Маленькие поэмы.
1. Гражданская война.
Гражданская ли, или какая другая — идёт война.
Сама с собою воюет большая страна.
«… Хлеб наш насущный даждь нам днесь…»
За хлеб ли воюют и там, и здесь?
У мусорных ящиков почти не бывает собак.
Лишь псы в ошейниках, отпущенные на вольные хлеба,
Боязливо встречают каждое мусорное ведро.
Не пинка боятся, а реальных смертельных угроз.
Их вольных собратьев съели наркоманы и бомжи.
Всем в этом мире хочется жить.
Одним — заодно подлечить безнадёжный туберкулёз.
Другим — не корчить на верёвке последних поз.
Впрочем, на мусорнике особо нечем поживиться.
Сначала исчезли всегда зимовавшие грачи,
Потом — вороны и другие всеядные птицы.
На улицах здесь и там развороченные кирпичи.
Взрывы? Да нет, просто брошенное жильё,
Шахты, заводы, детские садики и ателье
Разбирает и продаёт по частям разнообразное жульё.
Удавить бы его на трёхцветной галстука петле,
Но поди разбери, кто из них виноват —
Но поди разбери, кто из нас виноват.
Никому не хочется отойти непосредственно в ад.
А кто посчитал, скольких отправили в рай
Стариков, инвалидов, ещё не родившихся детей,
Воинов, погибших за Родину — за свой край,
Бомжей, наркоманов, алкоголиков и прочих «чертей»…
Кто из нас сделал из них — не — людей?
Рабочие общежития в подпалинах пожаров, без окон.
Магазины зияют проёмами от зеркальных витрин…
Доллар правит? Доллар — единственный закон?
И смотрят Святые без содрогания со всех икон:
Всякое время для них — время времён…
Но когда в кретина стреляет другой кретин,
Не всё ли равно, кто есть кто:
Шофёр, президент, медсестра, маргинал или банкир.
Когда один народ стреляет в другой народ,
Не всё ли равно, кто предложит мир,
Важнее те, кто продолжит род.
Когда народ уничтожает себя самоё…
Бедные уже пытались перебить богатых.
Поиск причин заканчивается поиском виноватых.
Виновны — все. Хамьё уничтожает хамьё?
Хм! А ведь богатые без бедных не смогут жить:
Смеяться, любить, рожать, драться и пить,
Думать, есть, испражняться и матом крыть.
Гражданская ли, или какая другая — идёт война.
Сама с собою воюет большая страна.
«… Хлеб наш насущный даждь нам днесь…»
29. 12. 2002.
Маленькие поэмы.
2. Ученик.
Имею ли я право называть вас
Своими учениками? Чему могли научиться
Ваши пары рук и пары глаз
У меня, отрицающего школу, педагогику и класс.
Школу, где мы мечемся и мчимся,
И сами не знаем, откуда, куда и зачем.
Научить вас предмету — трудно. Но не очень.
Научить вас жить — нельзя? И тем
Нет для учёбы такой. Педагогических систем —
Нет. А сердце тому обучать — не хочет?
Не хочет, не может, не вправе оно обучать
Любви. А любовь — это всё, что оно и умеет.
Любви обучить невозможно. Об этом — молчат.
Улыбки при встрече подросших ребят и девчат
Сердцу подсказывают путь не проще, но прямее.
Я вас всех — просто люблю.
Платонической, отцовской, учительской или какой иной
любовью.
Скрыть это невозможно, об одном молю:
Господи, дай сотвориться делу, а не злу.
Зло ведь бывает с доброй улыбкой и бескровно.
По причинам, далёким от школы, я ушёл.
И нельзя было сломить вашей свободы.
Сделал всё, чтобы вы взяли в толк,
Что я — растворился, исчез, умолк,
А вы — улыбаетесь. Через улицу и годы.
Ломая чувство, до холодной испарины со лба,
Выходит я зря, как мог, старался
Отстранить, отучить, отвадить вас от себя.
Ничто нас теперь не связывает, только судьба.
Полюбив человека, ты в человеке потерялся?
И остался в тебе, полюбив тебя, человек?
При мысли о вас, меня — становится больше.
Смотрю на мир из множества распахнутых век.
Век мой продлевается на ваш век,
Хотя жизнь, безусловно, не становится дольше.
Не знаю, благословенно или — не стоит слов
Пронзительное, доброе, но
ни к чему не обязывающее
чувство…
Из девчонок — выросли девушки. Не из моих снов.
Из мальчишек — выросли юноши. Пусть ещё из углов.
Что это — божественный акт? Или искусство?
Самое печальное — их не научили жить.
И прелесть жизни в том — что это невозможно.
Независимо от нас жизнь их закружит,
Обнадёжит, глаза откроет и сердце обнажит.
Смотри — но не поможешь никак.
Ни бережно, ни осторожно.
Любовь — всегда безответна? Приходит ответ,
Как дар, что не ждали, но вот — получили.
Храни вас, Всевышний, от несчастий и бед.
Любите — мир. Любовь — единственный свет.
Этому — не я, а вы меня — научили.
22. – 23. 01. 2003
Маленькие поэмы.
3. Гражданский мир.
… Возвращаясь к стране, к странной гражданской войне.
Трудно видеть солнце, живя на дне.
Не легче видеть дно в сияющей вышине.
Проще ловить рыбу в мутной воде.
Но болотом становятся люди в мутной беде.
Пройти огонь, воду и медные трубы?
Полагаете? Но мы это уже проходили.
Через вонь, грязь и бесполезные трупы,
Стягивали пояса, зубы и что-то крепили.
За победы разума — бесчисленно — рыдали и пили,
Слезами, потом и кровью свет окропили,
Но — ничего не поняли. А ведь — просто! — жили.
Нельзя жить в будущем. И будущим — нельзя.
Над поверхностью жизни — к смерти, что ли? — скользя.
Нельзя жить в прошлом. И прошлым — нельзя.
Обернуться — можно. Но вернуться — не получится
назад
Мы — не живём в настоящем. Наша беда.
Настоящее — по-настоящему стоящее в этой жизни.
А, впрочем — что путного в эдакой дороговизне?
Предыдущая строка — в прошлом. Моём и отчизны.
Следующая — в будущем. Вот такая, представьте себе,
ерунда.
Настоящее — не поймаешь. Оно — есть. И — нет.
