Шлейф

Он выдал за шедевр свои обноски.
Наш каббалист подумал сгоряча,
Что с Пушкиным он пил, и даже с Бродским,
Из одного Кастальского ключа.

Он разве что по пьяни делал галас -
Тогда ходил он с вынутой чекой.
О, сквозь совдеп и Симфи преломлялась
Античная поэтика его.

Он был пророк, почти забытый всеми,
И был филолог незабвенных сил.
Он стал как ничего, но двадцать премий
Он честно по-жидовски проглотил.

С поэтикой бывало дело тонко.
А в жизни? Не говно, а мумиё.
От горних мук ушла жена с девчонкой.
Любовница - под поезд и адьё.

Поэтика его была неслабой.
Когда он оступался - ох ты гля!
Но он всегда ходил с дежурной бабой
По скифии Овидием рубля.

В молве о нём бывали кривотолки,
Но крепко он в столицы был влеком.
Его дарили мёдом комсомолки,
А просто гляди - щедрым молоком.

Он примерял к себе звездец на Небе,
Он верил, что туда ведёт тропа.
Но как-то он ещё не очень реббе
И как-то он не тянет на попа...

Тут Скифия! Зима и мёрзнут ноги,
А у кентавров им немалый счёт.
Войдёт он в два десятка антологий
И в супермаркет выйдет и войдёт.

На стрелках старость, где свеча и клизма.
И то гляди - в славянах теплил путь.
Поэтика с матёрым каббализмом
Его не сочеталась аж ничуть.

Остаться ли навечно в скифском крае?
Нет, всё-таки не Пушкин. Дело-швах!
А доживать уедет он в Израиль,
Покончив со скелетами в шкафах.