить по комнате, так же громко продолжала размышлять.

–  А вдруг этот дебил меня украл сонную? Дирамий вернулся, а меня нет. А, что? С него станется. Дебил он и в Африке дебил. Ну, или банкир. Богатым всё по карману и никто ему не указ. Как в книге, проследил за мной, дождался случая и украл. Впрочем, книжные персонажи, как раз и при деньгах. И хороши собой, красивы, как боги, да ещё и власть всегда имеют. В худшем случае, вожаки стаи, в лучшем черные властелины, поработившие мир. Возможно даже не один.
Может он из книжного мира каким-то образом попал к нам? Спросила Надя и расхохоталась. Произнесла.

Ой, Надька, не глупи и не тупи, выдумала же, книжный мир. Да там же все реальности предсказуемые. Наверное,  предсказуемые, что они выдуманные. И скучные. Но этот-то банкир земной и явный. И откуда он взялся на мою голову? Ну, не из книг же он свалился к нам. У меня и книг таких нет, это Лидка любит всякую чушь фантастическую. Надо её поскорее замуж за Гришу выдать. Скорее бы наш недоумок возвращался. Вся жизнь у них мимо прошла. Но ничего они-то успеют наверстать. И детей ещё нарожают.
Лидке надо ребёнка, хоть одного. Мишенька был маленьким, так она всё свободное время с ним проводила, а как подрос, к Маринкиным привязалась.

Ой, что-то я отвлеклась от своей проблемы. А её решить надо, пока Миша не приехал. Интересно, а сколько дней прошло? Если дед сказал, что в пряном лесу время замедленное, то возможно Миша уже приехал. Бог, ты мой! Что мне делать? Как будто мне снится страшный и жестокий сон. А мне хочется уйти от этой жестокости. Уйти снова в любовь.
Нет, нас с Дирамием не разделить, здесь, что-то вмешалось, но мы найдём выход из этой ситуации и будем снова вместе.
Но откуда этот мерзавец узнал о пряном лесе? Этот дебил, как узнал? Ничего не понимаю.
Вот так-то, как в некотором царстве, в некотором государстве жила Надя, окутанная ледяной магией злого колдуна. О, а может он колдун?

Да нет, не может быть. Не похож он на колдуна. Ответила она себе, и тут снова спросила.
А ты видела колдунов?
Нет, конечно, ели только в других мирах, не помню. Но если бы он был колдун он уже давно, что-нибудь сотворил со мной.

И сразу её обожгла острая мысль.

А он что сделал? Разве не усыпил тебя и не завладел тобой?
Ох, я чёт совсем ничего не понимаю.   

Вздохнула Надя, зябко передёрнула плечами, в открытое окно всё так же поступал свежий и прохладный воздух, гонимый ветерком. Надя осмотрела себя и увидела, что она всё ещё нагая.

Да, что же я ещё не оделась-то, дурёха? Жду продолжения, что ли? И так ещё тело всё вибрирует, не успокоить.

Подошла к шкафу, выбрала и взяла себе самое красивое бельё.

Хоть чем-то порадовать себя. Подумала Надя, одеваясь, а тело её совсем не слушалось, даже от одевания белья оно вибрировало, и требовало ещё, что Надя с досадой прикусила губу, но боль не уняла эту страсть. Тело её пело каждой клеточкой и не слушало разум, как будто говорило ей.

«Спасибо, хозяйка, наконец-то порадовала меня».

Надя надела тёплый пушистый халат и при этом продолжала анализировать

Ндааа! Что же мне делать?
Она прошла в ванную, подошла к зеркалу и посмотрела на себя, произнесла.

У, бесстыжая рожа! Как будто ничего не произошло, только красные следы от ударов своих же ладоней. А вот взгляд с каким-то хищным блеском, волосы взъерошены, шальная полу усмешка.
Чисто ведьма. Произнесла Надя. Надо под душем охладить своё тело.