Попробуй жить настоящим — удиви свет.
Не всё ли равно — где. На вершине. Или на дне.
Прошлыми победами не защититься от будущих бед.
И прошлыми бедами не искупить будущих побед.
Мутная вода — всего лишь чавкающее болото.
Выловленное в нём — за версту смердит тиной.
Гражданская война — бездарный поединок идиотов.
Любая кочка на болоте — чавкает миной.
Чавкающие кочки и вершины! Куда идёте?
Если бы знали. Если бы знал. Если бы…
Взялись бы за руки. Взялись бы за дело. Вместе бы.
Во славу нации. Земли во славу бы. Без гордости.
Без отчаяния, без уныния, светом памяти — о горестях.
Вразуми, направь, сохрани и спаси, Господи!
01. – 02. 02. 2003.
Маленькие поэмы.
4. Родина.
Край терриконов
И пыли,
Тяжёлой и аспидно-серой.
Как в преисподней.
Забыли «холмы» потушить —
И курятся угаром и серой.
Вот только чертей — белозубых —
Теперь уже нет.
И ночи — беззвучны.
Умолк навсегда вентилятор —
Оракул, хранитель, оратор.
Умолкни он раньше
Хотя бы на сорок минут —
Значит, беда.
В тишине, роковой и звенящей,
Матери, жёны и дети
Покойников ждут.
Но вот — тишина.
А покойников — больше не будет.
И вечный покой.
Лишь вздохнёт, оседая,
Над шахтами степь.
Что — жизнь? Прощена.
И стоят «золотые верблюды»
На чёрных надгробьях.
И стала землёю
Шахтёрская крепь.
А вы говорите — весна.
Но садам без подземной —
Тяжёлой, шахтёрской — воды
Не поднять урожай.
Заглохли сады и пруды.
И весенняя зелень
К июню займётся в один
Пыльно-ржавый пожар.
В краю терриконов
Нам выпало с вами родиться
Где пространство и время
Забыли ветра.
Как краю помочь?
Кем ему пригодиться?
Безработной свободой гордиться
И похмельем —
С утра до утра?
Нас вытащат руки
За волосы. Больно и слёзно
Своими руками
Себя из болота тащить.
Вот только не в сказке живём.
И не вышло бы поздно.
В надежде — смешной —
Но серьёзной
Нам стоит спешить.
25. 03. 2003.
Маленькие поэмы.
5. Рождество.
Мы не знаем, зачем и почему живём.
А попытки понять это воспринимаются чудачеством.
Богоборством, богохульством, заумью, просто ребячеством…
В зависимости от того, чего никак не ждём?
Культивируя ум и тело осмысленным ли бодрячеством
Не зная разницы между добром и злом,
Мечемся среди истин, сплошь относительных,
Средии знаков судьбы, бесстрастных и вопросительных.
Мы ищем ответов в грядущем и былом,
Любя настоящее — остро, сиюминутно и непростительно.
Вечные дети, в пятнадцать, в сорок и в сто,
Не веря в чудеса, жизни предпочитаем сказки,
И смешиваем, смешиваем чувства, молитвы и краски,
А сложности — вырастают и тают в пронзительный простор,
Усталые детские тайны предавая огласке.
Взывая, проклиная, гадая, медитируя и молясь,
Мы ждём — за нас — непростых решений,
Как дети за шалости, просим прощений,
А разве есть — во вне — большая власть,
Чем внутренний огонь невидимых превращений.
Вы живёте — иначе? Молитесь — о душе?
В сказочный флёр не веря, в Бога веруете?
И жизнь не своими грехами, а смирением меряете?
Но те же колокола бьют у Ваших ушей,
И веруете Вы в то, чего не ведаете,
И проповедуете то, о чём не ведаете…
Так что в Вас не меньше от вечных детей…
Впрочем, что скучнее взрослых людей.
Все мы — вечные дети Вселенной,
С душами — всегда странными, нелепыми и нетленными.
Невидимыми. И чем невидимей, тем светлей?
А Бог? Он, наверное, в каждом из нас?
Он то, что и есть душа?
Един в неохватном множестве — всегда и сейчас.
Больно и трудно — молчать, смеяться, дышать…
Зачем? И почему?...
07. – 10. 01. 2004.
Маленькие поэмы.
6. Молитва.
Благодарю тебя, Господи!
За то, что питаешь не досыта
Духовно, душевно, физически —
Христиански, безверьем, язычески.
За солнце и тучи космами,
За слова, от дерзости косные,
За степи, в снегах и росные,
Благодарю тебя, Господи.
За всё, в зубах навязшее —
Растущее, цветущее, увядшее.
За жизнь, неохватно короткую.
За память — подругу некроткую.
За то, что неновые новости
Всё к той же отосланы совести,
Всё в той же расписаны повести,
Где радости — то же, что горести.
За свет и за тьму непроглядную,
За хвалу и ругань неладную.
За усталость и тяжесть надсадную.
За безумие — бездумие стадное.
Благодарю тебя, Господи,
За добра золотые россыпи,
За прикрытие неоднократное —
Зла одеяло ватное.
За спасительную ночь равнодушия,
За полдневную боль радушия.
За радость, сердце рвущую.
За горе, к счастью зовущее.
За дальних, ставших близкими.
За выси, не ставшие низкими.
За ближних, живущих соседями,
Со сплетнями, свадьбами, бедами.
За ближних, насколько — неведомо!..
Эх, обеты не съесть бы с обедами…
Благодарю за счастье раскаяния,
За муку грехов отпускания
На волю из плена сознания.
Господи, твои создания!
Дети твои, Господи!
Тебе, неведомому, молимся —
В дверь незапертую ломимся.
Господи, прости мя, грешнаго!
Направь, вразуми — отрежиссируй.
Спаси, сохрани и помилуй!
Безбожного. Грубого. Нежного.
24. – 28. 01. 2004.
Маленькие поэмы.
7. Ностальгия.
… Днепр течёт до границ Смоленской области.
Автотрасса «Москва — Баку» заканчивается в Ростове
И называется «Дон». Совсем не свежие новости.
Тоска по … Родине бессмысленна. И ничего не стоит.
Россия живёт и существует без Отца — Киева?
Семейные ссоры. Кто нас осудит?
Тбилиси, Ереван, Баку … сестру «кинули»?
