Сизиф в отпуске

Я был не прав. Мне на; плечи упал
не мир, но воздаяние мирское.
Прошел сей путь – не трезв, уже не пьян,
с мечтой смоковницей взрасти у края моря.

Где раньше было море – берега
непроходимого, необходимого июля.
Смотри на гетто! – О разве это я? –
Меня ль в лесах под Кудрово распнули?

А может, это только жадный страх
невозвращенца. Идолом влекомый,
я в храм Софии босоногим зачастил.
Таков расклад. Прекрасное ничтожество иконы.

Разгульный ветер. Пятый километр.
Потом ничто, как белое вино.
Потом окраина и путать имена.
Любовник ты или поэт? А может, всё-таки никто?

В этих лесах, бетонных жутких джунглях,
где нет людей, где повторяем свет.
В Девяткино набравшись бормотухи,
я шарил в углях смыслов неответ.

Пока из сердца прыгала строка.
Рассвет, закат, потом сначала вроде.
Уже забыл. Не помню. То не я,
то песня в зеркале, узревшая рапсодию.

Всё-всё – не я! И путь мой – не дорога,
а только пол, что пограничен с потолком.
Он обручен, как я, и обречён надолго,
собой быть. Собою быть – подвох!

Развод! Вот эта пустота
подчинена лишь только алконафтам.
Им завтра в Питер на работу – до ру;на,
потом обратно – к запою аргонавтов.

И я устал, я с ними поплетусь,
в пивнушку жалкую. Ах, к черту эти тексты!
И Петербург, и путь, саму суть места.
Не жди меня! И только так, возможно,
Я вернусь.

21/06/24, 19:45
Кудрово – Девяткино