Глава 15. Ошибочка вышла

       Могучие деревья все вели к звездам. Кара засомневалась, что наверняка помнит по какому именно из них надо взбираться к Мамасе. Кажется, крайнее. Или второе от крайнего. Нет, третье. Посмотрела наверх. Звезды слабо просматривались в розовато-желтом дневном свете, и лишь одна ритмично вспыхивала яркими золотыми огоньками. Кара приняла их за светильники. Была не была!
Взбираться было легко: с ветки на ветку, напрямую, не пользуясь лестницей Бабайки. Чем выше забиралась ворона, тем меньше становилось веток и в конце пути пришлось перебраться на лестницу.
Скок-скок наискосок,
Встретил гостью ветерок.
       Кара от резкого воздушного порыва расправила крылья. Пролетев несколько метров сквозь молочную облачность, птица увидела нечто, похожее на сады из кристаллов. Даже не кристаллов. Это были зеркала. Опустившись на менее острый и низкий островок, Кара огляделась вокруг. А вокруг была сплошная Кара! Она отражалась в слепящем остроугольном орнаменте звезды, насколько охватывал взгляд. Несчастная птица почувствовала себя зажатой в бесконечной и тесной толпе ворон, из которой невозможно выбраться.
       – Спасите!!! Помогите!!! Есть тут кто-нибудь?! Мамася!
       Колючее тонкое эхо разнеслось на всю звезду Памяти, пробивая невидимым ледоколом тишину бескрайних отражений. Раздался треск. Зеркальные айсберги звонко подрывались на множество осколков и тут же таяли, обнажая зеленую травку, луговые цветы, овражки, холмы и… настоящее урочище высоток-каталогов.
       – Добро пожаловать на звезду Памяти!
       Кара обернулась на голос. Перед ней на маленьком табурете сидела… ворона. Если бы не розовый цвет оперения, то птица приняла бы ее за себя.
       – Не удивляйся. Я всегда принимаю образ гостя в розовом свете.
       – Симпатично. Мне бы тоже пошло, – восхитилась Кара.
       – О! Для этого придется потрудиться!
       – Я готова! Что надо делать?
       Розовая ворона хрипло расхохоталась.
       – Для начала, искоренить в себе все черное!
       – А потом?
       – А потом – суп с котом!
       – Чтооооо?! Из Шиша?
       Хозяйка звезды от удивления широко раскрыла клюв.
       – Из шиша? Кишмиш – знаю, маш – знаю… Шиш – не знаю.
       – Шиш – это кот. Ты же сама сказала, что суп с котом понадобится.
       – Суп с котом – это не суп из кота, а поговорка. Каталог 3788088, ящик – 737, «Пословицы и поговорки».
       – Ох, от сердца отлегло! А как же тебя зовут, розовая?
       – Главная хранительница памяти – Далалай.
       – Далалай? Просто не имя, а песня!
       – Верно. Потому так и назвали. Петь люблю. Да-ла-лай-дала-лай!
       Кара подхватила понравившийся напев.
       – Да-ла-лай-дала-лай! Слушай, Далалай! Кушать хочется. И вообще, я перепутала звезды. Поднималась на звезду Мудрости, а попала сюда.
       – Мудростью я тебя обеспечу, не переживай. Она у меня тут в парсеках складирована! А на обед могу предложить подлапный корм.
       – Годится.
       – А тебе зачем мудрость понадобилась? – спросила Далалай.
       – Перестала себя понимать. Плохо это. Я бы даже сказала – тяжело.
       – Понятное дело! Себя мы разглядываем намного реже, чем других, вот и остаемся темным лесом. Ладно, помогу тебе. Есть у меня в загашнике зеркало одно – глянешься и вся как на лапе!
       – Да, ну?! Веди! – обрадовалась Кара. – Знаешь, меня на Первой земле уже просвечивали экраном. Сама ранимость!
       – Зеркало не просвечивает, зеркало – отражает! Улавливаешь разницу?

       Зеркало имело сферическую форму. Далалай подвела к нему Кару и отошла на расстояние.
       – Смотрись в него и ничего не бойся.
       Первые секунды Кара видела лишь темную искаженную фигуру, затем кривизна стала складываться в картинки, знакомые до боли вороньей сущности. Вот Кара птенчик и смешно распахивает клюв навстречу пучеглазой головы кузнечика. Теперь – неуклюже учится летать. Дождик, под родительским большим крылом, совсем не пугает, а веселит. Кап-кап. Блестит капелька, ползет по листику. Ам! Приятная капелька после головы кузнечика! Раннее утро, когда только-только первые лучи солнца касаются теплым светом верхушек деревьев, собирается «толковище»: многоголосое, бойкое, волнующее. Куда летим, с чего начнем, кто первыми, кто последними?! Юную Кару жестоко клюют почтенного возраста вороны – она рано стремилась в «первые» и рано стала «первой». Как живо передается ощущение того полета, особенного, где она сильная, молодая пролетает над территорией, принадлежащей ей. Парк, кафе, толстенький повар, подкидывающий котам за углом заведения жирные деликатесы из баранины и курицы, дерзкие разбойничьи атаки на котов и умыкание самых крупных порций из-под их носа. Чувство победы и превосходства. Как мило ругается и гоняет ворон от прикормленного места повар! Кыш! Кыш отсюда! Шиш вот вам, а не бакшиш! А этот сладкий полуденный, сытый сон в густой тени вяза! Ой, это же Шиш! Маленький мой Шиш! Худенький, качается на тощих ножках, мяукает, совсем один… Вот Кара отбивает его от своей стаи, прячет в ящиках, подкармливает. Пушистый комочек доверчиво прижимается к ней под крылом и мурлычет, мурлычет… Никогда она не испытывала такого нежного счастья в своей вороньей жизни! Одна картинка сменяется другой: она крепко держит котенка в когтях, бросает его в ноги Пашкиной мамы. Замешкалась чуть, посмотрела на Шиша. В его глазах – страх и слезы.
       – Как я могла! Как же я могла!!! – воскликнула Кара, отворачиваясь от зеркала.
       Далалай участливо потеребила гостью клювом за шейку.
       – Не печалься. Знаешь, можно все исправить.
       – Нет, все – нельзя. Сейчас я бы никогда не отдала Шиша! Теперь у него другая семья. А я для него – подруга Кара. Всего лишь. Простить не могу себе, а злюсь на него. Глупая старая ворона!
       – Ты не поняла, Кара! Это зеркало повернет события вспять, ты оставишь котика при себе.
       – Но ведь тогда изменится многое из того, что уже произошло, ведь так?!
       – Так.
       Кара надолго замолчала, ковыряя когтями мелкие камушки под лапками.
       – Нет, Далалай, не искушай. Буду довольствоваться тем, что имею. Кто бы мог подумать, что этот заморыш может стать счастьем, а не обузой!
       – А сердце екало?
       – Екало.
       – Надо было прислушаться.
       – Все некогда, все куда-то неслась.
       – Хочешь, покажу тебе некоторое содержание моих формулярных шкафов вселенской Памяти? Уверяю, тебе полегчает! И развлечет!
       – Хочу. Скажи, Далалай, неужели ты из-за одной легкомысленной вороны, допустила бы вмешательство в само Время?!
       – Все проще, Кара! На моей Памяти еще никто не решился переписать свою жизнь! Захотелось потешить тебя иллюзиями. Чуть-чуть…