Или она — их? Большая? Её не убудет?
Без Крыма, Сухуми, Одессы, Донбасса? Без Мариуполя?
Без Кодр, Кара-Кума, Куры, без пиков Тянь-Шаня?
Впрочем, тирада привычная. И, в общем-то, глупая.
Не замечает людей, не слышит Россия. Большая.
А Русь, между тем — постепенно ославяневшая Скифия.
И совершенно естественно обращение, пусть к переводам —
с фарси.
А таджики, осетины, персы — реально, не мифами,
Говорят почти как любимые Хайям, Хафиз, Фирдоуси.
А Патриарх Московский — чистокровный тевтонец Ридигер?
А колокольная неоднозначность — полунемец-полуеврей
Шнитке?
А Тургеневы, Аксаковы, Шереметьевы — татары-вредители?
Не перечесть — Имён — в русском! — свитке!
Окуджава — армяно-грузинский москвич-песенник?
Мандельштам — еврейский поэт? Гоголь — украинец?
Весело! Горько! Как на … свадьбе — горько-весело!
Ведь даже Пушкин — «наше Всё» — эфиопский принц?
Хорошо, что «русский» не существительное — прилагательное.
Крепкое, родное, кровное, исконное — но вспомогательное.
К великому, таинственному, непостижимому и разному —
«человек».
К необъятному, огромному, трудному и неподъёмному —
«земля».
Становится землёй, залечив раны — зола .
Но дан человеку такой краткий — век.
Как жить? Ведь каждый второй — наполовину украинец,
Каждый четвёртый — на четверть татарин, немец,
Еврей, узбек, грек, вейнах, кабардинец?
Кричащего плохо слышно? Человецы — немы?
Православные, мусульмане, иудеи, буддисты, католики
Верят — в одно. В то, что души — бессмертны.
А разноцветные одеяния религий — постольку-поскольку.
Атеисты? Такие же люди, и Бог их — Безверие.
В душу, Бога — каждый! — верит по-своему.
Да пребудет с каждым Его Бог, или — Его Отсутствие.
Путь к Нему пусть будет счастливым и нескорым.
Ищите — и обрящете. Каждый по сути своей.
Вот только где искать мне, православному?
Оказаченному турку с еврейскими и украинскими корнями,
Да ещё и то ли греку, то ли цыгану, то ли молдаванину?
Степь. Пустыня. А Держава — прошлого на экране.
Язык? Это единственное, что осталось.
Язык. …И Бог? Как я его понимаю?
…Ты? Многоязычная атеистка?
Хрупкая? Далёкая и близкая?
Такая близкая, что боюсь — поломаю.
Такая далёкая, что слишком хорошо понимаю?
Женщина любимая, ты и есть — Родина?
Держава? Но ты и не держишь, вроде бы…
Так это ты — единственное, что осталось?
Непознаваемая,
Противоположная,
Родная,
Трудная,
Бесконечная, как Вселенная,
Малость?
04. – 05. 11. 2007.
Маленькие поэмы.
8. Этюд в чёрно-белых тонах.
Нельзя быть — чистым,
купаясь в дерьме.
Нельзя жить — честно
в нечестной стране.
Даже если хрустально
прозрачен и чист,
Даже если новорождённо
бел, как новый лист,
Чистота твоя — та самая,
хуже прочего простота,
Хуже явного, хуже тайного,
хуже всякого воровства.
И о ком это я? О, Господи!
Да конечно же — о себе.
И ещё, представь себе, голубь мой —
о тебе! И — тебе. И — тебе.
А зачем говорю банальности?
Ясно — все мы серых тонов.
Потому что смердит — от наглости.
Нечистотами — от чистых слов.
Нельзя быть — чистым,
купаясь в дерьме.
Нельзя жить — честно
в нечестной стране.
А шарик наш — тесен,
и каждый замаран в грязи.
И тем — интересен?
Да!
Прости, Господи!
Чёрт, возьми!..
А чистота — это небо
в каждом из, серых, нас.
Запредельная небыль —
невидимая для глаз.
Невидимая. Понимаете?
Её — не изобразить.
Во всяком,
светлом ли, мрачном,
небо души сквозит.
12. – 13. 11. 2007.
Маленькие поэмы.
9. Мать.
… Россия ведь не просто похудела:
Она четырнадцать!.. детишек?... родила.
И дети режут пуповину тела.
Не упряжь это! Нет. Не хлыст. Не удила.
Семья — семьёй. Но каждый — независим.
И никому не должен ничего.
Обязанности? Кодекс не прокиснет,
Если не каждый на ночь перечтёт.
Он — правообразующ. Не — морален.
Что? Право — в обществе остывшая мораль?
Мораль не любит свалок и развалин,
Кто бы и чем бумагу не марал.
Века — во чреве — вряд ли помнят дети,
Считая маму старшей из сестёр;
Кто — мачехой, пресквернейшей на свете;
Кто паспорт поменял — и узы стёр.
А мать, оправившись от тяжких родов,
С улыбкой наблюдает за вознёй:
Силён ли, хил ли, или — в рабство продан;
И любит, и дрожит, но в чрево — не возьмёт…
А поддержать, одёрнуть или всыпать
Так, чтоб последним — первое число!..
Нельзя. Так можно с дочерью и сыном.
А вот с соседями… Соседям — повезло.
Мать — всё простит. Лишь дети не прощают
Ни в чём и никогда родителей своих.
А долг родителям вот тем и возвращают,
Что каждый сколько смог — того достиг.
Империя? — распалась? Не смешите!
Забитый раб, рьяно сосущий грудь…
У метрополии?! . Не надо. Не спешите.
Дети — растут. У каждого — свой путь.
Не всякий, вырастая понемногу,
Поймёт — сестра Россия или мать.
Не всякий осознает, что в дороге
Нам вместе — всем — себя и поднимать.
Россия — больше прежнего Союза,
И — больше княжеств Киевской Руси.
Не от Рыбачьего — до Лаперуза.
Чем? Сердце матери об этом расспроси.
14. – 16. 12. 2007.
Маленькие поэмы.
10. Письма.
Открываются письма
Обычно снаружи.
А вот письма к тебе —
Рвут собою конверты.
Прорывает их тяжесть
Свою же недужность?
Отправлять, мол, по почте —
Смешно и не нужно
То, что в нужность свою
И само-то не верит?
