Поцелуй

Костлявые руки ветвей, лес тянет к окну,
Багряные звенья цепей, стучат по стеклу.
Срывает ветер, средь ночи, в дом старую дверь,
Кусает тьма, пламя свечи, словно дикий зверь.

Бег прерван, пера на листе, к бессмертию любви,
Нег берег, на строчек черте, тонет в чернильной крови.
Лист падает, плавно на пол, как саван из грез,
Чист блеск, в душу словно укол, рифм пролитых слез.

Туман будто глина в руках, вдруг обретает черты,
Обман полнолуния в зрачках, девы неземной красоты.
Склонясь нимфа рвет темноту, над моей головой,
Смеясь скрыв свою наготу, сухой опавшей листвой.

Грея бледной кожи шелка, огнем дрожащих свечей,
Грезя мне течет как река, она в душу, бездной очей.
Слез воска, чьи капли чисты, печать дарует любви,
Грез дланью, лаская листы, словно кости в крови.

Маня одноглазая ночь, холодным светом луны,
Пленя вновь зовет меня прочь, в забытые сны.
Тонет в серебре за окном, седой лес старик,
Стонет ветер, полня мой дом, срываясь на крик.

Лихо кувшин с кровью разбив, виноградной лозы,
Тихо в пола твердь опустив, силу летней грозы.
Пронзив тьму, она словно кость, соберет черепки,
Бросив глины хладную горсть, жизни посадит ростки.

Ропот гулкий, словно молвы, издает кирпичная печь,
Шепот в землю павшей листвы, словно чья-то речь.
Гудит тяжко, в камня тисках жерлом, в тьме пламя огня,
Чадит искра, в древа кусках дымом, в себе свет храня.

Танцует она в темноте, как пламя страсти свечи,
Рисует будто путь к мечте, огнем из жаркой печи.
Вращаясь ее стан падет, в ночь как новый день,
Качаясь она подойдет, ко мне словно тень.

Смеется горнилом огня, жуткий тыквенный лик,
Взметнется свой пыл сохраня, дым сквозь трубы пик.
Роняет свеча, слезу в тьме, впитав грусть веков,
Гоняет тлен вихрь, как в тюрьме, лязгая сталью оков.

Подняв из оскала плода, как факел фонарь,
Уняв светом будто звезда, тени словно гарь.
Нагая зовет за собой, она меня взглядом лишь,
Стегая мой взор красотой, как слух звенящая тишь.

Скользит свет по бедрам ее, как в райских брегах,
Скулит тьма как будто зверье, в ее стройных ногах.
Пав тени, к пальцам ее стоп, уже не страшны,
Став словно чернильный сироп, они так смешны.

Прекрасна она как мечта, коротких летних ночей,
Опасна ее красота, как сотня острых мечей.
Белый мрамор кожи ее, словно книжный лист,
Смелый раня сердце мое, взгляд нежен и чист.

Касаясь ее наготы, жадно как будто чума,
Пытаясь ее разорвать, так безжалостна тьма.
Улыбкой своей осветил, ее лик душу мне,
Осанкой мой взор обольстил, ее стан словно в сне.

Сняв с тела нагого вуаль, бушующей тьмы,
Взяв свет, разрушая печаль, холодной тюрьмы.
Поманит она, в даль меня, эхом несбывшихся снов,
Изранит молчанием пьяня, душой несказанных слов.

Рычит тьма, оскалясь на свет, за ее хрупкой спиной,
Звучит словно жизни завет, лес вечной струной.
Вняв тела молитвам ее, я шагну, в мир теней,
Взяв меч словно, имя свое, пойду вслед за ней.

Ступив в чащи пасть, как прибой, бьется ее красота,
Вступив с ветром, в яростный бой, о сосны, что как черта.
Нагой стан ласкает ее, любя хладный, лунный свет,
Другой мир вонзает копье, в сердце мое, как завет.

Глотает нутром хладной тьмы, ночь свет фонаря,
Витает средь мрака тюрьмы, вечность мудрость даря.
Вторит она ветра крикам, шепотом прожитых дней,
Дарит сухих веток крюкам, касание кожи своей.

Вздох бездны, в выси надо мной, будто глас бытия,
Мох устланный, павшей листвой, как тверди мантия.
Данности словно колыбель, лоно черной земли,
Вечности света, как купель, луна в небесной дали.

Сжав горсть тлена, молча она, развеет его по ветру,
Сняв будто печать, с меня сна, как на диком пиру.
Скрипят кроны, жаждя схватить, как скелеты над ней,
Хотят ее ноги пленить, длинные кости корней.

Плывет под ногами дивы, холодный вязкий туман,
Слывет этот час, средь молвы, как взора обман.
Тени от стволов, как стрелки, в циферблате веков,
Сени будто лес светелки, где дух живших предков.

Блуждает она, искрой дня, в черных кляксах теней,
Рождает разум мой пьяня, грезы страсти о ней.
Парит меж высоких стволов, она рифмой, средь строк,
Сулит мне печаль, ее слов, смех судьбы и злой рок.

Пронзает звезда, тайн иглой, света дивную ткань,
Срезает порыва игрой, ветер листву, словно дань.
Исследует жестом, тьмы яд, ее изящная длань,
Преследует нимфу, мой взгляд, как дикую лань.

Свершает лес, словно бы с ней, древний забытый обряд,
Сшивает луна, будто ей, дивный прозрачный наряд.
Касаясь мха, пальцами ног, она кружит в пустоте,
Каясь смехом, полнящим слог, в своей красоте.

Летает тьма, бездны кнутом, в лунного света негах,
Стенает листва шепотом, смиренно тлея, в ногах.
Манимый лесной нимфы, в тьме, я бледной наготой,
Томимый бреду как узник, в тюрьме, ее нежной красотой.

Объять невозможно красу, мне девы, сердцем полным ран,
Обнять мне так сложно, в лесу, ее тонкий хрупкий стан.
Ластится средь ветра песен, она ко мне, скрыта мглой,
Резвится она, средь сосен, смеясь играя, со мной.

Купаясь взором, я тону, в реке ее длинных волос,
Касаясь иду их, ко дну, в омут чернильных полос.
Рукам я ее поддаюсь, как гибким ветвям ивы,
Векам в плен, душой отдаюсь, как ветру в поле нивы.

Лилий словно стебли дивна, краса ее стройных ног,
Линий ее тела тайна, как шаг, страстей на порог.
Манящих бедер чистота, как лист любви, без границ,
Парящих бровей красота, как будто взмах, крыльев птиц.

Голос ее словно, песнь в днях, звуков дивный пируэт,
Колос как созревший, в полях, ее литой силуэт.
Нежен ее зов, в темноте, как мягкий пух, слов и фраз,
Безбрежен зовущий, к мечте, океан ее глаз.

Лобзают разум нежностью, ее алых губ лепестки,
Терзают мне душу страстью, длинных ресниц коготки.
Плеть стана, изгибов ее, щелчком ранит мой взор,
Сеть черт, сердце губит мое, рубцов даруя узор.

Приняв в грудь стрелу, нежных слов, она из строк тетивы,
Обняв сгубит, сладостью снов, меня под шепот листвы.
Испив до дна тьму, я умру, очей рифм визави,
Вкусив с поцелуем, к утру, яд вечной любви.

© Лисандр Олисс-Нэйм 2024.