Джунгли у подножия горы Селесты

Ты соскучился по мне?
Я знаю, что ты соскучился по мне,
приходил как незадачливый воришка, мелкий плут,
пощипать за бока: «Разворачивайся скорее,
я промышляю по всему городу и нигде не нахожу приюта».
А я летала с гор, с голубых вершин, затащенных в туманы,
представляешь каково это на скорости с нулевой видимостью
лавировать, рассекать снежную бахрому
и пытаться не врезываться в тех, кто не снежные барханы?
Людей избегать, в снегу, в тумане все кажутся как целлофаны
или с рожками-антеннами – у них такие камеры,
как приземлившиеся в Вермонте канадские инопланетяне…
Половина туристов говорила по-французски
или кебекуа, это диалект провинции Квебек.
Я не знаю, что тебе написать, я еще не услышала у неба знак талисманный,
поэтому расскажу тебе сказку про монгольского монаха.

У подножия горы Джей Пик разрастались джунгли
обернутые в пленку
из причудливых наслаждений дождя, замерзающего в град,
захлестываемые волнами подступающих скал, гор еще более высоких,
но не наступающих на оазис нашего внушенного сна.
Облаченный во все красное и не произносящий ничего монах
сидел в позе лотоса,
а свет, рожденный не от факелов, а из генераторов
освещал его лицо, неподвижное и отрешенное.
Лишь лунная колесница из черного дерева и хрома
проделала борозду между его бровями…
Оставим этот вопрос академикам, зачем святому морщины, и что мой
взгляд в ней увидел, я с ним не через лицо, а через сердце перезнакомилась.
Он производил киловатты молитвы,
а маленькая обезьянка, что помогала ему
вечным напоминанием о сосуществовании животного и божественного
своим нутром, и осуществляла в сны заплывы,
сидела у его ног и плела бусики,
складывая один скользкий камень с другим,
примеряя выступы и неровности необъяснимые.
А затем очень тихонько обращаясь к нему – ее звали Селеста,
протягивая в сморщенной теплой ладошке бусинку
обезличенным голосом сказала:
«Ты стонешь,
семнадцать инкарнаций, а ты дрожишь как осенний лист.
Решайся на дорогу ко мне престранную,
поцелуй меня, и я стану девушкой земной распрекрасной,
сомкни меня в своих объятиях, и ты увидишь, как увеличивается в размерах хлоропласт,
дичайшие джунгли приобретут новые листы
бесстрастно овивая землю, жестокие в своей реальности,
но нежные в бесхитростной любви на грани уникальности.
Обмелевшие озера наполнятся водопадами,
цветы распустятся, раздвигая границы тьмы,
маленькие обезьянки родятся у тех, кто не мы.
Недальновидный монах, посмотри на меня,
когда ты поцелуешь меня тебе будет очень сладко, а гора восстанет из синих туманов
и засыплет снежными хлопьями тебя и меня, твою бедовую и расторопную синеглазку…»