Синдром единственного ребёнка. 20. Мытьё полов под

Недетская повесть о детстве


20. Мытьё полов под Новый год и прочие новогодние приятности



Конечно же, не считая Дня рождения, Новый год самый  распрекраснейший на свете праздник!  Ну подумаешь Дед Мороз и Снегурочка ненастоящие, так я это ещё в пять лет вычислила. Именно тогда мною было замечено, что они на всех утренниках и новогодних представлениях и в садике,и у мамы в школе,  и в театре, и в заводском Доме культуры, разные. Все всегда разные! Ну не могут же быть Дед Мороз и Снегурочка каждый раз другими, в другой одежде, с другими голосами, разного роста, разной толщины  и с разными лицами.  А со Снегурочкой  вообще не разбери что творилось – то  она маленькая девочка, то девчонка постарше, то на тебе, взрослая тётька заявилась и уверяет, что она внучка Деда Мороза.  А сам-то Дед Мороз ещё и с разной бородой.

Мне было что сравнить, в раннем детстве я каждый год в предновогодние дня  умудрялась побывать не менее чем на трёх праздничных ёлках: у себя в детском саду, на утреннике для младших классов в маминой школе,  ну и на новогоднем представлении в театре. И везде, везде Дед Мороз и Снегурочка разные.  Ну не может такого быть! Тут дело нечисто! В общем, заметила и догадалась, что дурят нас по полной. Что называется – раскусила их, но свою эту догадку оставила при себе и письма Деду Морозу исправно писала класса до пятого. Мол, ну-ну, дорогие родители, воспитатели, учителя  и прочие Дед Морозы со Снегурочками, дурите нас дальше, а мы будем делать вид, что беззаветно верим. А в глубине души и взаправду верить, что он есть и внучка у него в наличии, просто не разорваться же ему на все ёлки мира сразу, вот и засылает заместителей, а сам в это время куда-нибудь в одно-два, от силы в три места заявляется. И никогда не узнать, где именно он, а где заместители, поэтому уж лучше делать вид, что всё принимаешь за чистую монету.

Новый год у нас в семье всегда был и есть любимейший из любимейших. В моём детстве начиная  с двадцать пятого–двадцать шестого декабря в квартире уже красовалась ёлка.   Сначала родители ставили настоящую ёлочку.  Ёлку можно было выбрать на любой вкус на ёлочном базаре. Да и в мамину школу привозили ёлки под заказ и папе на на завод.  А потом, по случаю, мама купила искусственную, которую перед каждым Новым годом сбрызгивали пихтовым маслом.  Квартира наполнялась запахом леса и настроение подпрыгивал до потолка.

Ёлочные  украшения у нас были замечательнейшие,  многие сохранились ещё с маминого детства и юности, потускневшие, обшарпанные, но я их особенно любила, в них жила  сказка и какая-то тайна.  А моей самым обожаемым ёлочным украшением стала игрушка из маминой юности – жёлтая стеклянная собачка с красным бантиком на шее.

Мы с мамой любили ёлочные игрушки и каждый раз перед  новогодьем покупали на новогоднем развале очередную партию блестящих украшений из тончайшего стекла.  Чего у нас только не было и посыпанные снежком разноцветные шишки, и фигурки сказочных и литературных  персонажей:  Дед  Мороз, Снегурочка, девочка на санках, факир,  гусар,  индийский принц,  девочка с куклой.   И фигурки животных: зайчики, собачки, совы, олени, кроты,  кошечки, рыбки.  И море  блестящих шаров разных цветов и размеров, а также домики, корзиночки, сосульки,  орехи, земляничины, звёздочки  и прочий ёлочный антураж.  А под стеклянной переливающейся макушкой жёлто-розовые блестящие часики со стрелками на без пяти двенадцать. Мерцали игрушки, сияла гирлянда, искрились блестинки дождика и мишуры. Ёлка получалась шикарнейшая, прямо таки принцесса, нарядная, блистающая сказочным светом,  благоухающая смолистым пихтовым духом!   

