Мелконаварный бизнес. Детектив 7-5

    Я открыл дверь, и мы с Мариной вошли в комнату. За все это время она не проронила ни слова, а когда двери нашего номера захлопнулись, и я попытался ее обнять, она вырвалась и стала молча собираться на рынок.
    - Марина, в чем дело? Почему ты молчишь?
    - Зато ты слишком разговорчивый, - не поворачиваясь ко мне, ответила она. - Я гляжу, ты ни одну юбку мимо не пропустишь?
    - Все совсем не так, - хотел объяснить я ей, но осекся, почувствовав идиотизм ситуации. Это выглядело бы как в плохо поставленном детективе: "дорогая, я познакомился с ними, потому что выполняю важное спецзадание. От этого зависит судьба всего человечества". А она должна была бы повернуть ко мне свое прекрасное одухотворенное лицо и сказать: «Раз это надо для Родины, то иди. Можешь даже переспать с обеими, вот деньги...». Но я знал, что ничего подобного сказано не будет, поэтому промолчал и тоже стал собираться.
    Прав тот, кто говорит, что на маленькие слабости уходит гораздо больше времени, чем кажется, и в десять минут сборов мы, конечно, не уложились, чем вызвали бурное недовольство Андрея. Мы решительно отказались от черного такси, которое услужливо навязывал нам швейцар, и остановили возле гостиницы такси-мотороллер, так похожий на те, что у нас в городе развозят почту. До сих пор не понимаю, как мы вчетвером уместились в этой тесной жестяной коробке, во всяком случае, Марина сидела у меня на коленях. Водитель что-то лопотал по-своему, часто произнося: трафик - полис (что в переводе означает по-нашему - гаишник), но три доллара, которые мы ему дали вперед, сделали его сговорчивым и он решился рискнуть. Как видно, не в первый раз. Ехать было достаточно далеко, и наш водитель несколько раз на перекрестках глушил двигатель в целях экономии бензина. Потом уяснив, что все-таки не дотянет, заехал на заправку и купил один литр бензина, чем вызвал наш шутливый смех, так как наши машины потребляли гораздо больше горючего.
    Ехать на мотороллере было намного интереснее, чем на автобусе. Земля была ближе, и мы находились как бы в объятиях местного колорита. Воздух, напоенный чужими ароматами, продувал насквозь нашу шаткую колесницу, двигатель тарахтел как детская трещотка, а рука Марины была в моей руке. Марина перестала на меня дуться, и снова все было хорошо. Мы промчались с ветерком по какому-то длинному проспекту, а потом свернули на маленькую невзрачную улочку, на которой нам стали попадаться велорикши. Конструкция этих транспортных средств была примерно такая же, как и у мотороллера, только там индус еще и сам являлся двигателем мощностью в одну индусскую силу.
    Постепенно мы все дальше и дальше удалялись от центра города, где, видимо, и находилась наша гостиница (карты города я так и не купил), пока не выехали к какой-то мутной реке. Она была не очень широка (явно не Ганг), но через нее был перекинут мостик, и когда мы проезжали мимо, по нему, пыхая, проехал поезд, именно такой, каким его изображают в индийском кинематографе: пузатый, с большой трубой, из которой кверху поднимались клубы густого и черного дыма, с деревянными вагонами, облепленными со всех сторон голодранцами. Эта картина напомнила мне фильмы о первых годах Советской власти, когда дезертиры и мешочники брали поезда приступом в надежде добраться до родных деревень.
    Река вильнула и ушла в сторону, а мы выехали к рынку. Водитель сбросил газ, и вот уже вдоль улицы потянулись овощные и фруктовые ряды, а на деревьях около них важно расселись обезьяны. По-видимому, они здесь были вместо бродячих кошек и собак, которых в Индии мне так и не довелось увидеть. Мы отпустили наше такси и дальше пошли пешком.
    Рынок представлял собой узкую грязную улочку, по обеим сторонам которой раскинулись крупные и мелкие лавки. Транспорт там почти не ходил, исключая, конечно тот, что подвозил товар к лавкам, да еще велорикш. Я шел и глазел по сторонам. Это была экзотика в чистом виде на все сто, да нет, на двести процентов. Внезапно я увидел корову. То есть, я сначала не понял, что это корова - до того она была худой и замызганной. Но у этого зверя были рога, и она не могла быть никем иным.
    - Смотрите, корова, - показал я на нее пальцем.
    - Ну и что, что корова? - равнодушно спросил Андрей, - Ты что, коров не видел?
    - Видел, конечно. Но знаешь ли ты, что коровы в Индии являются священными животными?
    - Что значит, «священными»? - заинтересовался Саша.
    - Их не убивают и не едят, они могут ходить, где им заблагорассудиться. Короче, им поклоняются, как божественным животным.
    - Что-то в это слабо верится, - сказал скептически Андрей, - уж больно она тоща. Кормит-то ее кто?
    - Вот об этом история умалчивает, - ответил я, - быть может они кормятся сами? Все-таки в Индии вечное лето.