…Да. Конечно. Всё проще.
В конвертах обычных
До тебя не дойдут
Письма по килограмму.
Переписка рискует
Стать вовсе не личной?
И тебе скоро станут
Легки и привычны
Недовесные письма
Всё в платьицах драных?...
Хм! …Судьбу замещает
Мне … «Почта России»?
Что-то там ворожит…
Posta ли Italiana?
Замечания их
На конверте красивы:
„…упаковка не соответствует
объёму почты. Простите,
если что-то утеряно… ”
Просто. Наглядно.
Упаковывать сердце своё —
Не умею?
Или в этих писаниях —
Вовсе не сердце?
Успокоиться?
Голову, спину — прямее?
Упокоиться в кресле
Смешных самомнений?
Может, правда — судьба?
И виновен — не сервис?
В них совсем по чуть-чуть,
Грамм по семьдесят, прозы.
Остальное — стихи.
Да. В критической массе.
Я послал тебе — всё:
Ветры, радуги, грозы,
Маски, жизни театр,
И отсутствие позы,
Все улыбки судьбы
Или, в них же — гримасы…
И зачем тебе это?
Если б знал, дорогая.
Книги? Грёзы,
Увы да и ах, графомана.
Ты? Ты в жизни —
Конечно-конечно! — другая.
И меня
За простые конверты ругаешь!..
Или, всё же, за массу?
Тумана? Обмана?...
Открываются письма
Обычно снаружи.
А вот письма к тебе —
Рвут собою конверты.
Прорывает их тяжесть
Свою же недужность?
Отправлять, мол, по почте —
Смешно и не нужно
То, что в нужность свою
И само-то не верит?...
18 – 19. 12. 2008.
Маленькие поэмы.
11. Зарисовка с натуры.
В магазине напротив
Мигает огнями гирлянда.
Уже месяц там каждую ночь напролёт —
Новый год.
Ни души под замками.
Но ёлка при свете дежурном
Посылает с игрушек —
Кому? — отраженья огней.
Хороводам колбас и консервов,
Сарделек, сосисок?
Сельдям, спящим в рассоле?
Да слёзным и пышным сырам?
Сигаретам и пиву?
Котлетам и блинчикам с мясом,
Голубцам и тефтелям —
Живущим в чертогах из льда?
Хлеб, не проданный за день,
Уныло и сухо скучает,
Он, наверно, завидует
Долгой судьбе сухарей.
А конфеты, хранящие
Вечное сладкое детство,
Не поймут этот взрослый
И горький, увы, шоколад.
И «шампанское» в ящиках
Хмуро мерцает в потёмках.
Нет, не вырваться в пену
И пробкой не бить в потолок
Без изысканно тёплого,
Странного, тёмного слова
«Покупатель»…
А с ним — будь что будет!
Но — нет никого…
Апельсинам, бананам и киви,
Хурме, винограду
Неизвестно, чем хуже они,
Чем простой мандарин.
Что поделать! Но только букет
Мандаринов и хвои,
Этот запах, и есть —
Настоящий живой Новый год…
… Снег, мороз —
Пахнут свежим и ярким … арбузом!..
Закрываешь глаза!..
И — не белая — пляшет метель!..
А зелёная, алая!..
С розовым соком заката!..
И снежинки ли, семечки
Падают, мокрые, с губ!..
Дождь ( Наверное — друг.
Но скрывает. Мол, просто — приятель. )
Оторвал от витрин.
И погнал через улицу. В дом.
Ночь. Прохожие пьяны.
И Старого Нового года
Первый день завершается.
Праздник. Салюты петард.
13 – 14. 01. 2011.
Ефиму Ивановичу Неграмотнову,
действующему восьмидесятилетнему
Адмиралу Флота
Её Пчелейшества
посвящается
Маленькие поэмы
12. Пчелоходы — пасеки на колёсах.
Пчелоходы кильватерным строем
Вверх по балке идут и идут…
Разбивая форштевнями время
На волнах неизменных степей.
Неизвестной весёлой державы
Полотенца полощется флаг,
А носки, и трусы, и рубашки
Семафорят вовсю облакам.
В серо-жёлтых рабочих тельняшках
Миллионы матросов гудят…
А ведь каждый-то — старая дева!..
Пчелодевичий злой монастырь.
Пчелохода трёхпалубный крейсер
Смотрит в степи сквозь жерла летков.
Или это — всего лишь каюты,
Грозный дом степняков-моряков…
Ветер… Шумные, катятся волны
По зелёному морю травы.
На верхушках колышется пена
Жёлтых, красных и синих цветов.
Белый выплеск!.. Сиреневый!.. Алый!..
И нектар, собираемый с них,
Станет ласковым золотом мёда,
Частью целого быть перестав…
Станет лакомством или лекарством,
Благородным активом — не пчёл!..
Их по пять или шесть раз за лето
Грабит, грабит седой капитан.
Кортик-жало, увы, не спасает.
Злой ли? Добрый? Колдун? Или… бог?
Пчеловод — капитан пчелохода.
Только он знает точный маршрут.
Пчелоходы кильватерным строем
Вверх по балке стоят и стоят,
Разбивая форштевнями время
По волнам неизменных степей.
1 – 4. 07. 2011.
Маленькие поэмы.
13. Водораздел.
На водоразделе, туманный,
Велик окоём.
Десятки впрессованных в степь
Голубых километров.
Легко ошибиться в расчётах…
На глаз — не измерить…
Здесь вёрсты — и пыльный, и грустный —
Кузнечик куёт.
Здесь тело привыкло
К укусам степных комаров
И радо дождю,
От небес прикрываясь загаром.
Лишь сердце, бесстыжее,
С тем же азартом и жаром
Приемлет в себя
Одиночества муку и рёв.
И пьёт как вино
Непотребный ли, дивный букет…
Что? Горькое счастье?
Хм!.. Чистое, сладкое горе!..
А запах? Полыни и мёда.
Идиллии — цвет.
Какой? А включите фантазию!..
Неба ли… Моря…
На водоразделе,
Где ветру для песен простор,
Гудит в лесополосах
Музыки дальнее эхо.
Или, напротив, аккорды —
Обуза, помеха?
Я обуви много
О музыку ветра истёр.
А в сумерках, ночью
Далёкие, манят огни
И кажутся — близкими.
