Под пальмой

Был художником Максим, и хорошим.
Галерею открывать думал вскоре,
Но деньком одним, на редкость погожим,
Оказался вдруг под пальмой у моря.
Как попал сюда, не очень то  помнил,
Но казалось все знакомым, как будто,
Представлялось, высшим смыслом наполнен
Мир волшебный, появившийся чудом.

Надоели и портреты и лица,
Уработался, в делах потерялся.
Захотелось отдохнуть  и забыться.
Так и сделал, загорал и купался.
Ананасы, маракуйя и манго
В руки падали, как в пропасть эпоха .
Танцевал он на песке соло танго,
В одиночку тоже,  в общем,  неплохо,

А потом решил дойти до отеля,
Не нашлось вокруг ни трассы, ни дома.
Обнаружил родничок еле-еле,
Освежился, вспомнил все аксиомы.
И пословицы, и песни родные,
И о том, что,  как он так – в самоволку,
И жены своей забытое имя,
Только что от знаний всех  этих толку?

Он бродил в почти заученном круге,
Возвращаясь к роднику, чтоб напиться.
Засыпал и просыпался в испуге,
Что исчезли напрочь прошлого лица.
И в момент один, так скажем, нечудный,
Вывод сделался не слишком приятный.
Понял Макс, что остров это, безлюдный!
Да и отпуск, если так, – невозвратный.

Он с мартышками делился сомненьем,
Отчего такой сюжет необычный.
Знал, по щучьему не выйдет веленью
Оказаться в мире старом привычном.
С попугаями пытался сдружиться,
Чтоб за помощью куда-то слетали,
Не хотели быть связистами птицы,
Не прельщали их заморские дали.

Грот в скале нашел, а там –  кисти, краски,
Но холста ни одного, к сожаленью,
Как писал бы он носы, губы, глазки,
Проявляя и талант, и терпенье!
Накатила тут тоска по Отчизне,
Где к березке белой можно прижаться,
Чтоб на место встало всё в организме,
Чтоб душе от чувств печальных не рваться.
 
Жаль, березок нет в краях этих дальних,
Нет деревьев ни милее, ни краше.
Рисовать стал Макс полоски на пальмах,
На бабмбуке и на кактусах  даже.
В бело-черном не ярка хоть картина,
Но приятно стало сердцу и глазу,
И, откуда ни возьмись, бригантина
Появилась на волнах как-то сразу.

Пот утер Максим со лба, – притомился.
Чай два дня менял он острова облик.
На кораблик с парусами воззрился,
Закричал и получил нужный отклик.
По волнам помчалась к берегу шлюпка,
И не шлюпка, а стремительный катер,
На ветру плескалась синяя юбка, –
Управляла этим катером Катя.

Да не может быть, — подумал, – откуда?
Здесь жена? Во всей красе да в тельняшке.
Ущипнул себя – реальность иль чудо?
И дождаться ль от Катюхи поблажки?
Без нее, один на острове, надо ж!
Полетят, возможно, с клочьями искры.
Обнаружила, как видно, пропажу,
И на поиски отправилась быстро.

Он сорвал цветок, рванулся к супруге,
Мол, прости, не знаю сам, как так вышло.
Та к нему походкой легкой упругой,
Губы яркие, как спелые вишни.
Улыбалась так, что солнце звтмила,
Какаду на пышных ветках запели,
Макс подумал – вот небесная милость!
И спасение пришло, в самом деле.

Размахнулся, чтоб обнять крепко Катю.
И такое тут, представьте, случилось!
Он проснулся. На домашней кровати.
Неужели приключение снилось?
Рядом  – Катя в полосатой рубахе,
Каждый глаз от удивленья, что блюдце. –
В час ночной Максим таращится в страхе
На жену. Пришлось ему улыбнуться.

Молвил он: «Давно не виделись,  Катя!»
Оценила та удачную шутку.
Побежала за свечами и платьем,
Чтоб романтики добавить в минутку.
Было всё потом прелестным на диво.
И на ушко мужу Катя сказала:
“Макс, давай-ка мы махнем  на Мальдивы.
Я путевку на двоих заказала”.