Белый лист

Сестра моя, ты будешь правой!
Отрава слов твоих – вселенская отрава.
А рукава, их крылья – нежный пух,
и вздохов хор, их небеспечная орава,
к которой мир привычен, нем и глух,
божественен тобой, – ты дух его и кома.

Мне древняя медуза, не касаясь клеток,
креветок первородных слизневой соплеток,
пророчит импульсами связанность. Нейронный рой,
как будто сам не свой. И щупальца выводятся из плена.
Сбой нервов. Снова шум и сбой.
Лист бел, реконструктивен и поверен.

Сестра моя, ты будешь правой.
Будешь правовой. В душе волшебного ситара
раскат таится громовой, и ветер под крылом орла
послушен, обнажён в крик иссушённого Арала.
Кровавым выдался закат и заревом горит внутри портала.

Рука застыла над листком. На нём сменяются сюжеты.
Горят восходы над орлом, по небу движутся кометы.
Ты мой божественный заказчик назначенной тобой строки.
Строка лежит на дне сонетов, вот-вот сорвущихся с руки.

В струне ситара сотни нот, застрявших песнью в нотном стане.
Смотрю на лист, как на завет, на свой обет в Святом Писании.
Лист грешен, мысль, обитель слов.
Чужой канон в Святой Закон.

Графит взведён над полотном.
Дух букв изгибист в сложном танце.
Мы друг для друга странный сон,
нативный, призрачный, прекрасный.