У старой ивы

Мои стихи — неспелое вино
Вкуснее станут, всё ж, с годами,
Кто зелен, тем испить их не дано,
А в зрелые сердца вольются сами!

             ***
Ну, здравствуй, милый мой читатель,
Невольник веских дум моих!
Твоих я отзывов  искатель,
На суд тебе  даю свой стих.
Ночной ведомый тишиною,
Тебе знакомою строфою,
Я под влияньем песен муз,
Сниму с души печали груз.
Увы, минуты  ночи  скоры ,
Боюсь  мне много  не успеть,
Но очень мне охота спеть,
Души своей пролить миноры,
На почву дум твоих водой,
Чтоб вырос сад раздумий твой!

О, если б мог поведать ветер,
Листающий страницы книг –
Девиц, читающих бестселлер –
Какие мысли тешат их?
Ведут ли с куклой разговоры,
Мечтательно потупив взоры?
 Иль пишут тайно в свой дневник,
Запрятанный от всех в тайник,
Свои мечтанья и надежды,
Все сокровенные слова.
Опухла б, верно, голова
У всякого самца – невежды,
От этих откровенных сцен,
И был бы ум его затмлен.

Я дружен был с тем вольным ветром,
Он раздувал любовный пыл
В моём, на чувства сердце щедром,
Когда  совсем я юным был.
И он шептал порой, нечасто,
Вздымая волосы вихрасто,
О том, что вовсе не секрет,
Что разницы меж нами нет!
Чего стыдиться и стесняться?
Из плоти мы и крови все
И женщины во всей красе,
Когда так хочется влюбляться,
Смирясь естественной нужде,
Встают пред нами в наготе.

Тебе, мой дорогой читатель,
Хочу поведать в этот раз,
Как женских ножек обожатель,
Я интереснейший рассказ
О том, как хочется кокеткам –
Блондинкам, рыжим и брюнеткам –
Всепоглощающей любви.
Тебе признаюсь визави,
Я женской красоты любитель.
Нисколько, верно, не совру
Рассказ свой написав к утру –
Есть в каждом – демон искуситель,
Что соблазняет нас  на грех,
Сжигая плоть в пылу утех.

Такая уж любовь земная.
Так, что уж нам с тобой мой друг,
Мораль свою  не соблюдая,
Судить молоденьких подруг.
Давай с тобой мы окунёмся
В мечты девиц без вероломства!
Не то, что бы хотелось знать
Всю подноготную и кладь,
Что в головах девиц хранится,
Но так уж, верно, суждено –
Испить нам младости вино,
Что с наслажденьем пьёт девица,
Дано нам в жизни только раз.
 Узнать про то хотим рассказ!

С чего ж начать рассказ свой стройный?
Минуты ночи коротки!
« Однажды в  летний полдень знойный
Бродил один я  у реки.» —
Пожалуй так начну поэму
На щекотливую ту тему,
К которой прибегал поэт
Тому назад две сотни лет.
И я возьмусь за тему эту
И хоть не тот я сукин сын,
(Он был такой всего один)
Как дань великому поэту,
(Пусть равен мой талант нолю),
Я эту песню пропою.

Так вот, однажды  в  знойный полдень
Когда бродил я у реки…
(Пекло в тот день, как в преисподней,
Где черти жарят шашлыки.
Признаться, я тепла любитель
Не потому ль, что мой родитель
По роду южных был кровей?
К теплу Молдавии своей,
Что мне бывает тоже снится,
Наверно через ту же кровь,
Он передал свою любовь.)
Как обезвоженная птица,
Устав от дел и беготни,
Искал прохладу я в тени.

Прости, добрейший мой читатель,
Мне, рифмы из избитых слов,
Я малограмотный писатель,
Увы, но твой поэт таков!
«Мне снится», «птица», «кровь», «любовь»,
Сказал бы мне: „Не пустословь!“
«В тени», «устав от беготни»
Не смог без лишней болтовни.
Пожалуй этого куплета
Быть в этой песне не должно!
Хоть так уж видно суждено,
 Что из меня языковеда
Не выйдет, как тут не крути,
Но слов не спрятать взаперти.

М-да, что-то снова я отвлёкся…
Не выкинуть из песни слов.
Читатель мой, давай вернёмся
К сюжету песни про любовь.
Так вот, как я сказал уж выше,
Скажу ещё разок потише –
Устав от дел и беготни
Искал прохладу я в тени
И погрузившись в размышленья
Под дружное жужжанье пчёл
В тиши задумчивости брёл,
Томлённый жаждой вдохновенья.
Обуевала мною лень
В тот будничный  рабочий день.

Мои изыски  были  скоры,
Взобравшись на высокий пень
И оглянув вокруг просторы
Я всё же обнаружил тень.
Как древнерусская былина
Открылась чудная картина,
Всем ожиданьям вопреки,
Внизу в излучине реки,
Что в даль текла неторопливо,
Усваивая солнца свет,
Куда уж больше  сотни лет,
Высокая стояла ива.
В её спасительную сень,
Укрылся я в тот жаркий день.

Укрыть могла бы исполина
Любая этой ивы ветвь
И ствол обхватом  в три аршина,
Не источил, как видно, червь.
Пронзивши землю вглубь корнями,
Стояла днями и ночами,
Бессменно, словно, часовой
Та ива летом и зимой.
В кругу чужих корявых клёнов,
Макушкой небо подперев,
Царицей трав и шампиньонов,
Пристанищем для юных дев.
Она стояла сотни лет,
Я в честь неё пою куплет!

Ах, как же я люблю удобства,
Вот тут уж точно не совру,
Скажу не ради пустословства
В тот день, чтоб пережить жару,
Забросил я свою работу,
Не грех бывает стихоплёту
В  уединении сидеть,
В комфорте с музой песни петь.
Ведь лишь в тиши уединенья,
Удобно тело разместив,
Приходит в голову мотив
Пьянящим ветром вдохновенья.
Вот и тогда улёгся я
И муза выбрала меня.

Я окунулся в пыл фантазий
Лишь лёг на землю  у корней.
Три самых главных ипостасей
Полезных для моих идей,
Что редко мне благоволили,
Не в сказке, а в реальной были,
Соединились вкруг меня –
Вода и небо и земля!
Они меня увещевали
Закрыть глаза и видеть сон
И пели нежно в унисон:
«Забудь заботы и печали!»
И я уветам уступив,
Уснул, совсем про всё забыв.

О, как же я люблю поспать,
В послеобеденное время!
И сплю минут по двадцать пять,
Я личным ростом ложе меря.
Всем сразу стало интересно
Какой мой рост  И может тесно
Бывает на диванах мне?
К чему скрывать, ведь я вполне,
Совсем, не маленького роста,
Я метр восемьдесят семь,
Раз, так уж интересно всем.
Не интересно? Я так просто!
Так вот, дремотою сражён,
Увидел я свой чудный сон.

Продолжение следует.