Генюшка. 15. Рождество

15. Рождество


Такой трудный для семьи шестнадцатый год подходил к концу.  Снегу навалило невпроворот. Но морозы были вполне терпимые.   В  Рождественский сочельник началась пурга. К  ночи снегов намело  под завязку.

Для  Бедриных-Кукарских это был двойной праздник – Рождество  и именины Генюшки. Причём именины и День рождения у неё совпадали.  И родилась как раз двадцать пятого декабря и именины святой Евгении, в честь которой её нарекли тоже двадцать пятого. Редкое совпадение.

Вот уже несколько лет подряд тятенька на Рождество ставил ёлку.  Среди крестьян это было не принято, они считали, что ёлка в доме совсем необязательна, пустое времяпровождение.  Ёлки  и в церковно-приходской школе предостаточно, чтоб ребятишкам в волю повеселиться.  Да ещё поп с попадьёй ёлку ставят и обязательно окрестных ребятишек созывают и гостинцы раздают. А в доме ёлка – это баловство одно.

Поэтому ещё в Боровиковой Кузьму Егорыча  очень осуждали за ёлку, мол потакает своим детятям, ишь, бары какие нашлись! Но Кузьма был непреклонен –  принято так у христиан и всё тут.

Вот и здесь в Бобровке дня за три до Рождества тятенька с Васяткой и Генюшкой отправились в лес и выбрали небольшую, но очень пушистую ёлочку.

А на обратном пути, когда  шли по деревне, навстречу попался соседский мужичок и поинтересовался у  Кузьмы куда это он ёлку тащит, уж не в школу ли. На это Кузьма Егорыч  ответил, что домой. И тут началось!

Тятеньке было завялено, что он потакает  ребятне вместо того, чтоб нещадно пороть,  что не знает уж, чего бы ещё такого для детушек своих ненаглядных сотворить, вот теперь уж ёлку удумал. Ну чисто дурень дурнем.  Вот была б его воля, он бы ужо порол их «кажный»  божий день, потому что иначе на шею сядут.

Тятенька выслушал соседа, а потом ласковенько так сказанул: «Вот своих и пори, хоть ежечасно!»

Дома тятенька с Васяткой  установили ёлку прямиком напротив окна. Потом тятенька ушёл отливать из воска свечки, а Генюшка с Васяткой и старшими сёстрами стали готовить украшения для ёлки. В ход пошли лоскутки, крашеная  акварельными красками бумага, обёртки от карамелек, которые Генюшка собирала весь год и тщательно хранила в своём заветном сундучке.   

Теперь эти цветные обёртки грудой лежали на столе, Генюшка разглаживала каждую ладошкой  и  выстригала с одного края треугольничек. Получался  флажок с двумя острыми кончиками, эти флажки сёстры нанизывали друг за другом на длинные нитки и навешивали на ёлку.

Два вечера подряд мастерили они игрушки.  Из цветных лоскутков сделали яркие шарики.  Васятка насобирал  ягод рябины и нанизывал на  нить  в виде бус.  Среди зелени ёлочных веточек эти рябиновые бусы смотрелись очень нарядно.

Кроме того Васятка притащил из лесу еловых шишек и теперь одна из сестёр навязывала к ним ниточки и тоже развешивала на ёлку.

Потом  из разноцветных полосок крашеной бумаги  они стали клеить цепи. Ёлочка  становилась всё краше и краше.  И в завершении всего тятенька прикрепил на веточки отлитые из воска свечки.  А на самую макушку  приспособили   ангелочка,  сшитого  сестрой Нюрой из белой кружевной ткани, которая называлась шитьё.  И ещё до  рождественского Сочельника ёлочка превратилась в нарядную королевишну,  гордо возвышающуюся у окна.

В Сочельник наступил самый строгий пост. После полудня вся  семья ушла в церковь  к вечерне  которая сменилась литургией Василия Великого. Потом началась Всенощная. после Всенощной  Рождественская  Литургия.

А утром наступило Рождество. Генюшке исполнялось тринадцать. Вполне  себе большая девица, ростом уже почти догнала маменьку.

Генюшка с Васяткой  схватили салазки побежали играть на улицу. Бобровка усыпанная снегом, с её утопающими в сугробах избушками, в снеговых боярских шапках набекрень, с берёзками да  соснами, укутанными снегами как  тулупами,  белыми дымками, рвущимися из печных труб к небесам, напоминала яркую лубочную картинку.  Румяные  нарядные бабы возвращались из церкви. Рядом степенные мужички с просветлёнными лицами.  Весёлые ребятишки гоняли на салазках  с речных круч. Красотища.

Сначала Генюшка с Васяткой  покатали на салазках  двухлетнего Петеньку, потом  отдали его маменьке, а сами  помчались на реку кататься с береговых круч. И до темноты  не показывались дома.  а потом ввалились в избу  разгорячённые, с румянцем во все щёки, пышущие радостью и здоровьем.

А следом за ними мужик с другого края деревни пожаловал. Да в ножки  Кузьме Егорычу и  Марии Ивановне так и бухнулся. И уж так их благодарил, так благодарил.

Оказалось, ещё днём,  катаясь с речных кручь, Генюшка с Васяткой заметили, что несколько  маленьких мальчишек,  съезжали с горок не там, где вся остальная ребятня, а чуть поодаль.  И вдруг один из них  угодил  прямиком в  полынью.     Генюшка с Васяткой  как  такое дело увидали, так сразу туда и ринулись.  Мальчишка в  воде  бултыхался,   мокрый, испуганный, уже закоченевший. . На его счастье он в полынью вместе с деревянными салазками угодил, за них и держался пока  Генюшка с Васяткой не подоспели.  И ведь они  вытащили таки огольца,  и насквозь мокрющего притащили  и сдали с рук на руки его родителям, а сами вновь удрали  носиться с приятелями.

Маменька только  руками всплеснула и за сердце схватилась, а потом всё глубоко вздыхала и слезинки в уголках глаз утирала да приговаривала: «Жив мальчонка, слава те Господи!».  А тятенька  головой покачал и сказал, что видать  ребятне этой на роду написано людей из трясин да прорубей на Свет Божий тягать.

Вечером был накрыт праздничный стол, который буквально ломился от снеди. Тут были  и рождественская кутья с мёдом,  изюмом и черносливом, и жаркое  со свининой, а кроме того холодец с хреном и горчицей,  пельмени,  рыбные и грибные пироги, курник  с гречей и тремя начинками, соленья и варенья.  И большой открытый сладкий клюквенный пирог, так любимый Генюшкой.   В общем, изобилие!  А как же, Рождественский пост закончился. Теперь можно было побаловать себя вкусностями. А уж Генюшке с Васяткой перепадали самые вкусные из всех вкусностей. Каждый норовил подложить им побольше да повкуснее.

Тятенька зажёг свечки на ёлке и теперь она светилась живым трепетным светом, как будто звёздочки мерцали  в ночных небесах.  И на душе было радостно, светло и спокойно. Словно Божья благодать разлилась кругом.

Ещё шесть дней до самого тридцать первого декабря продолжалось празднование Рождества.

Потом потекли зимние денёчки полные домашних дел, которые чередой сменялись один за другим до самого  двадцать пятого января, когда начиналась Ирбитская ярмарка.