Вера в искренность истинной правды

                Искренность:
           не обязательно - истина,
           но всегда - истинна.



Искренность, правда, истина… Понятия в чем-то близкие, но точно не однозначные.
Искренность – чистосердечность, открытость, чистота намерений. Считается, что само слово происходит от древне-русского «искрь» - т.е. «близко», «искрьнь» - «ближний». Т.е. «искренний» можно понимать, как «происходящий между близкими людьми», «доверительный». Это отсутствие противоречий между реальными чувствами и намерениями в отношении другого человека; противоположность лицемерию. Искренность восхваляется, как чистота намерений и полнота выражения чувств. Однако, зачастую, свободное и энергичное проявление эмоций выглядит откровенной грубостью. Всегда искренен цинизм. Искренен в своих поступках и словах насильник, убийца, не скрывающий мотивов. Да, и вряд ли кто-то назовет человека, который всегда говорит то, что думает, умным. Как минимум, о таком человеке скажут «бесхитростный».

Реальный плюс искренности в том, что предполагается: при этом человек говорит правду. Но хоть именно по степени искренности, даже точнее – по степени неискренности (нервные движения, речь, бегающие глаза, потливость и прочее) мы в обычной жизни узнаем ложь, искренность не тождественна правдивости. Это «своя правда» - внутренняя, эмоциональная, которая не всегда соответствует тому, что понимается под правдой.  Правдивость не врёт, искренность – ничего не скрывает.  Искренность верит в то, что говорит.

Тогда получается, что правда – утверждение, соответствующее действительности, –  важнее, принципиальнее.

Происхождение самого слова «правда» иногда возводят к праславянскому «праву», означающему «обещание», «правило». Хотя вряд ли правую руку стали называть правой потому, что она имеет более правильный вид. Скорее наоборот, с учетом преобладания в человеческих популяциях правшей, сделанное правой рукой – «правое», «правильно» в отличии от «кривого», «неправильного». Этому соответствуют и отглагольные существительные «правда» и «кривда». Правота, закон (порядок, основанный на справедливости),  правильный, правый, праведный, право (в значении «закон»), правило, править (в значении «исправлять» и в значении «управлять», «руководить») – подтверждают такую этимологию.

Можно иногда встретить точку зрения (в той же Википедии), что слово «правда» непереводимо на другие языки. И это неправда. Называя правду - «субъективно-духовной категорией», «выстраданной истиной», «внутренней опорой человека» философы лишь выражают свою точку зрения на это понятие.  Вряд ли уместно говорить, что именно «русская правда» имеет «особую чувственную насыщенность и обеспечивает полноту понимания мира». С таким подходом, большинство слов русского языка «непереводимы на другие языки». Конечно, например, английское «truth» («правда») имеет свои особенности употребления, но оно, так же, как и русское слово «правда», не тождественно слову «verity» («истина»), и вполне подходит для перевода.

Правильно ли всегда говорить правду? Однозначно – нет. По сути, ябеды и доносчики говорят правду, а, например, сказать правду противнику о дислокации своих войск, будет вообще предательством. Да, и в многих житейских ситуациях сложно определится с тем, стоит ли говорить правду или нет. Стоит ли рассказывать умирающему, что он скоро умрет? Стоит ли говорить кому-то, что по всей видимости его супруга (или супруг) ему не верна? Вполне возможно, что человек знает это и сам, но не хочет обсуждать. А ведь есть еще вариант, что видимость окажется лишь видимостью, а такие сведения – ложными. Так можно ли утверждать, что правда важнее человеческих отношений?

Правда всегда субъективна, она всегда чья-то. И хоть иногда правду называют относительной истиной, это никак не истина. Деление истины на абсолютную и относительную неправомерно. Почти белый цвет никогда не белый.

Истина - то, что существует объективно, реальное положение дел, или, говоря иными словами, знание, соответствующее действительности.  Происхождение этого слова выводят от праславянского «истый», означавшего «сущий», «реальный», «имеющийся в наличии». Это «отражение объекта познающим субъектом и воспроизведение его таким, каким он существует сам по себе, вне и независимо от человека и его сознания». Подразумевается, что истина объективна и «является неоспоримым абсолютом, в отличие от правды».

Такое понимание истины восходит к   Пармениду из Эпеи (около 540 - 470 гг. до н. э.) разделившему истину, отражающую подлинную реальность, и мнение, описывающее чье-то личное  восприятие (корреспондентская концепция истины). С этой точки зрения рассматривали истину и последующие философы: Аристотель, Платон,  Демокрит, Эпикур и прочие. Примечательно, что с этой концепцией соглашались и христианские богословы, например, Фома Аквинский, и философы идеалисты, такие как Г. Гегель, и строгие материалисты типа К. Маркса.