Вот же!.. За лесом, за балкой!..
И кажется карта
Ненужной и глупой забавой!..
Картограф! Рейсфедером — в звёзды,
Попробуй, макни!..
Вот, он и макнул!..
И созвездие хутора Крюков,
А там — и Тацинка, Литвиновка
И Углегорск,
И Шолоховка — разноцветная
Капелька-гроздь —
Взошли по краям окоёма.
Родная округа!..
Не горькое счастье!..
Святое. Простое как хлеб.
Как время страды.
Эти степи страдают в июле.
Нелепицей кажется мухам
Решётка из тюля,
Для них я смешон,
И уж больно велик и нелеп.
На водоразделе, туманный,
Велик окоём.
Десятки впрессованных в степь
Голубых километров.
Легко ошибиться в расчётах…
На глаз — не измерить.
Здесь вёрсты — и пыльный, и грустный —
Кузнечик куёт…
22 – 23. 07. 2011.
Маленькие поэмы
14. Отчий дом.
…И старой акации — нет… Молодые платаны.
А, впрочем, их возраст, наверно, годам к сорока…
Мой дом… А напротив — дом девочки Тани…
Широкий проспект ли? Бежит городская река?
И девочке Тане, наверно, подбросили внуков.
А здесь её нет… Дом продали лет двадцать назад.
Другие машины… И запахи. Краски. И звуки.
И кажется крошечным в детстве обширнейший сад.
Когда я родился, здесь не было даже асфальта…
Колонка. Одна. Перед домом. На целый квартал.
Сейчас в каждом доме вода. Газ. А помню усталость
От маленьких вёдрышек… Маме с полив помогал.
Её помидоры… Капуста… Цветы в палисаде…
И, как ни странно, осталось в хозяйстве ведро.
Без ручки. Два литра. Безделица? Память? Награда?
За что? …В каждой пьесе, ведь, всякий — герой…
В дому со страной время тикало очень синхронно…
Из этого дома мой дед на войну уходил…
И бабушке с фронта сюда же пришла «похоронка»…
„…Детей поднимай. И учи,”— говорил. …Убедил!
А дом-то — не мой… Как и город, в котором родился…
Названия улиц сменились… Растут этажи…
Здесь море родни… Каждый, в общем, на что-то сгодился…
И кладбище… Дедушка. Бабушка. Папа лежит.
…А девочка Таня подростком рыдала в подушку,
Спала с фотографией, где я пятнадцати лет…
Я знаю об этом от маминой лучшей подружки —
От Таниной мамы… Её ли, себя пожалеть?...
Не ведал… Я многое в жизни творил — и не ведал.
И папа здесь страшно болел на руках у сестры —
У тёти моей… Что? Победы равняются бедам?
Неведомых бед — будто звёзд. Кто от взгляда сокрыт?
Забор двухметровый чужого и отчего дома…
И нету звонка… Здесь, наверно, не рады гостям…
А что я скажу? Попрошусь порыдать и подумать?
С чужими людьми? А ведь память без слёз — не густа…
06. 06. 2014.
Маленькие поэмы
15. Ленто анимандо.
Посвящается храму
Виктора Никомидийского
в посёлке Шолоховском,
в прошлом центре
Шолоховского производственного
Района комбината «Ростовуголь».
Храм Виктора Никомидийского
Приветствует издалека,
И золото его неблизкое
Сияет тихо в облака.
Лишь имя греко-латинянина
Отпугивает как-то нас,
Но православные понятия
Моложе веры… Вот те раз!..
В те времена в Европе ль, в Азии
Один был Иисус Христос.
Это потом как-будто сглазили:
Католиков нам чёрт принёс!..
Построен лично губернатором.
Откуда только деньги, Зин?
Ответ бы коротко и матерно
Звучал от этих образин…
Не прозвучит. Легко, заученно
Про фонд, строителей, проект…
И вот стоит, и вправду, мученик,
Золотоглавый культобъект.
Не знает, мафии ли, партии,
Кому он там принадлежит…
С амвона, кафедры ли, паперти
Молитвой учит быть и жить…
А это ведь подарок матери…
Брату последнее «прости»:
Да, Витя, братец губернатора,
Погиб на шахте… Попросить
У мученика веры истовой,
Чтоб всех прижизненно простить
И наблюдать за жизнью исподволь,
Пришедших мысленно крестить…
Да, вышел на могиле — памятник…
На всю округу — сотни жертв…
Золотоглавый, белокаменный,
И дела нету, чей бюджет…
Закрыты шахты. Подвиг кончился.
Посёлок весь — один погост.
Стабильно, тихо и отсрочено…
Лишь губернатор — частый гость…
Храм Виктора Никомидийского
Приветствует издалека…
И золото его неблизкое
Сияет тихо в облака…
10. 07. 2020.
Маленькие поэмы
16. Ностальгическая.
Посвящается моему родному
городу Шахты, центру Восточного
Донбасса, где я жил до семи лет…
Родные места — это очень легко и уютно!..
И хочется плакать, Бог весть, отчего…
Вот дом в переулке, давно поменявшем названье,
Где жил я у бабушки с дедушкой лет этак с трёх.
Забор, отделяющий дворик от детского сада…
Забор обновили, но щели по-прежнему есть!
Здесь бабушка в щели кормила меня пирожками.
Детсадовской кухне далёко до этих вершин…
Вот площадь… И здание Горного — лучшее в городе.
Теперь здесь другой, непонятно, какой институт.
А вместо трамваев, троллейбусов ходят маршрутки.
Да, улицы те же… Шахтёров на улицах нет…
Шахтёр — это штыб под ногтями, и жирным раскрасом
Осевший на веках всё тот же, да, угольный штыб…
Закрыты все шахты. И город стал сирым и нищим.
Лишь церкви глядят златокупольно. В небо? На нас?
Дом Техники!.. Встреча печальная с Дедом Морозом…
Да, сказка пропала, как только увидел его…
Мой дед был внештатным прекраснейшим Дедом Морозом!
Но я-то узнал его сразу… Трагический день!..
Здесь дед мне показывал новые штреки и лавы,
Комбайны и струги… Как взрослому всё объяснял…
А что здесь сейчас, мне без разницы, неинтересно…
Наверно, грустная сказка весёлых продаж…
Вот «Родина»!.. Кинотеатр, да(!), у «Детского мира»!..
