Хозяйка, дядя Гоша и кот Леопольд

Для неё, я был очень любимым,
Самым нежным, преданным котом.
И своим урчанием пьянимым,
Успокаивал даму вечерком.

За ушами ласково чесала,
Я от радости вилял хвостом.
А потом мне в миску насыпала,
Потрошки со вкусненьким мясцом.

Жизнь моя казалась райским садом,
Сытой, беззаботною тогда.
И едой наевшись до упаду,
С ног меня валила дремота.

Но недолго это продолжалось,
Дамочка влюбилась как дитя.
И любовь ей где - то повстречалась,
Рыжая как грива у коня.

Он в веснушках и с опухшей "мордой",
С пивным пузом, на кривых ногах.
С перегаром, но с улыбкой гордой,
С бутылочкой шампанского  в руках.

Завалился в гости при параде,
В олимпийке с надписью - наш спорт.
И в таком блистательном наряде,
Ей ласково сказал: держи мой торт.

"Рыжему" хозяйка улыбалась
И судьбу надеждой теребя.
До кровати два шага осталось,
Вожделенье, страсть свою трубя.

Я, в голодной пытке наблюдаю,
Как продукты тают на столе.
Рыжий дядька в топку их бросает,
В свой желудок, как в кошмарном сне.

Дамочка: ну что же мой хороший!
Я уже на острие огня.
Конопатый, рыжий - ты ведь Гоша?
Да! Впрямь божественное имя у тебя.

Скрыли свет, межкомнатные двери,
С охами и вздохами внутри.
До сих пор я не могу поверить,
Что меня бросили , как лето снегири.

Я орал до хрипоты, до дури,
До появления седых волос.
Вдруг, при этой слёзной процедуре,
Появился рыжий "кровосос".

Был он зол, размахивал руками,
Своим пузом двери открывал.
Взял меня за шкирку и ногами,
С рыжих своих сил, пинка мне дал.

Эх, бубенчики мои звенели,
Застилая крик моей души.
И не зря ведь про войну, мне мысли пели,
Пролетая сквозь чужие этажи.

Ну, буржуазия всё: пришло отмщенье!
Разошёлся не на шутку я.
И не будет никому прощенья,
Месть кошачью, исполню как судья.

В форточку с карниза, как в кино,
Сиганул расправу учинять.
Дяде Гоше я "н.сс.л" в вино,
А хозяйке "наложил" в кровать.

Сейчас живу в подвале, в доме этом,
По ночам мяучу на луну.
Всё скучаю по хозяйке и котлетам,
А дядю Гошу - "контру", прокляну.