С развитием философской мысли (эмпиризм: Д. Юм, Б. Рассел, Р. Авенариус, Э. Мах и прочие) упор в критериях истины перешел к соответствию между мышлением и ощущениями. С этой точки зрения, истина - характеристика мышления в его отношении к своему предмету. Мысль, соответствующая своему предмету, – истина; высказывание соответствующая мысли – правда. В свою очередь, несоответствие мысли предмету -  заблуждение, а намеренное искажение истины ложь. Причем факты —  то что, основанное на эмпирических методах, - выходят за рамки теорий. Лишь объяснение, понимание этих фактов может быть истинным или нет. Говоря иначе: истина всегда соответствует фактам. Вопросом в данной теории остается сама трактовка фактов: Солнце вращается вокруг Земли – факт?

Интересный пример: мы указываем на красный предмет, и констатируем факт: «Красный!» Но разве это истина? Ведь по сути в реальности вне человека красного цвета не существует. Если он существует объективно, не зависимо от человека, почему его не видят собаки? Вне человека «красный» – это электромагнитное излучение с длиной волны 630—760 нанометров (частота  476—394 терагерц). Но и электромагнитных волн вне представлений человека не существует – это лишь наш способ описывать явление, лежащее в основе нашего восприятия света. 
 
Ближе к математическому пониманию истины лежит когерентная теория (Р. Авенариус, Э. Мах), утверждающая, что истинность любого суждения состоит в его согласованности с другими частями заданной концептуальной схемы. Т.е. корректным будет высказывание, не содержащим противоречий. Говорить про истину можно лишь в определённом контексте, в определенной системе утверждений. Однако, с таким подходом полностью согласится сложно. Можно описать некую логически непротиворечивую систему, несуществующую в реальности, не соответствующую фактам, однако можно ли в этом случае говорить про истину? До появления классической механики геоцентрическая теория мира, утверждавшая, что Солнце вращается вокруг Земли, внутренних противоречий не содержала.

Обойти претензии, предъявляемые к другим теориям, сделала попытку прагматическая теория (например, Ч. С. Пирс). Эта теория рассматривает истину с точки зрения полезности: истина — это эффективность, практическая значимость знания. То, что позволяет нам действовать эффективно – истина. Прагматично, но спорно: считая, что Солнце вращается вокруг Земли, можно эффективно рассчитывать время суток по его движению.
Еще дальше уходит конвенциональная теория (А. Пуанкаре, Т. Кун), утверждающая, что истина — это результат соглашения. Мы договорились считать, что Солнце вращается вокруг Земли, а значит это истина!
Каждая из теорий предлагает свои критерии истины, не один из которых не является окончательным и однозначным: ни практика, ни проверяемость, ни внутренняя логичность, ни что иное.

Семантическая теория истины (А. Тарский) вообще запрещает использовать определение понятия истины в теории, использующей данное понятие. Чтоб описать истину в какой-либо системе, требуется метасистема, включабщая в себя данную.  Дефляционная теория утверждает, что термин «истина» излишен: признание истинности суждения ничего не прибавляет к самому суждению. Перформативная теория признает этот термин перформативом (т.е. подобием заявления о действии, например, «Поздравляю!», «Пройдите!»), а перформативы оцениваться на истинность не могут. Вряд ли кто-то будет рассматривать пожелание хорошего вечера, как истинное или неистинное. 

Таким образом, относительная истина – это не истина вовсе, а абсолютная истина – не абсолютна. Абсолютность подразумевает полное, исчерпывающее знание о предмете, и, значит, недостижима. Объективной истины по сути вообще не может существовать, поскольку нет знания, не зависящего от людей.  Любая истина может быть представлена, как заблуждение - субъективное знание, не соответствующее реальности, но принимаемое за истину. 

Получается, искренность верит, что говорит правду, правда верит, что соответствует истине, а истина базируется на вере. Между прочим, фраза «верное решение» содержит слово «верное», имеющее в основе именно слово «вера». «Верный взгляд на мир» и в самом деле оказывается основан на вере. В том же английском языке слово «truth» является номинализацией прилагательного «верный» - «true», и происходит вместе с немецким «treu», а так же готским и древнескандинавским его аналогами от протогерманского «треуиж» - «имеющий добрую веру».

По сути можно сказать, что нет никакой иной истины или истин, чем то, во что мы верим. И согласно словам, сказанным почти две тысячи лет назад Флоренсом Септимиусом Тертуллианом: Credo quia absurdum («Верую, ибо абсурдно»), даже логика здесь необязательна.




С благодарностью к Боргилу Храванону (стихотворение «А искреннее всех шаман в камланьи» - http://stihi.ru/2024/12/15/3711) за обсуждение, приведшее к появлению этого эссе.