Александр Пушкин В кругу семей in Englisk

В кругу семей, в пирах счастливых
Я гость унылый и чужой,
Вдали друзей вольнолюбивых
Теснимый хладною толпой.
Певец любви, печальный странник,
Забыв и лиру и покой,
Лечу за милою мечтой.
Где ж отдохну, младой изгнанник,
Забуду горесть и любовь,
Меня покинет призрак ложный
И сердца пыл неосторожный,
Заброшу посох мой дорожный
И равнодушен буду вновь?..
А вы, товарищи младые,
Друзья, готовьте шумный пир,
Готовьте чаши круговые,
Венки цветов и гимны лир.
. . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . до меня доходят,
И звуки мне знакомых струн
Печаль на душу мне наводят.
Непримиримою судьбою
Певцы давно разлучены…
Их лиры ветреной игрою
Не славят счастья чередою,
Умы тоской омрачены!
Младых пиров утихли смехи,
Утих безумства вольный глас,
Любовницы забыли нас,
И разлетелися утехи.
В изгнанье скучном, каждый час
Горя завистливым желаньем,
Я к вам лечу воспоминаньем,
Воображаю, вижу вас:
Горишь ли ты, лампада наша [1],
Подруга бдений и пиров?
Кипишь ли ты, златая чаша,
В руках веселых остряков?
Где ты, приют гостеприимный,
Приют любви и вольных муз,
Где с ними клятвою взаимной
Скрепили вечный мы союз,
Где дружбы знали мы блаженство,
Где в колпаке за круглый стол
Садилось милое равенство,
Где своенравный произвол
Менял бутылки, разговоры,
Рассказы, песни шалуна,
И разгорались наши споры
Огнем и шуток и вина?
Услышу ль я, мои поэты,
Богов торжественный язык?
Налей же мне вина кометы [2],
Желай мне здравия, калмык [3]
Разлуки долгой и тяжелой
Забыта хладная печаль;
Ты здесь, Амфитрион веселый,
Счастливец добрый, умный враль!..[4]
Бывалой дружбой пламенея,
Благослови же мой возврат.
Но где нее он, твой милый брат,
Недавный рекрут Гименея? [5]
Вы оба в прежни времена
В ночных беседах пировали
И сладкой лестью баловали
Певца свободы и вина.
Приди, прелестный Адонис [6],
Улан Пафоса и Киферы,
Любимец ветреных Лаис,
Счастливый баловень Венеры,
И ты, о гражданин кулис,
Театра злой летописатель [7],
Очаровательных актрис
Непостоянный обожатель.
И я любил их остроту,
Веселость, ум и разговоры,
Любил улыбку, речи, взоры;
Но оскорбил я красоту:[8]
Когда она блистала славой
В дыму пылающих кадил,
В досаде, может быть неправой,
Хвалы я свистом заглушил.
Погибни, мести миг единый
И дерзкой лиры ложный звук,
Она виновна, милый друг,
Пред Мельпоменой и Мойной.
Вот храм парнасских трех цариц
Всё так же осеняют своды;
Всё те же крики юных жриц,
Всё те же вьются хороводы.
Ужель умолк волшебный глас
Семеновой, сей чудной музы,
Ужель навек, оставя нас,
Она расторгла с Фебом узы,
И славы русской луч угас!
Не верю, вновь она восстанет,
Ей вновь готова дань сердец,
Пред нами долго не увянет
Ее торжественный венец,
И для нее любовник славы,
Наперсник важных аонид,
Младой Катенин воскресит
Софокла гений величавый
И ей порфиру возвратит.


1821

_____________________
[1] Зеленая лампа, висевшая в комнате собраний членов кружка, от которой он и получил свое название.
[2] Вино урожая 1811 г.— года появления кометы.
[3] Слуга, который на собраниях кружка «желал здравия» каждому, «отпустившему пошлое слово».
[4] Имеется в виду Н. В. Всеволожский.
[5] Брат Н. В. Всеволожского — Александр, женившийся в ноябре 1820 г.
[6] Ф. Ф. Юрьев.
[7] Д. Н. Барков.
[8] Речь идт об актрисе А. М. Колосовой.

