Чародей

И снова истории из моего архива…
АРГЕНТИНСКОЕ ТАНГО и ПОЭТИЧЕСКОЕ ЧАЕПИТИЕ
Что, казалось бы, может объединить эти два абсолютно разных настроения?
Одна маленькая история с короткими встречами, начинающей журналистки из потомственной семьи архитекторов-строителей и Великого Российского архитектора Арэга Демирханова.
Мы познакомились, когда я работала корреспондентом на краевом телевидении в редакции информационных новостей «ИКС». Собирая сюжет для рубрики по градостроительству в рамках программы «Итоги уходящего года», мне не хватало маленького штриха, самого большого мнения — главного чародея города Красноярска. Снежным вечером в скверике напротив краевой администрации мы встретились. Кожаная кепка-ушанка на меху, запотевшие очки от мороза, приподнятый воротник дублёнки, обмотанный белым шарфом, и борода, посеребренная годами и снежинками. Помню, что у нас было очень доброе и позитивное настроение. Задав сразу несколько вопросов, я поначалу внимательно слушала, что говорил Демирханов о реконструкциях зданий красноярских банков, о строительстве нового жилого комплекса… И вдруг поймала себя на мысли, что я с каким-то трепетным чувством слушаю этого необыкновенного, удивительного человека, в чьих руках магия преображения нашего города, и у меня чуть не вырвалось с уст слово: «Чародей!» Демирханов словно уловил полёт моих мыслей, и в завершении нашей встречи добавил: «Только не вздумайте меня сравнивать с Дедом Морозом». Мы рассмеялись. Было очень скользко и ветрено, оператор собирал штатив и камеру, а Демирханов, поддерживая меня под руку, как истинный джентльмен, провожал до машины, чтобы я где-нибудь не шлёпнулась. Мы обменялись любезностями и новогодними пожеланиями друг другу, и напоследок он добавил: «…Спеши, спеши, не дня простоя! Успей допеть, успей добить, хотя бы самое простое — дожать, достроить, долюбить!»
О том, что это были его стихи, я узнала спустя несколько лет. Мы встретились на юбилее нашей общей знакомой, легендарной Натальи Сысоевой. На тот момент я была уже публичным человеком — телеведущей краевых новостей «ВЕСТИ Красноярск». Разговорившись в кулуарах, Арэг Саркисович задал мне вопрос, танцевала ли я когда-нибудь аргентинское танго? Я рассказала историю о своём участии в конкурсе «Мисс Сибири и Дальнего Востока» и о том, что моей визиткой было именно танго, которое я танцевала со старшим сыном под музыкально-поэтическое сопровождение в исполнении младшего сына. Сначала мы говорили о поэзии, потом перешли к музыке. И вдруг Арэг Саркисович сказал: «Но ведь то танго не было аргентинским, оно у вас было, как я понял, постановочное. Предлагаю вам почувствовать вкус иного характера, то, чем и отличается аргентинское танго от всех других. Прежде всего, это бесстрашие, ощущение свободы и жажда к импровизации! Это как иллюминация и экспрессия большого ночного города!»
Я помню все ощущения своего первого аргентинского танго, танго с потрясающим мужчиной Арэгом Демирхановым. Как он нежно и крепко взял меня за руку, подтянул к себе, приобнял чуть выше талии. Он вёл, я подчинялась. Он задавал ритм и направление в танце, излишне не давил своим напором, чтобы не спугнуть вдохновение нашего гибкого взаимодействия. И глаза! Ах, эти глаза напротив… Мы смотрели друг другу в глаза, словно считывая, каким будет наше следующее движение. А я, отдавшись полной свободе тела, ощущала новый ритм жизни, доверие к партнёру и наслаждение от импровизации.
Прошло время. Я уже работала в иной сфере, создавая проекты на площадях выставочно-деловых и культурных центров Красноярска. И так случилось, что при подготовке персональной выставки Арэга Саркисовича нас снова свела судьба. Мы встречались в КДЦ «Особняк», где проходили совещания по организационным вопросам, а в перерывах пили чай и общались.
Помню свои чувства, но уже к другому Демирханову — более степенному, с белоснежной бородой, в фетровом черном берете и с постоянной спутницей — деревянной тростью. В тот год я похоронила отца после тяжёлой и продолжительной болезни. В моей душе не утихала боль утраты, и когда Арэг Саркисович рассказывал о проблемах в своей семье, переживая за дочь и за здоровье любимой жены, мне так хотелось его обнять, прижаться и отдать частичку своего тепла.
