В стиле фьюжн. Глава 7

В стиле фьюжн. Глава 7
(Книга о еде и не только)
                «Мы есть то, что мы едим»
                Гиппократ

Ну, Евпатория так Евпатория. Санаторно-курортное лечение с проживанием в частном секторе. Но не успела я войти в каморку на четыре койки для таких же, как я, страдалиц от гинекологии, как под окнами загудела чёрная «чайка». И только-только я начала вытаскивать вещи из чемодана, как в дверях «нарисовался» муж моей любимой двоюродной сестрички Милочки. 
Как ему стало известно о моём приезде, для меня до сих пор остаётся тайной. 
– Чтобы дочка моего любимого Яна жила в частном секторе? – громыхал Гриша, отирая пот со лба и колышась от негодования всем своим необъятным телом.
Он за секунду побросал вещи назад в чемодан, схватил его и меня и потащил вниз по узкой и загаженной лестнице «хрущёвки». 
– Совсем чокнутая – жить в этой дыре, когда у тебя в Евпатории такие родственники! – продолжал негодовать Гришка.   
Я обожала Милочку, Гришу и всё их семейство! Последний раз я видела Милку с мужем и двумя детьми, когда концертировала по Прибалтике со студенческой агитбригадой. Дело было в Калининграде. Дорогие мои родственники сидели в первом ряду городской концертной площадки в центральном парке и громче всех хлопали и кричали «браво». О том, что «деловар» и «великий бизнесмен» Гриша с семьёй перебрался в Евпаторию, я ей-богу, не знала! Помните дело о спичечных коробках и дальневосточной чёрной икре? Так это про него.
Еду Милочка готовила каждые полчаса. Если очередная порция запаздывала, Гриша нетерпеливо кричал:
– Милка, обалдела? 
За столом, который всегда был полон главврачей местных санаториев и функционеров местной власти, столовавшиеся у Гриши дружно радовались и уплетали за обе щеки все мыслимые и немыслимые деликатесы того времени. И запивали всё это дело редкими сортами марочных вин и коньяков. На балконе у него стояли ящики с той самой пресловутой икрой, шпротами, сырами, висели закопчённые окорока чёрных иберийских свиней.   
Моя роль на этом празднике еды и жизни сводилась к репетиторству. Меня попросили позаниматься точными науками с племянниками, Мишей и Инночкой. С племянниками я до сих пор дружу, перезваниваюсь, вижусь при случае в зарубежных поездках. Как правило, мы встречаемся в классных ресторанах, вспоминаем их родителей, Гришу и Милочку, их бабушку – мою тётю Дашу, старшую сестру мамочки, тоже прекрасную кулинарку и повариху.
А тогда, в Евпатории, Гришка посадил меня однажды за стол напротив, дал в руки бумагу и карандаш и сказал: 
– Сколько-сколько вы с мужем зарабатываете вместе? Распиши мне, please, как на эти деньги можно жить: оплачивать еду, квартиру, досуг, ребёнка, одежду?
Я честно расписывала доходы и расходы, подводила дебит и кредит. Гришка вздохнул и сказал:
– Счастливые люди! Я бы так не смог. Я имею в виду – не смог бы жить на зарплату.   
О том, что мы, и вправду, счастливая семья, сомнений у меня не возникало. В отличие от моей соседки Валечки.
Боже мой, как же она меня баловала! Валя была «пекухой» от бога. Практически каждый день в её духовке набухали и румянились пышные пироги, пирожки, коржи для тортов. Когда шёл процесс, разговаривать можно было только шёпотом:    
– Тесто не любит, когда шумят, – говорила Валечка.
И через какое-то время раздавался звонок в нашу дверь, и на пороге квартиры стояла торжественная, гордая своим ремеслом, любимая соседка:
– Ешьте, ешьте! И папе отвези! 
Папу моего она обожала и считала его мудрейшим человеком. Был у Вали сын, непутёвый, «бегунок», и Валечка часто советовалась с папкой по поводу него. Папка накопил богатый опыт общения с «неблагополучными», он всю жизнь ими занимался и опекал.
Так вот, Валечка почему-то очень невзлюбила Валерку, моего мужа.
– Тёмная лошадка. Нахлебник, – говорила она. Оказалась права.   
Когда в 90-е все предприятия Украины встанут, а экономика обрушится, муж преспокойненько сядет мне на шею и свесит ножки. А я буду разрываться на четырёх работах, и в считанные свободные часы нагружать себя репетиторством. Но об этом уже в следующей главе.