Глава 11. Синичка в руке

       Бабайка промокнул глаза платочком.
       – Кара, остаешься за хозяйку. Не забывай поливать клубнику и куст смородины. Голодной не останешься: в погребе – запасы, в серванте – баночки с овощами и крупами. У тебя слабая практика хождения, будь внимательна, смотри под лапы.
       Ворона сидела на высокой спинке стула вытянув шею. Кожаный голубой клобучок неприятно напоминал о своем присутствии на голове птицы, раздражал и сковывал в движениях, но, вызвав обновой неподдельный восторг у Эю и Даниила, Кара смирилась и дала слово Бабайке «потерпеть» его рукоделие до поры до времени. А Бабайка и в самом деле расстарался! Шапочка удалась на славу! Легкая, с прорезью на один глаз, украшенная золотыми нитями и гроздью жемчугов на макушке. Ворона выглядела по-королевски!
       – Ты привыкнешь к ней, и неловкость пройдет, – уверила Эю. – Кара, тебя будут навещать Паша с Шишом.
       Кара ловко щелкнула клювом и скосила глаз вместе с головой на девушку.
       – А что мне делать с волнением за вас? Я где-то читала, что птицы от него могут погибнуть.
       – О!!! – простонал Бабайка.
       – Кара, ты из птиц выбыла, ты – летчица! – уверенно объявила Эю. – А летчицам волнение придает только отвагу.
       – В самом деле? Летчица? – удивилась ворона.
       – Летчица.
       – И на чем же я летаю?
       – На своих двоих, конечно!
       Бабайка почесал шейку Каре.
       – Моя дорогая, если почувствуешь волнение – поднимись к Мамасе! Когда начнешь спускаться: или мы уже вернемся, или ты забудешь с чем поднималась.
       – Это – который мышь?!
       – Это – который гора! Может, лучше будет для тебя пожить у Паши? – спросил Бабайка.
       – Нет. Паша вечно занят, а с Шишом, наверняка, раздеремся.
       – Нам пора, – напомнила Эю.
       Бабайка одел свой дорожный плащ, посадил Кару на плечо и пошел по тропинке к дубу, Эю с Даниилом за ними. Возле дуба простились.

       Даниил пытался разглядеть свой дом, но марево от яркого ночного освещения города мешало это сделать. Внизу все сливалось, переливалось и мерцало в неоновом свете. Тарелка опустилась на пустыре.
       – Здесь? – спросил дядя Гена у Амвросия.
       – Здесь, брат. Что ж, милости прошу в наши финикийские Катакомбы!
       Амвросий склонил голову в знак благодарности пилоту и первым спустился на землю.
       – Дядя Гена, передайте Филионе, что я непременно отыщу для нее луковицы гладиолусов.
       Эю обняла здоровяка и увлекла за собой Даниила.
       – Бабайка, давай-ка, я тебя спущу по лучу! – заботливо предложил Гена.
       – Ну-ну! Не смотри, что у меня борода седая! Я еще по бабайским меркам – юноша! Поблагодари за меня старейшину.
       Дядя Гена добродушно улыбнулся и помог Бабайке спуститься в люк.
       – До встречи, капитан! – крикнул Амвросий.
Летающий аппарат взмыл в небо, за секунды превратившись в маленькую серебристую точку. Отряд оказался в кромешной тьме. Амвросий быстро обнаружил плиту и сдвинул ее.
       – Вот я и дома! Следуйте за мной.
Каменная лестница вела глубоко в подземелье. Воздух здесь, как ни странно, был свеж, но чуть влажен. У Амвросия в руке оказался большой фонарь. Спускались долго, не торопясь.
      – Раньше здесь был военный командный пункт. А еще раньше – древние катакомбы. Есть ответвления, где мы до сих пор находим древнюю утварь, украшения и предметы непонятного применения, – увлеченно рассказывал Амвросий попутчикам. – А недавно один брат наткнулся на дверь из странного стекла невероятной толщины. Ни открыть, ни разрушить не удалось. Сделали подкоп под ней и оказались в небольшом помещении с окнами в виде иллюминаторов. Нашли скелет огромного человека и пластины с текстом на неизвестном языке. Кисть скелета держала маленькую птичку из горного хрусталя, сделанную удивительно искусно и непонятно по каким технологиям. Птичка совершенно цельная и прозрачна, как родниковая вода…
       – Не может быть! – воскликнула Эю и закрыло лицо руками.
       Даня крепко обнял девушку. Она дрожала, как листочек на ветру.
       – Эю, что с тобой?!
       Бабайка спустился по ступеням ближе к Амвросию.
       – А скажи, дорогой, сколько пальцев было на кистях этого гиганта?
       – По шесть на каждой.
       Эю до крови закусила губу и с мольбой посмотрела на Бабайку. Говорить она была не в силах.
       – А мы сможем увидеть это помещение? – спросил Бабайка.
       – Да. Почему вас так взволновал мой рассказ?
       – Амвросий, останки, что вы обнаружили, принадлежат отцу Эю и моему другу Мо.
       – Что Вы такое говорите?! Им не меньше пяти-шести тысячи лет. Среди наших братьев есть известные археологи, историки, геологи. Если они и ошибаются в датировке, то ненамного!
       Эю подошла к Амвросию и взяла его за руки.
       – У птички скол на клюве с правой стороны. А у… На груди отца висел медальон в виде солнца. В нем лежал состриженный локон моих волос.
        Амвросий растерянно смотрел то на девушку, то на Бабайку.
       – Простите, таких тонкостей я не знаю. Звучит все это невероятно. Признаться, обескуражен…
       – Между невероятностью и очевидностью – тонкая грань. Вам ли этого не знать! – грустно изрек Бабайка.
       – Так, все так… Об этой находке лучше поговорить с Киром. Мы почти пришли.