Заземление

 Мгновенно рассеивается сеяние, пещримо
 супесью. Остальное же
 остаётся стоять неприкосновенно (словно
 Балтии иссыпающаяся соль,
     просодией осторожной; не закипала вспять
     священная лимфа вдоль разворотов строк;
     теперь ни щита, ни огней не дано, ни пищи).

  Бросок, подбрасываемый медно в-ковш-из-ковша-наружу, каскады тенниса;
  так тяготеет грудной шар боулинга, шикарный, шёпотом в обрушение наливаясь,
  грозит скоро: лета сок, дебош, демонтаж себя, прохладный песок рассвета;
  юность белого подземелья – в срок    тает лоск весны, проникая в сны лезвием.

  Но шрифт искрист, инспирируя запятые. В пиксель
  псевдометели слоятся предмета контуры длительной тишиной –
  в пыль стирания прошлого на роговице снега (и так
                далее, но ещё не всё).

  Олово рвёт мне сердце, цедит безбрежный трафик.
  Нестойкий вечер читает изнанку крови по малой капле,
  на сумерки расплетает    сукровицу услышанного.

  В ночи: руку рука хватает, превосходя,
  растворяя тёмную петлю и дротик сна, прячет в горячий яд
  удавленину ума, тревоги;
  что зацепляет что (на пороге паническим страхом смерти
  оказываясь в итоге).

  Изошло из меня, словно вот: порождённый корень,
  с которым тончайше сольются слепые склонности.
  Пускай теперь кормится светом, воздухом и травой.

  Рвота блуждающий нерв заземляет в клад,
  где выверен мерный выдох за тактом такт, а дрёма глотает блик;
  и минуты сочатся
  сладостно, и для них    неизбежно теперь абсолютно любые слова
  запредельно точны окажутся.

23 – 24 декабря, 2024 год.