    И только я это сказал, как мы увидели следующую картину: тощая коровёнка, заметив, что хозяин ближайшей овощной лавки зазевался, потянулась и стащила пучок зелени. Тут хозяин выглянул из недр своего магазинчика, увидел такое дело, схватил доску, на которой только что сидел и с громким криком, выскочив на улицу, со всего размаха ударил священное животное по заднице. От такого молодецкого удара любая наша Буренка тут бы и издохла. Но эта была, по-видимому, более крепкой закалки: лениво повернувшись к обидчику, она громко замычала, по-видимому, возмущаясь не совсем царскому, в ее понимании, поведению, и отошла в сторону.
    - Вот тебе и «священное животное», - загоготал Андрей, - с такой священностью и сдохнуть не долго.
    - Жалко корову, - погрустнев, сказала Марина, - наверное, ее никто не любит.
    - Бьют, значит, любят, - авторитетно заметил Саша. Он уже успел купить маленькую плоскую бутылку местной настойки и, выпив, опять чувствовал себя белым человеком.
    Мы пошли дальше мимо рядов, где продавали великолепные ковры ручной выделки самых ярких расцветок, преимущественно с местным, совершенно непонятным мне орнаментом, затем мимо сувенирных магазинчиков. И вот, наконец, потянулись свитерные ряды.
   Да, действительно, тут было из чего выбирать! Здесь продавались сотни, тысячи различных моделей свитеров, самых различных расцветок, по цене от двух с половиной до пяти долларов за свитер. Я остановился, разглядывая товар, но ребята уверенно тянули меня вперед. Они уже хорошо ориентировались в этом многообразии, а для меня все было в новинку. Наконец, мы дошли до большой лавки, возле которой суетились два тощих индуса - зазывалы. Мы вошли внутрь и поздоровались с толстым индусом, который, вне всякого сомнения,  был хозяином. Увидев его, я обалдел, и было от чего: он являл собой точную копию купца или менялы, так прекрасно описанных Соловьевым в его бессмертном произведении «Ходжа Насреддин». Был он толст, важен, имел яркие одежды, чалму на голове и множество золотых украшений, которые буквально обвивали все его пальцы. Быть может, и было несколько пальцев, на которых не блистали бы кольца или перстни, но я этого не заметил. Вдобавок ко всему, он восседал в позе «Лотос» на огромном сундуке, которые у нас уже почти не сохранились, а раньше назывались «тещиными диванами».
    Купец совсем не понимал по-русски, зато знал по-английски несколько слов. Таких, например, как «ченч мани». Услышав заветные слова, он засуетился, принял из наших рук доллары и, величественно сойдя с сундука, одарил нас большими пачками рупий. Мы стали считать, попеременно плюя на пальцы, так как иначе разлепить захватанные, липкие купюры было невозможно. У Марины и Андрея все оказалось в порядке, а вот у меня и Саши в нескольких пачках не хватило по одной купюре. Мы, как могли, знаками показали на недостачу. В ответ толстый индус хмыкнул и выдал нам недостающие деньги, даже не пересчитывая пачки. По-видимому, он заранее знал, где сколько не хватает. Пока мы снова пересчитывали деньги, Андрей что-то сказал индусу на непонятном мне языке и индус в ответ едва заметно кивнул. Хозяин гортанно крикнул несколько слов своим помощникам, и те вытащили из глубины магазина четыре тюка. Когда их бросили перед нами, на одном из них в углу я увидел крест, оставленный синим маркером. Я почти не сомневался, что этим тюком завладеет Андрей. Так и оказалось. Он сказал:
    - Ну, ребята! Разбираем и смотрим свитера, - и взялся за мешок с меткой.
    Я подхватил мешок, который был ближе ко мне, и, достав перочинный нож, распаковал его. Затем то же самое сделал с мешком Марины. Достав несколько свитеров, я раскрыл целлофановые пакеты и развернул изделия.
    - Хау мач? - спросил я у толстого менялы.
    В ответ он назвал мне три и еще пол-пальца, гортанно каркнув "долларс".  Я удовлетворенно кивнул головой: такие свитера смело можно было выставлять у нас по десять баксов за штуку. А может быть, и дороже.  Я стал раскрывать пакет за пакетом, проверяя качество товара.
    - Зря суетишься, - сказал мне Андрей, - я уже не первый раз покупаю в этой лавке, - здесь не подсовывают дряни.
    - Ты как хочешь, а я верю только собственным глазам, - отрезал я, а потом добавил: - если он такой честный, почему в моих пачках не хватало купюр?
    - Ну-ну, возись, если хочешь, - примирительно ответил он, - а мы с Сашей пойдем пока насчет отправки грузобагажа поговорим. Марина, ты с нами, или останешься?
    Я посмотрел Марине в лицо и заметил в ее глазах смятение. Без сомнения, она хотела остаться, но не могла.
    - Да, я с вами, - ответила она потупясь и, обращаясь ко мне, добавила: - проверь и мой мешок, пожалуйста.
    - Конечно, - легко согласился я, - я все сделаю, только вы не забудьте забрать меня, когда уладите свои дела.
    - Не боись, Колян, не бросим, - хлопнул меня по плечу Андрей, и все трое покинули лавку.


                ***

              Картинка из Интернета.