И вот однажды он позвонил на стационарный телефон в особняк. Сысоевой не было в кабинете, и я взяла трубку. «Нашенька, Наталья Александровна, выручай, дорогая, я в такой гололёд не дойду до аптеки, распластаюсь где-нибудь. У Тамарочки лекарство закончилось, до дочери не могу дозвониться. Может, отправишь кого-нибудь?» — речитативил Демирханов. Я ощутила радость, словно мне подарок подарили; у меня появилась возможность быть полезной этому великому человеку. «Арэг Саркисович, это Наталья, только Феофанова. Говорите адрес и какие лекарства надо купить, я записываю…»
Удивительно устроена жизнь: она всегда нам даёт возможности, если мы чего-то очень сильно желаем. Особняк, аптека, дом великого архитектора — всё находилось рядом. Я накинула шубку и заскрипела морозным снегом до аптеки. Купив лекарства, я зашла в соседний магазинчик, чтобы взять что-нибудь к чаю. Среди новогодних игрушек и коробок конфет ассорти на витрине лежала… не поверите!
Коробка подарочного листового чая «Аргентинское танго». Мои эмоции зашкаливали. Я вспомнила нашу первую встречу с Демирхановым; она тоже была в декабре, в канун Нового года, как и сейчас. Вспомнила его весёлое настроение и как он сказал, чтобы я его не сравнивала с Дедом Морозом. Потом… наше аргентинское танго. Я промокнула варежкой слезу, скатившуюся по щеке, и, шмыгнув носом, обратилась к белокурой продавщице, похожей на возрастную снегурочку: «Девушка, дайте мне, пожалуйста, вот эти конфеты с Дедом Морозом и две коробки подарочного листового чая». Как символично, думала я, приятные воспоминания с ароматом «Аргентинское танго». Но, увы, на витрине лежала последняя деревянная коробочка, и та — с небольшим дефектом на крышке. Не сдержав любопытства, я заглянула внутрь и увидела роскошную стеклянную кружечку, доверху наполненную цветочным чаем. Моё воображение унесло меня к Атлантическому океану, к шелесту пальм и шуму морского прибоя.
Звонок в дверь не заставил долго ждать. Арэг Саркисович был одет не по-домашнему, словно ждал не скорую помощь, а желанного гостя. Переступив порог, я услышала тихий женский голос, но не расслышала вопроса, который доносился из глубины квартиры архитектора. Помогая мне снять шубку, Арэг Саркисович вытянул шею и, с поворотом головы в сторону распахнутых дверей в большую комнату, громко сказал: «Это Наташа, лекарства принесла».
Он говорил, что его супруга уже давно не поднимается с постели, что болезнь подкосила и его здоровье, поэтому дома нет должного уюта. Он старался быть спокойным, хотя волнение скрыть было невозможно. Чтобы избежать ещё более некомфортной ситуации, я громко сказала: «Тамара Ивановна, я вам принесла гостинцы к Новому году», — и, сжимая приветственным жестом ладонь Арэга Саркисовича, тихо добавила: «Всё, что в пакете, это от меня вам в подарок». Мне очень не хотелось испортить радостное настроение, которое я ощущала, шуршанием бумажных купюр и бренчанием мелочи.
Мы пили чай! Но, увы, чай был другой — пакетированный. В мрачноватой комнате свет падал только на журнальный столик. Через какое-то время Арэг Саркисович сказал, чтобы я закрыла глаза и посчитала до двадцати. А когда я их открыла, моему удивлению не было предела. Красота! Неоновые лампы подсвечивали работы мастера, которые до этого момента скрывались за настенными портьерами. Это были акварельные эскизы, графические рисунки, живописная природа, городские пейзажи, архитектурные фрагменты зданий. «Чародей!», — воскликнула я и захлопала в ладоши. Он словно помолодел, а я окрылилась. Наши глаза встретились, и я почувствовала ту же радость, как когда-то, много лет назад. Словно нас соединил в одно дыхание невидимый танец вдохновения. «Хорошо, что не Бармалей», — рассмеялся он и продолжил: «Как меня только не величали из-за моей бороды — Дедом Морозом, Стариком Хоттабычем, Белым магом, Бородатым гением... Всего и не припомню. Ну что же, Чародей пошёл за кипятком!»
Чай заварили по второму кругу. К беседе присоединилась Тамара Ивановна, но только незримо, голосом. Мои вопросы к мастеру о его жизни не оставались безответными, и голос жены, доносившийся из соседней комнаты, нет-нет да подбадривал мужа, внося дополнения своими воспоминаниями. Много интересного я узнала о прекрасной семье Демирхановых, а самое главное — ощутила в доме душевный уют, любовь и крепкую связь Арэга и Тамары. За сорок лет совместной жизни они не утратили к друг другу интереса и нежности, которая проскальзывала в словах их переклички с друг другом.