Снова произносит Надя и сбросив халат, прямо в белье становится под душ и включает холодную воду. Взвизгнув от холодной воды, она всё же оставила её и стойко стояла так долго, пока ей не померещился голос Дирамия.

«Зоренька, хватит холодной воды, ты можешь простудиться. На тебе красивое бельё. Ты решила его постирать не снимая?»

– Дирамий! Удивлённо спросила Надя. Ты меня видишь?
«Конечно, Зоренька, радость моя ясная. Я тебя всегда могу видеть, где бы я не был и где бы ты не была.
– Ты где? Дирамий?
«Совсем рядом».
– Быстрее возвращайся. Я жду тебя.

Надя тяжело вздохнула, закрыла кран, и сняв с себя мокрое бельё, оставила в ванной, и надела халат и вышла. Всё, что произошло с ней в пряном лесу и потом дома, как-то ей не понятно и очень напрягает. И ей хочется ясности. Войдя в спальню, она произнесла.

– Да, мне хочется слышать чаще слова Дирамия «Любимая, Зоренька ясная, никому тебя не отдам». Надя вздохнула. И вот услышала, а он как-то и похож и не похож. Странно всё это. Может снова у меня галлюцинации? Теперь уже слуховые. И когда я теперь услышу голос Дирамия воочию? Я хочу к тебе, Дирамий. хочу быть с тобой. Ты слышишь, Дирамий?
Её размышления прервал стук в дверь и голос.

– Ты выйдешь за меня замуж, наконец? Я тебе сейчас всё объясню, ты посмотри в мои глаза. Наденька и ты всё поймёшь.
Надя не ответила, и послышался звук вставляемого ключа в замочную скважину и клацанье открываемого замка.
– Это ещё, что такое?

С удивлением спросила Надя, дверь приоткрылась и Надя увидела Павла, Надя даже задохнулась от возмущения, схватила стоявшую, на полу возле окна, вазу с экзотическими цветами и швырнула в Павла с криком.

– Ах, ты! Мразь!

Дверь мгновенно закрылась и ваза, встретившись с дверью, раскололась. Разлилась вода, разлетелись цветы, и звон хрусталя, но не так звонко, как в голове у Нади слова Павла.

– Наденька, нам надо поговорить.
– Дрянь паршивый, ты ещё здесь? Как ты посмел открыть дверь?
– И знай, Наденька, я не отступлю.
– Да, пошёл ты, барин в свои.....

Договорить она не успела, голова у неё закружилась, перед глазами у неё всё поплыло, она понимала, что её излишняя эмоциональность, может наделать бед, но она снова почувствовала купол над собой, как в тот раз у Лиды на дне рождения. Но она жёстко произнесла.

– Уйди! И с трудом дошла до кровати, повалилась, прошептала. – Дирамий. Дедушка Аджий. Помогите.
Но услышала другой голос. Голос бабушки и увидела себя малышкой.

– Надя! Со двора не уходи, играй во дворе.
– Хорошо, бабушка. Отвечает маленькая Надя, прыгая вместе с мячиком и стуча по нему ладошкой, играя в свою игру.
«Я знаю пять девочек, Лида раз, Соня два, Ира три, Зоя четыре, Наташа пять, я знаю пять мальчиков, Дима раз, Вова два....

И на этом её ладошка ударяет мяч вскользь, мяч делает отскок в сторону, ударяется о дерево, взлетает вверх и попадает за забор. Надя побежала за ним и старается, пролезь в узкую щель, но у неё ничего не получается, она силится достать рукой, тянет к мячу руку, нажимает плечиком на штакетину и каким-то образом она падает, оказываясь за забором. Ещё не осознав, что произошло, и не почувствовал боли, она видит мяч. Она бежит к нему, снова падает, больно ударив коленку, на ней сразу выступает кровь и кровь капает на белые гольфы. Увидев кровь, Надя оглянулась на дом, не увидела ли бабушка. А то опять скажет обидное для Нади,

«Неряшка замарашка».

Но дома не оказалось на месте.
Надя посмотрела по сторонам и увидела незнакомую местность.

