плёнка, прожжённая лампой

Не ждёшь ничего, ни к чему не стремишься,
а сердце, смешная и глупая мышца,
качает упругую кровь, не спеша,
по кругу, за временем не поспевая,
за уличным гулом, за скрипом трамвая,
за росчерком карандаша
на белой бумаге декабрьского снега.
Забудется альфа, исчезнет омега,
случайные птицы замрут, накренясь
в стоп-кадре, а плёнка, прожжённая лампой,
оплавится. Хватит, не трогай, не лапай!
Всё будет, но только без нас.
Всё будет - киношка, декабрьское пати.
Заклеится плёнка, и свет в аппарате
зажжётся, и жизнь, не спеша, потечёт
со скрипом трамвайным и уличным гулом,
и снегом... Стремились? К чему же? Погуглим?
Нет в поиске? Значит, не в счёт.

***

Ну надо же... Тут бьёшься год который   
над тем, чтоб слово не произнести      
ни вслух, ни в мыслях. Борешься с конторой,
которой что в сети, а что в горсти
нести слова так просто, как бумаги
на подпись - видно, год секретарей,
что выбились в начальство. Стелят мягко,
но выспаться на твёрдом поскорей
не каждый хочет. Что ж, язык плаката
освоен, у конторы куча дел,
а братия умна и языката,
и ты за годы не помолодел,
но пишешь, сторонясь канцелярита,
скрывая междустрочиями смысл.
Как много за намёком этим скрыто -
кто мил кому и кто кому не мил,
но всё не в лоб, не точно, без печати,
без подписи начальственных светил.
Вопросы? Вы тому не докучайте,
кто мир литературный посетил
в минуты роковые - да, цитата.
Мне можно, ведь ремесленник - не клерк,
я многих слов не произнёс, а так-то -
из множества рифмующих коллег
не самый худший, пусть не самый лучший,
забыв дорогу в секретариат,
скрываю просто так, на всякий случай,
всё то, что лишь любимым говорят.

***

Как смотрит мой читатель на меня...
На "вы" со мной. Зачем? Не старше, вроде,
других таких же... Пишется фигня,
о чём твержу при всём честном народе,
ошибки в плотном тексте отыскав.
Оставь, мой друг, ну что за клоунада?
Не слушает и тянет за рукав,
смущается и шёпотом - не надо.
Хватает лист, исчёрканный на треть -
смотрите, никуда его не деньте!
Он так умеет мне в глаза  смотреть,
как смотрят разве ангелы и дети.