Что, в общем, печально и грустно само по себе…
Сюда приходила вся улица на «Остров Синий»:
«Сличенко похож на Ивана! И голос его!..»
И мамина мама увидеть погибшего мужа
Дошла, пусть и трудно, на двух костылях…
Сейчас здесь… А впрочем, мне это до слёз безразлично
Продажи, продажи… Вся суть и людей, и вещей…
22. 07. 2020.
Маленькие поэмы
17. Запах сжатого поля.
Поле, сжатое, пахнет хлебом…
Это, впрочем, давно известно.
Поле, сжатое, пахнет разным
Хлебом каждому человеку…
Для кого-то и кислый сладок
«Бородинского» серый кирпичик,
И пшеничное пахнет рожью
Свежесжатое утром поле.
Для кого-то рассветный воздух
Наполняется венским тестом,
И щекочет не только ноздри
Запах приторный этой сдобы.
Для кого-то «французской» булкой,
Что мы в детстве звали «франзолькой»,
Пахнет так, что так бы и слопал
Эту булку прямо из детства.
Для особо пикантной дамы,
Оказавшейся в этом поле,
Воздух пахнет хлебцем овсяным,
Пусть овёс здесь никто не сеял…
Появляется рыжее Солнце
Из-за скумпиевой посадки,
И блестит под ногой солома,
Да, как золото… Средь амброзий.
Да, понятно, уже неделю
Отстрадали и степь, и люди…
Только мне… Из памяти пахнет?
Раскалённым на солнце металлом,
И бензином, машинным маслом,
И соляркой… Свежей. И гарью.
Потом пахнет и выхлопными
Для меня хлеб любого сорта…
Я не ем его? Что вы! Я-то?
Не капризен я и всеяден.
Мясо пахнет кровью, навозом…
Тоже ем… Человек, однако…
27. 07. 2021.
Маленькие поэмы
18. Станция Грачи
…Здесь станция Грачи недалеко…
Стоянка поезда на ней «Ростов-Саратов».
Как в детстве было сладко и легко
Лететь на полке над степями. …Странно,
Сейчас на поезде я ездить не люблю.
И жидкий чай меня не привлекает…
Смысла в беседах странных не ловлю:
Что с незнакомцем бредить, что с бокалом…
Есть расписание на станции Грачи,
И касса есть… Вот только пассажиров
Здесь нет давно… Состав, не грохочи!
И не буди уснувшего кассира.
Ей тяжко жить. Она жила углём.
А вслед за гибелью всех наших шахт в округе
И воздух чист, перрон не запылён,
И за вокзалом всё в руинах и разрухе…
Пристанционная площадка для авто
Пуста давно, светло и безнадежно…
Лишь школьные автобусы… А то
И выбрать негде тем и этим между.
Ветшают и развалятся вот-вот
Дома пристанционного посёлка…
Какой-то странный тут живёт народ!..
Ах, да! Цыгане… Нищий и весёлый.
Здесь те, кому нет денег на жильё.
И чем живут, и как живут, не ясно…
Но, судя по жилищам — не жульё.
А по лицу судить людей опасно…
Вот памятник погибшим в той войне…
За станцию, за Родину, за наше
Сегодня, горькое и мутное вполне,
И стоит ли оно тех миллионов павших…
Здесь пало больше дюжины солдат…
Известны только те, что на табличке…
А миллионы их, невидимых, следят,
Что мы творим с Отчизной… Неприлично!..
Здесь станция Грачи недалеко…
Стоянка поезда на ней «Ростов-Саратов»…
29. 07. 2021.
Маленькие поэмы
19. Дилетантская
Мы все дилетанты…
Министры, послы, губернаторы…
Строитель, сантехник
И даже, увы, гробовщик…
Ну, разве что, в шахту
Не лезут, пока(?), инноваторы…
Ну, разве, купить, чтоб продать,
И бабла накрошить…
Мы все дилетанты!..
Врачи, повара, рестораторы…
Услуга врача —
Это бизнес. А значит — обман.
Мы прошлое заново пишем —
Да, лжереставраторы!..
Туман в головах —
Это просто остаток ума…
Мы все дилетанты!..
Да-да!.. Педагоги-психологи.
Вот только детей не рожаем —
Свободы хотим.
Гадальщики, травники,
Сплошь агрономы, астролухи,
И сплошь космонавты —
Мы все вокруг Солнца летим.
Мы все дилетанты!..
Лишь время над нами командует.
Оно прорастает из семечка —
Во времена!..
А люди воюют
Полками, ракетами, бандами.
И делятся невразумительно
На племена.
Мы все дилетанты…
И до смерти выйдет не каждому
Хоть что-то познать
До ремесленного мастерства…
Учиться, учиться
До дрожи, до колик!.. И важному!..
Но Бог ли, природа
Нам ставит предел естества…
21. 05. 2022.
Маленькие поэмы
20. Молитвенная
Помолимся за мёртвых и живых
Солдат, домохозяек, инвалидов.
За дураков, предателей в элите,
Чьи чаянья до слёз обнажены.
Помолимся за башенки Кремля,
Которым кажется, что чем-то управляют,
В красивой лжи геройство проявляют,
Шизофреническую чушь меля, меля…
Помолимся за павших на войне,
Которым, в общем, глубоко за тридцать.
И вирусами, право, не прикрыться —
Гражданская война по всей стране.
Помолимся за мёртвых и живых.
Гражданская война на Украине?
Смешно!.. Страны мы потеряли имя…
И русский русского безжалостно под дых!..
Не удержать количество смертей —
Перерастает в качество живущих.
И деньги мало греют власть имущих,
Когда набат над судьбами детей.
А дети слесарей, врачей, ткачих,
Механизаторов, учителей, шахтёров —
Это массовка, скопище актёров
Трагедии, не фарса, учат стих.
Помолимся за мёртвых и живых.
За алкоголиков, что просто не лечили,
За наркоманов, что не соскочили,
За безработных — явных, теневых…
За Сталинградский тракторный завод,
За брошенные мёртвые промзоны.
За тех, кто ест икру и пармезаны
И за геройский полк, бригаду, взвод…
За умершее русское село.
За молоко в деревне в магазине…
За славный путь сквозь тернии к вершинам
И за осколок, вбивший мозг в чело…
Помолимся за мёртвых и живых,
За павших, нищих, вечно спящих.
