Чёрная зависть

Баба Нюра жила в небольшой однокомнатной квартирке на окраине города. Кое-как выживала на скудную пенсию. В Нюриной квартире — ничего особенного: старая советская мебель — стол, потертый диван, древний телевизор. Пол скрипел, а окна, казалось, вот-вот вылетят из-за сильного ветра. Но Нюра давно ко всему привыкла.


Когда-то в молодости она была почетным работником пищевого завода. Ее фото даже висело на доске почета. Нюра в то время получала неплохую зарплату. На родном заводе она и мужа своего встретила.

Нюра сразу же понравилась Толику. Уже через неделю общения они стали встречаться, а через месяц Анатолий сделал девушке предложение. Та, недолго думая, согласилась. Они любили друг друга, и это было главное. Да что там любили — души друг в друге не чаяли.

Однажды Нюра сообщила Анатолию, что ждет ребенка. Она сильно волновалась, как воспримет эту новость мужчина. Однако ее опасения оказались напрасными. Муж был вне себя от счастья, буквально носил Нюру на руках. Всю беременность он галантно ухаживал за своей женой. Помогал ей по дому, носил тяжелые вещи, а когда у женщины вырос животик, то и шнурки за нее завязывал. Нюра каждую секунду представляла их с Анатолием дочь, какой она прекрасной будет: обязательно с каштановыми волосами и голубыми глазами. Ей грезилось, как девочка пойдет в школу, а потом — в кружок по рисованию. В будущем она обязательно станет творческой личностью и добьется большого успеха.

А еще у нас есть сайт с рассказами - razkaz.ru
Об этом всем Нюра рассказывала любимому мужу. А он поддерживал Нюру. Супруги считали себя абсолютно счастливыми!

На седьмом месяце у Нюры случились преждевременные схватки. Ее срочно госпитализировали. Сутки она мучилась в больнице, пытаясь родить. Наконец, это случилось. Правда, малышка родилась слишком слабой. И не мудрено, ребенок ведь недоношенный.

— Возможно, девочка не выживет, — сообщил ужасающую для Нюры новость врач.

Женщина захлебывалась в слезах и каждую секунду молила Бога, чтобы все закончилось хорошо. Она верила и надеялась на то, что высшие силы не дадут умереть ее ребенку.

Однажды в палату к Нюре опять пришел тот же врач. Женщина в это время спала.

— Нюра, все хорошо. Твоя доченька будет жить, — сказал доктор.

Она не сразу поняла смысл этих слов. Даже до соседок по палате быстрее дошло. Молодые мамы сразу повеселели, на их лицах светились счастливые улыбки. Нюра спрыгнула с больничной койки и хотела бежать к дочке. Еле удержали.

Спустя какое-то время Нюре принесли малышку. Это была их первая встреча: все Нюрины мечты сбылись. Доченька и правда была с каштановыми волосами и голубыми глазами. Такая крохотная и беззащитная. Ее хотелось оберегать от всего зла на этой планете.

— Ты будешь самой счастливой, — прошептала Нюра своей дочке. Она еще долго любовалась девочкой.

Вскоре Нюра с младенцем на руках вернулась домой. Она назвала свою малышку Катей в честь покойной матери. Женщина думала, что теперь они все втроем заживут лучше прежнего. И, правда, жили они очень хорошо.
Нюра отправилась на кухню и, открыв холодильник, обнаружила пустоту на пожелтевших от времени, чистеньких полочках.

Она натянула на себя старую дубленку, взяла авоську и вышла на улицу. В магазине ей хватило только на хлеб и молоко. Отправляясь к кассе, Нюра засмотрелась на мороженое. Там она увидела свой любимый сорт «25 копеек». Нюра понимала, что денег на мороженое у нее не хватит, вздохнула, облизнулась и отправилась к продавцу. После того как рассчиталась, поспешила домой. Очень уж сильно была голодна.

— Ха-ха, сколько этой дубленке лет? Пожалуй, столько же, сколько и вам, целая тысяча? — Нюру окружили трое здоровенных, не очень трезвых парней.