– Бабушка! Крикнула Надя, но бабушка не услышала её и от боли и от обиды, Надя заплакала.
– Ты чего сидишь в пыли и ревёшь? Упала? Поранилась?

Услышала чей-то голос. Она поднимает глаза, но плохо видит из-за слёз. И увидела кого-то взрослого. Он высокий и присаживается на корточки перед Надей, вытирает её слёзы и щёки своей футболкой. И Надя видит взрослого мальчика с добрыми и синими, синими глазами и её маленькое сердечко замирает, что Надя не сразу отвечает, слегка замерев, смотрела на него с открытым ртом. А затем всхлипывает и отвечает.

– Мячик мой упал за забор, я хотела достать его, а здесь такое.....
– Какое, такое? Спросил взрослый мальчик, Наде он показался дядей.
– Это не мой дом. Мой дом куда-то пропал, а я упала, когда хотела взять мячик. У нас, там трава была, а здесь сейчас нет травы, а жёсткая земля. Я испачкала гольфы и коленку поранила. Бабушка будет не довольна, я снова стала грязнуля и неряшкой замарашкой.

– Ничего, гольфы я твои постираю, коленочку твою полечим.
Произнёс этот взрослый мальчик, поднимая её с земли.
– Зелёнкой? Я не хочу зелёнкой, она щиплет.
– Зелёнкой, но другой. Засмеялся взрослый дядя или всё же, мальчик.

Он отошёл в сторону, срывает зелёный листик, подул на него, протёр его ладонью, облизнул и лепит ей на кровоточащую коленку.

– Идём со мной.
– Но, мне надо домой, бабушка будет волноваться, как не увидит меня.

Надя уже не плакала, чувствовала себя с этим взрослым дядей-мальчиком совсем спокойно и как-то даже немного радостно. И она захромала рядом с ним, а он нагнулся и поднял её, посадил себе на плечи и понёс.
И восторг охватил  Надю. Она любила, когда её носили на плечах папа или брат, но они так редко приезжают, а Наде туда нельзя, климат с ней не дружит, равновесие у неё с климатом севера создаётся только летом и только не больше месяца. А папа с мамой и брат живут и им хорошо там.
Шли они не долго и вскоре пришли на берег моря или океана. И чуть ещё прошли, и показался дом, такой терем теремок, красивый, как сказочный.

– Вот и пришли, Наденька. Сейчас приведём твою одежду в порядок, а ты пока можешь искупаться в заливе, здесь, за домом. Там мелко, тебе будет приятно и безопасно.
 Сказал взрослый дядя-мальчик.

– А откуда ты знаешь, как меня зовут? Спросила маленькая Надя.
– О тебе я знаю всё и брата твоего знаю, мы с ним иногда вместе проводим исследования.
– Мой брат военный, как и папа, а ты тоже военный?
– Нет, мне не обязательно быть в вашем мире военным. Достаточно быть исследователем. Это намного интересней.
– А что ты исследуешь? Тоже Север?
– Ваш мир. Ты попала туда. И мне он стал интересен. Там сокрытые тайны от людей.

– И ты им открываешь?
– Скажем так, чуть приоткрываем. Всё показывать людям непозволительно.
– Почему? Всем же будет интересно.
– Верно. Интересно, но сознание у них не готово к таким открытиям.
– Не понимаю. Как это? Что ты сказал? Скажи ещё раз.
– Не понятно тебе и не надо. Подрастёшь, придёт время, всё узнаешь.
– А как тебя зовут?
– В этом мире я Дирамий.

– Ди-ра-мий. Повторила Надя по слогам. Красиво. Как в сказке. Мне понравилось твоё имя. И ты мне нравишься. Мне кажется, я тебя знаю.
– Знаешь. Конечно, знаешь. Ты мой аленький цветочек, и Зоренька ясная, придёт время, и ты вспомнишь. А пока, чтобы нам с тобой не было скучно, будем превращать небо и землю в сказку. Согласна?
– Согласна. Ответила маленькая Надя и засмеялась.
– Коленочка не болит?
Надя посмотрела на свою коленку и удивлённо подняла глаза на своего нового знакомого Дирамия. И ответила.
– Не болит. И болячки нет. А раньше долго оставались болячки.
– Иди, купайся, а я займусь твоей одеждой.

