Желание Деда Мороза

В офисе Деда Мороза кипела работа. До Нового года оставалось совсем чуть-чуть, и даже меньше. На двери без умолку надсадно звенел колокольчик. В офис приносили всё новые и новые письма, доставляли бандероли и посылки. Последние были от тех, кто к просьбе о чуде подходил основательно и, прежде чем попросить, старался одарить сам. В общем, народ креативил и рукоблудил как мог. Офисные волшебники даже шутили, что пора открывать свой музей «Поля чудес».
Дед Мороз, а в миру Николай Александрович Морозов, любил эту предпраздничную суету, к работе подходил с огоньком и усердием. Но в последнее время он стал замечать за собой несвойственную мечтательность, испытывая душевную маету и истому. В его офисе подарки собирал целый штат эльфов, прибывших с ближнего зарубежья. В их работу Николай Александрович не вмешивался — один чёрт, он не понимал, как они справляются со всем этим. Однако внутренняя неразбериха вдруг привела к нерациональным поступкам — Николай Александрович начал покидать директорское кресло и выходить, как говорят, в «народ». А точнее, Дед Мороз принялся читать письма, адресованные ему.
Вот и в этот раз он запустил руку в мешок и, пошуршав там, вытащил конверт — обычный такой конверт, но подписанный лёгким каллиграфическим почерком, явно не детским.
«От женщины», — мелькнула мысль у Николая Александровича, и, надорвав бумагу, он достал письмо.
«Уважаемый Дед Мороз! Пишет Вам некая Ангелина Петровна. Наверняка Вы не ожидали получить такое письмо, но кто, как не Вы, сможет исполнить самое необычное желание?
Скажу прямо: мне уже не нужны стандартные подарки — ни игрушки, ни коньки. Я хочу что-то действительно особенное! Я хочу Вас!»
От этих слов неизвестной ему Ангелины Петровны, Николая Александровича бросило в пот.
К письму было приложено фото пышногрудой блондинки слегка за тридцать пять с мечтательными голубыми глазами и чувственным ртом.
«А почему бы и нет?» — эта мысль, словно петарда, оглушила Николая Александровича, и он, в прямом смысле этого слова, бросился в кабинет готовиться к перевоплощению.
 
За полчаса до боя курантов к пятиэтажке по улице Гегеля подъехало шикарное авто с маскотом на капоте в виде оленьей упряжки. Из автомобиля выбрался импозантный мужчина в длинной красной шубе, расшитой серебром и отороченной белым мехом. В руках он держал посох, увенчанный звездой, и букет алых роз, перевязанных атласной лентой. Поправив боярскую шапку, он что-то сказал в глубь автомобиля и захлопнул дверь.
Подниматься пришлось на пятый этаж. Николай Александрович немного запыхался, остановился, перевёл дух и, преисполненный смелых мечтаний, надавил на дверной звонок. Он услышал, как внутри квартиры призывно зазвучала волшебная трель. Дед Мороз распахнул шубу, под которой не было ничего, кроме хорошо накачанного тела и белоснежных трусов Zimmerli.
Послышался щелчок, и дверь распахнула блондинка с мечтательными голубыми глазами и аппетитными формами, которые скорее подчёркивал, чем скрывал, лёгкий голубой пеньюар. Она, казалось, не была удивлена эксцентричным видом Николая Александровича. Её губы слегка раскрылись, обнажив ряд белоснежных зубов.
— Ангелина Петровна?
— Просто Геля,— бархатным голосом произнесла она и, схватив Николая Александровича за бороду, потянула его за собой в квартиру. Руки просто Гели нежно, но настойчиво вели Николая Александровича по коридору туда, где приглушённо работал телевизор, и в плавном свечении переключалась гирлянда новогодней ёлки.
Николай Александрович, раскрасневшийся и до крайности взволнованный, принялся стаскивать с себя длинную шубу. Но нежный голос Ангелины Петровны попросил его этого не делать.
— Ещё рано, — прошептала она и толкнула ногой дверь в комнату.
— Ну вот и Дед Мороз! — вдруг громко произнесла она, и в комнате зажёгся свет, ослепивший Николая Александровича. Когда острота зрения вернулась, он увидел три пары  алчных детских глаз, уставившихся на него.