Нюра не поняла шутку.

— Ну, что вы, мальчики, где ж ей тысяча лет. Я ее в восемьдесят втором году купила в очень престижном магазине.

— Такого антиквариата я еще не видел, — сказал один из хулиганов.

— Ага, — поддержал его другой. — А что это у нее за пакет дырявый? А ну-ка...

Парень силой вырвал из рук Нюры авоську.

— Глянь, это ж авоська, — сказал он. — А что внутри? Ха-ха, хлеб да молоко.

Он взял авоську и с размаху бросил на землю. Бутылка с молоком разбилась вдребезги, а хлеб от сильного удара превратился в лепешку.

— Что же ты наделал?! — прокричала Нюра, глядя на то, как по асфальту растекается молоко.

— Денёк не покушаешь. Ничего не случится, — ехидно ответил мерзавец.

На глаза Нюры стали наворачиваться слезы. Ей больше не на что было купить еды! Хулиганы столпились вокруг старушки и стали подшучивать над ней и хохотать. У Нюры от стресса закружилась голова, и она поспешила к себе домой.
Нюра не могла понять, когда эти молодчики из нормальных мальчишек превратились в циничных и безжалостных людей. Или нелюдей? Ведь она столько раз видела их в старом дворике, помнила, как они почтительно здоровались с взрослыми. Что приключилось? Нюра отчаянно заплакала от обиды и жалости к себе.

А еще у нас есть сайт с рассказами - razkaz.ru
Молодчики продолжали смеяться над женщиной и на следующий день. И делали они это так громко, что слышала вся улица. Нюра только и могла съежиться в своей уродливой дубленке и бегом, зажав уши, спрятаться в спасительной темноте родного подъезда. Ад продолжался каждый раз при встрече, словно гопникам совершенно нечем было заняться, кроме как подстерегать несчастную женщину на улице. Соседи даже полицию не вызывали: подумаешь, шутят мальчики — не смертельно!

***

Однажды во двор въехала машина. Это была черная "ауди". Парни, в очередной раз потешавшиеся над Нюрой, оглянулись и ахнули. Такого крутого автомобиля они еще не видели. Дверь открылась, и из салона вылез молодой человек. Он был хорошо одет, а на запястье сверкали дорогие часы. Мужчина подошел к хулиганам и спросил:

— Привет, ребята. Вы не знаете, где можно найти Смирнову Анну Петровну?

Те раскрыли рты от удивления. Они не понимали, зачем нищая бабка понадобилась такому человеку. Честно сказать, они даже побаивались незваного гостя. Хулиганы в ту же секунду расступились, показывая на женщину. Нюра стояла, прижавшись к стене. Было видно, что она сильно напугана. Парень посмотрел на трясущуюся от страха и унижения Нюру, затем окинул взглядом разломанный костыль.

— Вы Смирнова Анна Петровна? — спросил молодой человек.

— Д-д-дааа... — дрожащим голосом произнесла Нюра.

— Мне нужно с вами поговорить, — сказал парень.

Нюра удивилась. В ее голове вся жизнь пронеслась. Она начала вспоминать каждый момент, когда могла натворить что-то плохое, но на память так ничего и не приходило. С тех пор, как Анатолий и Катя покинули дом, Нюра жила своей серой и одинокой жизнью. Весь ее путь — это дорога в магазин и обратно. Где она успела нагрешить? А, может быть, это Толик подставил ее? С него станется!

Парень стоял перед Нюрой: глаза синие, ласковые.

— Пройдемте, — пригласила женщина, — Я на втором этаже живу.

Она открыла хлипкую дверь.

— Вы не обращайте внимания на грязь, — поспешила сказать, — Я совсем больная стала, уже и сил нет убирать. Раньше здесь всегда была чистота и порядок.

— Я знаю, — ответил парень. — Знаю, что когда-то в этом доме была любовь. Только вот исчезла куда-то.

— Откуда знаете? — поинтересовалась Нюра. — Мы с вами разве знакомы?

