Монолог поклонника Элизабет Тэйлор

Суббота.
               Полнолунье.
                Ночь.
Сижу, заледенев спиной:
Средь прочей новостной фигни
Мне телевизор пробубнил,
Что ты прошла, Элизабет…
Сеанс окончен.
                Дайте свет!..

И отмотайте лет полста –
Туда, где сор и мелюзга,
Вне зоны действия Христа
Росли мы (да простится нам),
И в кинотеатр, словно в храм,
Рвались по выходным… Он нам
Напоминал, что где-то есть –
Пускай не с нами и не здесь –
Иные небо и земля,
Иные души и тела…

Я был худющ,угрюм и мал,
Я ни черта не понимал
В «скрещенье рук, скрещенье ног…»
Я был упрямо одинок
В объятьях любящей семьи.
Мне были сверстники мои
Чужей, чем фараонов клан.
И душу мне смущал экран,
Что был распахнут, как постель…
А ты спала во всей красе
На нем,
                тугие кудри смяв,
Столь вожделенная для стад
Мужских… Я ненавидел их.
Но вот – взошли глаза твои
Над зала душной темнотой,
И я вдруг понял, что в любой
Соринке пребывает Бог,
И Бог, конечно же –
                Любовь.

И в тот же миг распался зал –
Я стал высок, могуч, усат,
Небрежно властен над толпой,
Любим Фортуной и тобой...
И я простил всех остальных
За злые разговоры их:
– Мол, Клеопатра не была
Так крутобёдра, так бела,
Так не по-царски горяча
У маркантоньева плеча…
И критиков, что впавши в раж,
Строчат, что Лиз –
лишь антураж,
Лишь декорация любви…
Им не взошли глаза твои.

И я простил тебя –
                не суть –
Что припадаешь ты на грудь
Всё новых цезарей, что ты
Свои небесные черты
Вновь выжигаешь вискарем,
Толстеешь, бедствуешь,
                свой дом
Выводишь палкой на песке,
Меняя хазбендов в тоске.
(Один – дурак, другой – беспол,
Тот – инфантилен, этот – зол,
Породист, словно сто борзых,
Еще один…
                А толку с них?..)
И прочно занят  лишь собой
Твоих цезарионов рой.
А век, как крыша, раскален –
Не лапы, душу плавит он…


…Сменился век,
                и нынче, Лиз,
Я худ, очкаст и полулыс.
Представь, я даже был женат
Жизнь или две тому назад.
Она была похожа…
                Бред.
Прости меня, Элизабет!..
Подобья – наважденье, блажь.
И вот опять весны мираж,
И у обочин сорняки
Синеют как твои зрачки.
И небеса – рукой подать,
А в сердце «Лиззи – навсегда!..»

Судьба отснята.
                Дублей нет.
В последний раз, Элизабет,
Прошу тебя – не умирай!
Останься, Лиз,
                дыши, играй…