Гражданская война споёт и спляшет
На братских кладбищах… Прискорбно… И увы.
28. 05. 2022.
Маленькие поэмы
21. Бузина
Бузина в огороде
Несдержанно пахнет и пахнет…
А двоюродный дядька,
Что в Киеве, жив или нет…
Да, одиннадцать ртов
Было в доме полтавского деда,
Так что дядей и тётей двоюродных
Там — пруд пруди.
И родная до боли,
Болит и болит Украина.
И болеет отчаянно.
Так, что, гляди, и помрёт.
Так уж выпало ей:
Быть окраиной мамы России —
От Варшавы до Кушки,
От Хельсинки и до Курил…
После прошлой войны
Адреса потерялись и связи…
Больше сотни родных…
Незнакомых, но всё же — родных.
И украинской речью
От бабушки сказано много
В доме в городе Шахты,
Куда не вернулся мой дед…
Но, похоже, Россией
Не те и не так управляют…
К предпродажной, увы, подготовке
Всё сложно свелось…
Продадут москалей, и хохлов,
И армян, и узбеков,
Если будут друг с другом,
Не с рынком самим воевать…
Мы страна-то — одна!..
Делят нас торгаши-государства.
Им приятно, наверно,
Князьями себя ощущать.
И бездарно воюют…
Народу всё меньше и меньше…
Да, раз княжить не можется,
Значит, пора воевать…
Бузина в огороде
Несдержанно пахнет и пахнет…
05. 06. 2022.
Маленькие поэмы
22. Будущий урожай
Июню конец.
И хлеба убирают.
И лето закончится,
Глазом моргнуть не успеешь…
А свой урожай… Не до жатвы.
Лишь только посеешь.
Все люди как люди…
И все умирают.
К тому же не ясно,
Что всходы покажут.
А если взойдут, на подбор,
Сорняки сорняками?
И пчёлы с них мёд соберут
Фантастической гаммы!..
Но вряд ли с посевом
Фантастику свяжут…
А может быть, вырастет
Сад удивлённый
Тому что взошёл,
На проделки погоды не глядя.
Плоды будут рвать,
А стволы с благодарностью гладить.
Он будет цвести,
Будто я, сединой убелённый.
А может подымется нива
Чудесного хлеба.
И будет повержен и высмеян
Голод духовный!
Но, впрочем, мечтать о несбыточном
Так же греховно,
Как в бедах своих
Обвиняешь кого-то… Нелепо.
А завтра — июль.
Он готовит сюрпризы.
Какие? Расскажет.
И с Богом над ним посмеёмся.
Пока мы нужны в этом мире,
Мы в нём остаёмся.
А мир — это вечно
Клокочущий кризис.
30. 06. 2022.
Маленькие поэмы
23. Невесёлая
Отцветает донник.
Скоро уезжать.
Фермерам из хутора
Хлеб сполна пожать.
Как же им, кормильцам,
Месте на одном?
Как же не спиваются
Казаки вином?
Казаки-колхозники
Нынче фермера.
Пусть по году выпуска
Старше трактора.
Но нельзя оставить
Поле без хлопот.
Степь всегда лютует:
Пыль и пот, и пот…
Что? Они привыкли?
Человек таков —
И к земле погоста
Привыкать готов.
Землю корпорации
Под себя гребут.
Скоро не останется
Фермеров и тут.
Фермерам-колхозникам
Век свой доживать,
С молоком искусственным
Хлеб чужой жевать.
И последний пасечник
Трупы пчёл сгребёт.
Славу корпорациям
В слёзы проплюет…
Надо бы судиться…
Только с кем, ответь.
В Бельгии хозяева,
В Питере, Москве…
Посмеются искренне
На судебный иск:
И для туалета
Ни к чему изыск.
Наша матерь, матушка,
Дорогая степь!
Как тебя от хищников
Да спасти успеть…
Ведь у них в Европах
Мёртвая земля.
И все рекомендации
Всё убийства для.
Винтиками встроимся
В эту коловерть…
А коль не получится —
Вольный человек!
От земли свободен,
Дома и семьи!
Зарекаться поздно
От тюрьмы, сумы…
Донник отцветает.
Скоро уезжать…
04. 07. 2022.
Маленькие поэмы
24. Мемориальная
Здесь шли бои. Когда-то. В прошлом веке.
За что сражались? Да за землю нашу.
За поовражный лес. За выгул. Пашню.
За детский смех. За жизнь. За человека.
Мемориал. Да сельское кладбище.
Всё что осталось от дедов в наследство.
Забвение со смертью по соседству.
Копатели давно здесь клад не ищут…
На месте улиц — пустошь. Пруд заброшен.
Здесь люди — день в году. На День Победы.
Тут убрано, окошено, и беды
Здесь — тишина да вяхирь в дальней роще…
Здесь детский смех звучал тому лет сорок.
Цвели сады. И так же пахли степи.
Забвения непостижима степень…
Лишь гипсовый солдат глядит с укором.
Поля. Да, сев, хим. обработка, жатва…
Недели полторы в году бывают люди.
Лишь облака на неба синем блюде
Как поминанье… Холодно ли, жарко…
Их миллионы. В землю нашу павших
Лежат у мёртвых сёл в немых погостах.
Они — навечно. Мы всего лишь гости…
И хор кузнечиков. И бабочки здесь пляшут…
Здесь шли бои. Когда-то. В прошлом веке…
12. 12. 2023.
Маленькие поэмы
25. Восточнодонбасская
Ни сон, ни бред и ни война —
Увы, развитие посёлка.
Здесь парк построили недавно.
И улиц мёртвые дома
Глядят глазницами пустыми
Не на меня, а свозь меня.
Заводы, шахты и промзоны,
Бараков странные кварталы
Здесь уничтожены давно —
Пришёл черёд многоэтажек.
И мёртвый нынче детский сад
Глядит на дом, такой же мёртвый.
Полуживая автобаза
Руин вокруг не узнаёт.
Заброшен храм из старых яслей.
Другой построили. Большой!
Красивый!.. Что, увы, скучает
Почти всегда без прихожан…
В домах, оставшихся покуда,
Не перечесть пустых квартир,
И даже беженцы с Донбасса
Здесь жить нисколько не хотят.