— Нет, не знакомы, — ответил молодой человек. — Баба Нюра…

Парень сделал паузу. Потом набрался решимости и произнес:

— ...я ваш внук.

Нюра подумала, что ей послышалось. Уж очень долгое время она вспоминала Катю и тосковала о ней. Вот и почудилось. Ну, точно почудилось.

— Бабушка, слышишь меня? — спросил парень и тихонько дотронулся до плеча Нюры.

— Как... как так... — она не знала, что и сказать. В голове вертелась тысяча вопросов. Настоящая каша. Нюра никак не могла собраться с мыслями.

***

В жизни Катерины не все было гладко, как казалось со стороны. Она еще студенткой познакомилась с веселым парнем Сережкой Кострюковым, а потом ребята сыграли простую, небогатую свадьбу. В девяностые развалилась на части их большая страна. Серега не растерялся, как многие, а начал «челночить», таская необъятные клетчатые баулы. Катя — рядом. Так и сколотили они свой начальный капитал.

В жизни всякое бывало: прогорали Кострюковы не раз и не два. Но потом опять начинали все с чистого листа. Сейчас они — владельцы сети магазинов по всему Питеру.

Димка спрашивал маму о бабушке, но та не любила о ней рассказывать. Зато дедушка Толик был частым гостем: месяцами жил у Кострюковых в их загородном доме. Он о бабушке рассказывать любил. Но только гадости. Мальчишка верил и не верил. И, главное, мама! Его честная, хорошая, милая мама! Неужели настолько плоха была бабушка, что вот так просто можно ее забыть?

Дед Анатолий последнее время много болел, умирал долго и тяжело от онкологии. Дмитрий приехал в клинику — прощаться — родителей не было: по делам бизнеса они уже два года жили за границей.

— Тяжко мне, Димка. Бес меня попутал, да и теперь крутит. За дело крутит, — еле слышно шептал Анатолий.

Он и поведал юноше, что сильно виноват был перед Нюрой.

— На молодуху, на богачку свою жену променял. Дочку бросил и не вспоминал про нее, пока молодуха меня из дома не выгнала. Бог с ней, со стервой... Как увидел маму твою, так меня зло разобрало: Нюра не доедала, не допивала, в обносках ходила, а вырастила дочку — всем на зависть! А я? Как был жалким мужичонкой, так им и остался... Грязью облил Нюру с ног до головы, не пожалел. К Катюше примазался. Прожил всю жизнь, как у Христа за пазухой.

Старик терял силы, говорил чуть слышно.

— Ты, Димушка, матерь не беспокой. Похороните меня, где вам удобно. Не говори ничего Катюше пока, пусть с Сережей сидят за границей, не стою я ни одной слезинки дочери... ты... вот что, Дима, ты в мой город съезди — Нюру найди. Если жива, то поклонись перед ней в ноги и прощения попроси за меня, подлеца. Деньги мне тогда глаза застили. Деньги и черная зависть. А если умерла Нюрушка, могилку ее прибери и обиходь. Прошу тебя...

Дед Толик умер на руках Дмитрия. Парень выполнил просьбу: позвонил родителям уже после похорон. Мать долго плакала в трубку.

Самое сложное ждало впереди: надо было рассказать маме всю правду.

— Рассказал? — тихо прошептала Нюра.

— Да, — так же тихо ответил внук.

— Ну и слава богу, — вздохнула женщина. Зла на сердце не было. Страха тоже. — Пойдем, милый, я тебе чайку поставлю.

***

Роскошный автомобиль стоял во дворе. В его лаковой поверхности отражались окна старого, надежной постройки, дома. Дверь машины тихонько открылась. Из автомобиля вышла стройная женщина в темных очках, в стильном платке. Она сняла очки и посмотрела на окна второго этажа. Милые, светлые, родные окна. Как часто мама напряженно смотрела в них, надеясь увидеть свою дочь? Десять, двадцать, тридцать лет? Вечность!

Катерина вошла в подъезд. Несмело она поднялась по бетонным ступенькам и остановилась перед старенькой, ветхой дверью. Она долго стояла, не решаясь нажать на кнопку дверного звонка. А потом, вздохнув и наклонив голову, словно собираясь нырнуть в морскую пучину, наконец-то позвонила.