Мне хочется выделить один фрагмент, связанный с детством Демирханова. Когда началась Великая Отечественная война, ему было 9 лет. Отец ушёл воевать на Кавказский фронт, а он с мамой вынужденно переехал жить из Новосибирска в Томск. Было холодно, голодно. В детские игры не играли, всё было по-взрослому. В 10 лет закурил, в самокрутки сыпали что попало — от картофельной шелухи до соломы. Пояснил, что так меньше хотелось есть. Пристрастился к плохой привычке легко, а вот бросить курить оказалось не просто. С хорошим табаком, да знатной трубкой, удалось расстаться только после пятидесяти лет. Со страшными воспоминаниями, связанными с событиями военных лет, Арэг смирился и даже не хотел расставаться вовсе. Говорил, что они мотивировали его на созидание, запечатлевшись в памяти, словно обгорелые детские рисунки. Рассказывал, как в вагонное депо пригоняли на ремонт составы после бомбёжек, как мальчишки обмораживали руки при сорокаградусном морозе, отмывая запёкшуюся почерневшую кровь в обстрелянных вагонах «госпиталя на колёсах». «Мы с виду старались быть похожими на своих отцов, друг другу помогали и доказывали свою выносливость. Брались за любую работу, а если было невыносимо больно, плакали, но чтобы только никто не видел», — после этих слов Арэг, прислушавшись к тишине, пошёл в комнату своей жены, а вернувшись, поставил на столик пустую чашку. «Заснула?», — спросила я. Он утвердительно покачал головой. А я, переплеснув записную книжечку, в которую делала наброски его воспоминаний о детстве, сказала: «Я тут кое-что черканула, пока вас слушала». Он снова махнул головой в знак одобрения, и я прочитала: «Я не был зрителем войны, не наблюдал со стороны… Я видел кровь и красный крест, и тени марлевых невест…». Демирханов стоял неподвижно, слушал и смотрел словно сквозь меня, куда-то очень далеко.
Когда я застегивала сапоги, до прихожей донёсся всё тот же тихий и приятный голос Тамары: «Наташенька, вы приходите ещё, и спасибо вам за оказанное внимание». В моей памяти запечатлелся навсегда этот сказочный вечер и последнее касание в тёплом объятии с необыкновенным человеком — Арэгом Саркисовичем Демирхановым. Яркие огни города мелькали за окном такси, в машине было тепло и играла новогодняя музыка. А мне хотелось плакать, я думала о том, что, возвращаясь в прошлое, можно ощущать разные эмоции — как радость, так и страдание. Что воспоминания могут быть источником счастья, а могут забирать силы, оставляя ощущение опустошённости.
После Нового года, получив заманчивое приглашение на интересную работу, я улетела на Север.
***
Это стихотворение спустя много лет, выпало из старой записной книжечки…
АРГЕНТИНСКОЕ ТАНГО
Аргентинское танго и Арэг Демирханов,
что казалось бы общего, между тем и другим?
И над Яром, в ответ, Солнце мне рассиялось!
Енисей подмигнул, бликом звёзд голубых.
Восхищаясь красою Сибирской природы,
не могу не сказать о природе Души.
Не сломили Арэга военные годы,
не сожгли на рисунках, ребенка, мечты.
Красноярск, город Славы, где ковалась Победа!
Всё для фронта, чтоб только Сады зацвели!
В Томске, в это же время, кровь смывал мальчик снегом,
в санитарных вагонах, чтоб войну Победить!
Аргентинское танго и Арэг Демирханов,
что же общего в этом звучании слов?
Где-то мальчик из снега лепил наши танки,
чтобы выгнать фашистов с своих детских снов.
Годы шли, и с Победой мечта окрылялась!
— Я построю свой город! — Он солнцу сказал.
И по радио музыка вдруг зазвучала.
Танец жизни, как импульс, к Свободе сигнал.
Вырос мальчик, построил он сказочный город!
И часовни воздвиг, и мосты проложил.
Демирхаааааааанов Арэээээээг!
Поезда рельсам вторят…
Городов очень много, где ты строил и жил.
Годы шли, и твой лик седина украшала.
«Красота. Польза. Прочность.» Твой девиз на века!
Став Гигантом в строительстве, для себя желал малого.
Быть полезным Отечеству! Созидал, как мечтал.
Вдохновляло на творчество Мастера — танго,
его звуки с Победой над Томью неслись…
Он не зря рисовал на снегу в детстве фланги,
оборону сдержал! И мечты все — сбылись!
***
СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ ВСЕМ, чьи образы осветили мой рассказ.