***

Alexander Pushkin — In families… Verse Translation

In families, at glad holiday,
I'm a dull and alien guest,
Far from freedom-loving friends away,
By the coldish crowd being pressed.
Singer of love, a wanderer sad,
Forgetting the lyre, peace and zest,
I fly for sweet dream; where will rest,
Young exile, and where will I forget -
Both the sorrow and the love then,
Where will leave me a ghost, the liar,
And out of my heart the careless fire,
Where will I throw my road stick with ire,
And be indifferent again?..
And you, young comrades, my best friends, please,
Prepare a loud feast for all whims,
Prepare circular bowls, flowers' wreaths,
And do prepare the fair lyres' hymns. . . . . . . . . . . . . . . .
. . .. . . . . . . . . .have already reached me,
And sounds of the familiar strings
Bring sadness to my soul. By the mean
And so irreconcilable fate,
Bards long departed, unluckened...
Their own lyres, too windy being played,
Don't praise happiness by turns of late,
Their minds by yearning are darkened!
Subsided young feasts' laughters, leasures,
Free voice of craziness did pass,
Have mistresses forgotten us,
And scattered joys, flew away pleasures.
In bored exile, hour by hour plus,
Burning with the envious desire,
I fly to you with flashback, admire
The fantasy, I see you thus:
Are you still shining, our green lamp old [1],
The friend of feasts and vigil deeds?
Are you boiling, our cup, made of gold,
In the hands of the merry wits?
Where are you, the welcome shelter, where,
Home of love and muses free willed,
Where with them, by the mutual swear,
Eternal union - we have sealed,
Where we knew bliss of friends' meeting,
Where at round table, in a hood,
The sweet equality was sitting,
Where wilful highhandedness could
Change the bottles and conversations,
Tales and songs of a naughty boy;
And flared up all of our contentions
By the fire of jokes, wine and joy?
My poets, will really I hear
Gods' solemn language, words of bliss?
Would you pour me some comet's wine sheer [2],
Wish me, kalmyk [3], a good health, please.
Cold sadness of long and hard parting.
Has been forgotten, a good start,
You're here, Amphitryon, gay, hearty,
Kind lucky dog and liar smart!..[4]
With former friendship flaming rather,
Bless my return, being decent.
But where is he, your so dear brother,
Of Hymen the recruit recent? [5]
In former times, did you both dine,
Feasting in conversations nightly.
With sweet flattery you spoiled mightly
Singer of freedom and the wine.
Come, nice Adonis [6],with graces,
Paphos and Kathir's ulan daring,
Favorite of windy Laises,
And Venus' happy darling caring,
And you, oh, couliss' citizen,
Theatre's expert and chronicler evil [7],
A fickle admirer, midst men,
Of actresses, charming, with free will.
And I loved their sharpness cuty,
Gaiety, intelligence and talks,
I loved their smiles, speeches, looks and mocks,
But I insulted their beauty: [8]
When she was shining with a high fame,
In censers' smoke, as a bad sir,
In vexation, maybe, with wrong shame,
I booed the praises sent to her.
Perish, revenge's moment single,
And audacious lyre’s sound, false, sore,
She's guilty, my dear friend, before -
Melpomene’s and Moina’s twinkle.
Here's shrine of 3 Parnassus queens.
Still are imbreathing its divine vaults,
The young priestesses' same screams,
Still are whirling the same horovods.
Did away faerie voice pass,
Of Semenova, wonderful muse,
Did she, leaving forever us,
All the bonds with Phoebus break and lose,
Did Russian glory's ray fade, thus!
I don't believe; she will rise again,
Hearts' tribute is ready for her,
Her solemn crown won't fade midst the men,
For a long time on and the more,
For her he, the lover of the fame,
Confidant of aonids' great,
Young Katenin will rise the rayed
Genius of Sophocles; and he'll same
Return porphyry to her fate.

27 December - 2 January, 2025
. _____________________
[1] The green lamp that hung in the club's meeting room, from which it got its name.
[2] Wine from the harvest of 1811, the year of the comet's appearance.
[3] A servant who, at the meetings of the circle, "wished health" to everyone who "let loose a vulgar word."
[4] This refers to N. V. Vsevolozhsky.
[5] Vsevolozhsky's brother, Alexander, married in November 1820.
[6] F. F. Yuriev.
[7] D. N. Barkov.
[[8] We are talking about the actress A.M. Kolosova.