Работы нет. И даже рынок
Почти пустой. Он был колхозным.
А в сёлах только старики.
Отсюда родом губернатор.
На кладбище отец и мать,
Племянница и младший брат…
Но, видимо, помочь не в силах.
Угольный край. На день шахтёра
Полковники из оцепленья
На площади, где в центре Ленин,
И много молодых и в штатском,
Чужих, стабильность охраняли,
И что-то праздновал народ,
И был весёлым губернатор!..
Лет двадцать с гаком на гора
Не выдают здесь шахты уголь.
Орденоносцы, ветераны
Давно на кладбище лежат.
На площадь шли мы через рамку,
И юный бравый подполковник
Проверил сумку у меня…
Ни сон, ни бред и ни война…
Такая жизнь…
26. 12. 2023.
Маленькие поэмы
26. Будем жить!..
…Гражданская война идёт в России…
Лет тридцать пять идёт гражданская война…
То с осетином сцепится вейнах,
Таджики русских пробуют осилить…
То Кишинёв вгрызается в Тирасполь,
То Грузия в Сухуми и Ткварчал,
То, отступя от Бога и Начал,
Чечня с Россией продолжает распри…
То за прекрасную Ферганскую долину
Киргизы и узбеки на ножах,
Славян же попросили уезжать —
Путь в никуда, бессмысленный и длинный…
Прибалтика задворками Европы
Становится… Пустынна и тиха.
И некому в Паланге отдыхать…
И не нужны ни молоко, ни шпроты…
И скоро лишь могилы русских кладбищ
Напомнят о величии страны…
Они навечно укоренены
В зияющем и полном раскардаше…
И тягостным итогом Сумгаита —
Баку и Еревана долгий бой.
Здесь всякий — не пророк. И не — герой.
И кара Божья каждого настигнет…
И русский с русским бьются в Украине…
Здесь ни людей, ни вечно с краю хат,
Похоже, не останется… Пахать
И некому, и странно в поле минном…
Россия — из провинций и окраин…
Ей непонятен шик и блеск столиц…
И ей начхать на непохожесть лиц,
И Бог — один. Как бы звучал ни странно…
В Большой России тягостно повсюду…
И громкий, тихий ли — везде! — переполох…
Народ правителям — любым! — ленив и плох…
Уничтожают… По делам их судя.
Да, без войны разрушенные сёла,
Без фабрик и заводов города…
И умирает больше, чем родят…
Мы канем в Лету смехом невесёлым…
По большей части долгих и гражданских
В истории планеты много войн…
И крик, и бабий, и мужицкий вой,
Расправы, казни… Горько и ужасно…
Но как бы сильно не кипели страсти,
А вслед войне всегда приходит мир…
Вот только память не имеет дыр…
И забывать, чем дольше, тем опасней…
Кто прошлое забудет — вынут оба
Глазные яблоки. И мозгом — об асфальт.
Мы помним, но не будем вспоминать.
И будем жить!.. Глаз попусту не гробя.
…Вот только надо ухитриться вспомнить,
Что мы — великий! — и — один! — народ.
Такой кульбит. Или — переворот.
Февраль. Дожди. В провинции. У Дона…
04. – 05. 02. 2024.
Маленькие поэмы
27. Гипотеза потерь?..
Житьё-бытьё… Заботы о жилье.
О пище для ума, о пище для души…
Насущном хлебе. О простом и сущем.
А вечность… Это миф ли… Вещь в себе.
И, странным образом, в себе — не отыскать!..
Мы до молекул смертны… Просто честность.
Да, всё проходит. Но вопрос — куда?
Куда уходят мысли, чувства, сны?
Честны ли мы перед забвеньем кладбищ…
Куда уходят трепеты любви…
Неуловимые, уходят ночи, дни…
И одиночеств ненаписанные книги…
А запахи, что мы храним, храним…
И вкус страны… И детства странный вкус…
Нужна ли, не нужна — упряма память.
Управы не найти… А голуби в дожде
Летают… И из луж на нас глядит, глядит
В дождинки октября испачканное небо…
Да, мы уйдём. Однажды — навсегда.
Беда проникнет в дом. И всё. И — пустота.
Но вспомним про закон сохранности энергий.
Что мысль материальна — это бред.
Она энергетична — это факт.
Энергия растворена в пространстве…
Мы жили на Земле… Житьё-бытьё.
И чем ли — или Кем? — настанет наша мысль
Из запахов и чувств, из вкуса и любови…
Кто знает… Может быть, сохранности закон —
Гипотеза потерь, бездарность аксиом…
А мы — метафоры, литоты и пустоты…
18. 10. 2024.
Маленькие поэмы
28. Проза жизни
Невнятные пророчества Стругацких,
Где миру — мир, и дрожка, слэг…
Где нет компьютеров и умных телефонов,
И стелет трупами добро кровавый след.
Восторги юности смешны. Или наивны…
И Паустовского затёртый Первый Том
Безжалостно развенчивает прелесть
Свою ли… Старость ли взбрела на трон…
Конецкого просоленные шутки
Не веселят… Толстого с Достоевским,
Похоже любят только графоманы…
Да, тяжелы… А для кого-то — вески…
Тургенев, Чехов — разговор о личном.
Что горько и неловко понимать.
А зрители давно уже на сцене
Пытаются самих себя пленять…
Беспечный Шолохов всё курит, курит…
Сквозь вечную гражданскую войну.
Прищур ли, то ли странная улыбка
Скрывают ли, вскрывают ли вину…
И громом колокольным жжёт Калинин.
Да, двухтысячелетний виноград
Вином ли обращается ли, Доном —
Рекой судеб… И автору не рад…
Островскому из польской Шепетовки
Привиделось, что закалилась сталь…
Читал, крестясь, Островского Пелевин?
А может, так, на сон перелистал…
Старею… Всё понятнее Булгаков.
И неприятно сердцу принимать
Себя людьми забытым обезьяном…
Да, Шкловский тоже, в сущности, примат…
Растерянно смотрю в библиотеку…
Я тоже грешен прозой иногда.
Беременным нельзя ведь быть немножко…
И да простят потомки сквозь года!..
21 – 22. 12. 2024.
Маленькие поэмы. Стихотворения
© Copyright: Иван Манойло, 2024
Свидетельство о публикации №124122306618
Свидетельство о публикации №124122306618
Рецензии