Гонение на Бесогона

                Никиту Михалкова суд в Москве оштрафовал на 300 рублей = СМИ

                Не помогли ни блат, ни связи – закон суров, но бестолков: был, как последний хмырь  наказан у нас Никита Михалков.

                Мы просто ужаснулись с кумом, ведь слухом полнится земля: звонили, ясно, из Госдумы, и был звоночек из Кремля. Да знают взрослые и дети, партер и – как его? – раёк, как кем-то сказано из ЭТИХ, что, мол, своих мы не сдаем. Но все старания напрасны, не избежал, никак не смог. Суду высокому все ясно, и опустился молоток. И рек судья: «Какая лажа! Будь ты хоть раб, хоть господин, не будет никому поблажек, закон для всех у нас один!»

                Так опустили Бесогона! Как небожителей трясут! Не ускользнул он от закона! Таким и должен быть наш суд! Но даже нам обидно, сука, все это фикция, обман, как вроде если вместо хука в лоб отпустили лишь щелбан. Любая подтвердит лахудра –  позор в один приходит миг. Ну, штрафанули бы втихую, так нет же – раструбили в СМИ! С таким дешевым наказаньем, перед своими как предстать? Хоть в Петербурге, хоть в Рязани, добро бы бич, а то ж – звезда… Тебя ж судейские канальи – да сократи, Господь, их дни! – под плинтус походя загнали, твой грех в три сотни оценив. И осужденному обидно: он, Бесогон всея Руси, опущен был, как просто быдло, презренья досыта вкусив.


                «Ведь с нищебродом кто ведется? Кто пригласит меня в подкаст? Ивлеева не улыбнется, руки Киркоров не подаст… Да я дурею тут порою, тут беспредел творят, друзья: и кавалера, и Героя уважить нешто им нельзя? Мне штраф на 300 миллионов Фемида выписать могла б? пусть деревянных, не зеленых? Раздеть, хотя б не догола? Ну что им стоило, ребята, взять на себя пустячный труд: на тридцать лет меня упрятать во глубину сибирских руд? Как декабриста, коль декабрь стоит сегодня на дворе… Кого-то б задавила жаба, а кто-то б вовсе охмурел. Вот это, понимаю, фишка! Вот это – стоящий пистон!  Я по амнистии бы вышел в две тыщи пятьдесят шестом! Вот было б Родине служенье! Вот для коллег бы был фитиль! В гробу ворочался бы Жжёнов, Кондрат Манделу бы скрутил»!


                Как в той некрасовской поэме, мальцы пытали бы отца: «Кто на портрете – мы не в теме?» «Дед», тот сказал бы огольцам». И уточнил потом детали, хоть не хотел тревожить сор: «На 300 рэ оштрафовали, а он не пережил позор…

Ушел, оплёван и освистан, кляня законность и режим.

А был бы штраф лимонов триста – и мог бы жить.
Эх, мог бы жить…»