Люцифер раскаявшийся - 2. Кода

2

А как же "аз воздам"?
– За грех положено возмездье.
– Пусть не при жизни: пусть хотя бы там:
за смертью…
А как же Каин?
как же Авель сам?
Неужто драма их – та буря, что в стакане?
Тот, кто убит, невинен был и праведен.
Тог, кто убил невинного – в свой срок
раскается, исправится?..
И ангелов Господних выслужит восторг?..

Закон-то есть,
но есть и право подзаконное!
Вернулся? – так фанфары в твою честь,
рыдания отца, объятий вихри,
гвалт, суета, неразбериха…
И для тебя телец откормленный заколот!
Не прегрешал?
                – вот и пасись
                в загоне,
обстриженным и тихим
агнцем.
Пора дознаться:
ты – сорта первого. Но есть сорт экстра:
тот, эксклюзивный, вне реестра.

Кто мог бы выпить воды океана?
– Лишь Бог.
               – И Люцифер!
И вдруг возможна невозможность: покаянье
окаянного?
И потому держать открытой дверь
для бывших "грязных" – дело "чистых":
вдруг да сегодня чудо приключится?

…Внимаю, но – не принимаю.
Неужто же, безмерно маясь,
садист, владеющий паскудной,
но душой
безмерный грех искупит?
По грошику на рубль прощенья наберет?
И станет рубль тот неразменным?
И сатана в Эдем оплатит вход?
И Вышний молвит: это хорошо!

…А есть душа у Князя тьмы?
Иль только мозг: смущать умы:
как мой сейчас:
до бреда – мОрока – почти паралича…

А есть душа у душегуба?
– Опасно знать, гадать и пакостно, и глупо.
– Ответа
нету.
– Ответ-то есть, но мне он недоступен!

Но если есть душа, да выполняет долг:
стать Богоравной,
взяв – рано или поздно – в толк:
всегда не поздно, никогда не рано.

…Сто чистых душ…
– Нет: девяносто девять.
Одна из них чертовски-черной сделалась.
Рачительно хозяйствует в аду:
дровишки рубит под сковороду
Иуде, что сумеет завтра стать
двенадцатым – родным – перед лицом Христа,
с Лукою задружиться вновь…
Ведь Бог и вправду есть Любовь.

Похоже, сотая,
злосчастная душа
сама вершит за Бога-мстителя работу.
как я, не в силах мразь прощать мразоте.
Теперь она лишь ереси ушат,
скопленье гнева и обиды…
Там моет Люцифер усталые копыта.

Во имя всех, кто горестно умучен,
во имя тех, кто грязно совращен,
да будет небеса проклявший –
падший! –
в любимом пекле собственном сожжен.
Да будет грех вовеки не отпущен!

…Сонм чистых душ…
                – Почти что замутились.
– Зря и напрасно:
                никогда
не стать раскаянью мотивом
слезливой песни
того, кто хохоча, низвергся в бездну.
– Божатся в том и черепаха,
и три слона, и три кита,
и Авель-скотовод, и Каин-пахарь.

Покуда на людской кровище,
на грез и упований пепелище
азартно пляшет Люцифер,
покуда Бога с трона он не сверг,
злодейство
и расплата вместе –
в сцеплении своем фатальном.
И злому бесу
не взойти в предел небесный!
И значит, универсум
в равновесии.
Однако…
            если…
- Господний промысел есть тайна!

И ведь не может
речение Христово быть оплошным…
– Внимаю, но – не принимаю.
Похоже,
извилина в мозгу моем прямая,
по-нежилому чистая,
а истина
так относительна,
крива так жутко, так темно,
так искусительно,
и так давно
пренебрегает мной…

И все же
для Ирода-детоубийцы,
что кровью грудничков упился,
тельца закалывать негоже!
Пусть Богу Ирод Иова дороже.
Пусть Бог его простит.
– Я не прощу такого, Боже!
Здесь мне с Тобой не по пути.
Такое есть?
                – Такому быть не должно.