Надя купалась в маленьком заливе прямо возле дома, словно в бассейне, только вода была морская и дно в разноцветных камешках и даже были большие и маленькие ракушки. Такого она никогда не видела. Она сидела на дне и  перебирала камешки и ракушки и ей вспомнились её сны. И там был этот взрослый мальчик, но только он был меньше, как она. И они играли вместе.
Она задумалась, как, что-то вспоминая, затем взяла раковину, вылила из неё воду, потрясла её и прислонила к уху. И сразу же шум моря и плеск волн, и показалось ей, она и тот мальчик из сна. Они вместе бежали по берегу и держались за руки.
Надя сидела так какое-то время в блаженстве, она всё же почувствовала, что пора домой. Вышла из воды и её ещё очень удивило. Когда вышла из воды, на неё подул тёплый ветерок и почти мгновенно высушил её и даже волосы. На песке лежала вся её одежда, Надя надела её, гольфы были белоснежные и платье не мятое и чистое. И она пошла по дорожке к терему. Там её ждал взрослый мальчик Дирамий. Подходя к нему, Надя сказала,

– А я тебя знаю, ты мне во сне снился.
– Вспомнила? И каким я там был?
– Разным. Сначала, как я, потом большим тебя видела. Ты меня любил.
– А ты меня?
– Тоже любила. Надя покраснела, это она поняла, как загорелись у неё щёки. И опустив глаза продолжила. Оказывается, продолжаю любить. Вот только ты совсем взрослый. Во сне ты меньше.
Надя подняла на него глаза, продолжила.
Я ещё маленькая, но я выбираю тебя навсегда. Всегда. Всегда навсегда, а ты взрослый. Как быть?

А он смотрел в её зелёные изумруда, которые наполнялись слезами, улыбнулся и ответил.

– Я подожду. Маленькой ты не всегда будешь. Ты вырастишь. И скоро. А как ты подрастёшь, так мы встретимся и больше разлучаться не будем. Покушай фрукты, потом я тебя провожу домой, скоро бабушка тебя искать будет и волноваться.

На столе на блюде лежали кусочки разных фруктов, и Надя все попробовала, ей очень понравились. Особенно один сочный фрукт и вкус его напоминал сразу несколько вкусов, определить Надя не смогла. Покушав, Надя вымыла руки под маленьким фонтаном, обернулась на Дирамия, он смотрел на неё с нежностью. Затем он резко встал, поднял её, прижал к своей груди и сказал.

– Пойдём, тебя бабушка ждёт. Посадил её на плечи и широким шагом зашагал так быстро, что Наде показалось, она едет на машине и на большой скорости. Вскоре они оказались у забора, там лежал мяч. Дирамий снимая её со своих плеч, снова прижал к своей груди, и поцеловал её в щёку. Надя, хоть и малышка, а смутилась, но тоже поцеловала его в щёку и спросила.
– А ты, правда, будешь меня ждать?
– Правда. Я буду ждать тебя, Зоренька моя. Я ждал тебя всегда, долго ждал и ещё подожду. Ты расти, я жду.

Дирамий взял мяч и перекинул через забор, а Надю, просто подтолкнул к забору, Надя и не поняла, как она очутилась в своём дворе. Она быстро оглянулась, но Дирамия уже не было, лишь полупрозрачное марево колыхалось в том месте, где по представлению Нади стояли они вдвоём. и ей показалось, что ещё виден человеческий силуэт. Надя вздохнула и тихо и даже, как-то не по-детски, прошептала.
– Мы с тобой встретимся. Обязательно встретимся, ты только дождись меня.
– Надя! Услышала она голос бабушки, но какой-то не похожий. Она что-то ещё говорила и стучала.
Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.