----

Автор рассказа: Илона Василевская
Но потом что-то случилось. Толик стал задерживаться на работе, выпивать. Временами он поглядывал на супругу с неодобрением.

— Что это с тобой? — спрашивала она, собирая дочурку на прогулку.

Но муж отводил взгляд и ничего не говорил. Нюра всем сердцем чувствовала: что-то не так, что-то должно случиться. Ей снились тревожные сны. И, наверное, сама того не желая, Нюра накликала беду.

— Я подаю на развод, — сообщил Анатолий. В этот момент у Нюры будто весь мир рухнул. Она не хотела верить услышанным словам.

— Но я же все делала для нашего блага... — проговорила женщина.

— А лучше бы за собой следила. Посмотри, во что ты превратилась, — ответил Анатолий. — Вокруг столько женщин красивых, уверенных в себе. О такой жене я мечтал, а не о домохозяйке, которую ничего не интересует, кроме как борщи варить. Все, Нюра, прощай.

***

Нюра больше так замуж и не вышла. Всю свою душу и любовь она отдала Катеньке. А дочка радовала: хорошо училась, пела, рисовала, да и сама была настоящей красавицей!

Нюра давно знала, что бывший муж, бросивший ее с ребенком на руках, женился на Мариме, дочке директора универмага Арона Азаропетовича. Ох, как плакала тогда Нюрочка, не верила в предательство. Ведь дня без нее не мог прожить Толик, а променять семью на сладкую жизнь смог, оказывается...

Толик наслаждался счастьем с молодой и богатой Мариме, а Нюра вкалывала на трех работах, чтобы кормить и одевать Катю.

Она частенько смотрела на себя в зеркало и расстраивалась: располневшая, погрузневшая, с опухшими руками и сеточкой вен на ногах. Где уж ей равняться с яркой армянкой. Но потом Нюра смотрела на Катю и тихо радовалась: бог вознаградил ее за все страдания. Умница, с толстой косой до пояса, Катя рисовала очередной натюрморт. Талантливая, ласковая, замечательная!

А потом знакомые Нюре рассказали: выгнала Мариме Анатолия! Красиво, пинком под тощий зад! Арон Азаропетович ей из своих земляков кого-то предложил. Как в универсаме, ей-богу!

— Есть бог на свете, — Нюра не злорадствовала, нет. Но на душе отчего-то стало легче.

Рано успокоилась Нюра! Толик, словно коршун, начал круги нарезать вокруг Кати. Отцовская любовь проснулась? Нюра в это уже не верила. А бывший права на дочку предъявил, в гости, пока Нюра на работе ломалась, приходил, словами ласковыми улещивал, шоколадками обманывал, сказочками геройскими мозги ребенку запудривал.

Катя не верила папе поначалу, гнала его от себя. Но Толик упорно к дочери приходил. Наговорил ей про мать таких гадостей, что самому порой стыдно становилось.

— Меняет мамаша твоя кавалеров, как перчатки, Катенька! Смотрю на тебя, и слезы из глаз! Как же ты, бусинка моя, с такой дрянью живешь? Она ведь и мне изменяла направо и налево. Потому и ушел.

А про то, что алименты копеечные не каждый раз платил, Толик отчего-то молчал.

Катюшка, уже взрослая девушка, потихоньку прониклась историями «хорошего папы» и начала отгораживаться от «плохой мамы». Как-то незаметно совсем отгородилась, замкнулась, начала ее стесняться, что ли...

А потом Катя уехала поступать в институт в Ленинград, да и пропала в большом городе навсегда. Временами присылала открытки, телеграммы к Новому Году. Звонила иногда, но ни разу не приехала.

Зато гаденышу этому, Тольке, Катя и писала, и звонила, и деньги присылала, и на свадьбу пригласила, и на рождение внука, и на то, и на се... Нюра смирилась уже со своей судьбой — главное, что жива-здорова дочь. Слава богу.