А ещё примерно за неделю до наступления праздника мы с мамой начинали выстригать снежинки. Ах, что это были за снежинки!  Маленькие, тончайшие, очень ажурные, некоторые даже меньше спичечного коробка.  Мама была виртуозом по выстриганию снежинок. Она научилась этому ещё в детстве, в первый год войны,  от эвакуированной пожилой ленинградки Ксении  Юлиановны,  некогда выпускницы Смольного института благородных девиц.

Мамины снежинки  были настоящими произведениями искусства. И я с семи лет выстригала вместе с мамой.  Это создавало какую-то особо праздничную и сказочную атмосферу. Казалось, что волшебство затаилось в каждой частичке и  в каждом предмете нашей квартиры.  Папиросная бумага словно светилась, серебряные ножнички, подарок Ксении Юлиановны, сверкали в руках,  а руки мамины двигались  проворно и ловко, и новорождённые снежинки сыпались на стол изящным  каскадом.  Жаль, что ни одной маминой снежинки не сохранилось, ведь снежинки из папиросной бумаги, как и настоящие - это очень эфемерные создания.

Так вот,  с моего пятилетнего возраста, когда я раскрыла для себя тайну Деда Мороза и Снегурочки, как-то незаметно промчались десять лет. И вот я, пятнадцатилетняя девица, объявляю родителям, что ёлку в этом году ставить не будем, что я, малявка что ли.  Ну не будем – так не будем, ёлка так и осталась на антресолях.

Родители  готовили праздничный ужин, а меня мама попросила вымыть полы.   Я, конечно же, не отнекалась,  а пообещала помыть.  Но ведь обещанного…  В общем,  всё время находились какие-то неотложные дела и моё «сейчас» прочно повисло в воздухе. Это «сейчас» можно было даже не произносить по причине  его стойкого автономного существования.

И вот в десять вечера я взглянула на маму и поняла, что она в большой обиде.  Срочные дела сразу куда-то улетучились, я налила ведро воды и схватилась за тряпку.   А надо сказать, что в те времена я всегда мыла полы на коленках – можно было заглянуть в каждую щёлочку,   ну и соответственно промыть не халтуря.    Я мыла на автомате, раздумывая о том, какую бы  нарисовать композицию для очередной художественной выставки нашей изостудии. Мыла-мыла, раздумывала-раздумывала  и вот добралась наконец до прихожей.

И тут в дверь постучали…

И не просто постучали, а буквально забарабанили.   Распахиваю дверь. На пороге… Дед Мороз!  Всё честь по чести – роскошный, красного бархата костюм, расшитый серебряными нитями и блёстками, высокая боярская шапка, отороченная белым мехом и тоже расшитая серебром, борода, посох, всё как полагается. И он трубным голосом произносит: «Леночка Ла... (и называет мою фамилию) здесь живёт?»

Я стою перед ним в драных шортах и мятой футболке,  с мокрыми коленками и ладонями, и  не отжатой  тряпкой в руках, с которой стекают  струйки грязной воды, и заикаясь признаюсь, что это я.  И ошалело взираю на него, и также ошалело ору  во всю глотку: «Мама, тут пришли!»

Мама выглядывает в прихожую и говорит: «О-о! Сам Дед Мороз к нам пожаловал! Здравствуйте! С праздником, Дед Мороз! Милости просим, проходите в комнату. Лена, приглашай».  И снова испаряется в кухне. А в голове у меня единственная мысль: «Ну ничего себе! Его же нет!»

 Дед Мороз окидывает меня взглядом, такую растерянную, несуразную, в  совсем непраздничных шорах и футболке, и  вдобавок с мокрой тряпкой. И всё так же трубно  изрекает: «Ну, думаю, песенка и стишок отменяются!» и протягивает мне кулёк с гостинцем.

Я отступаю назад и мотаю головой, мол, вы что-то напутали, это не мне.

А Дед Мороз смеётся и заявляет: «Бери-бери! Это тебе!».
А  потом спрашивает наряжена ли ёлка. Я отрицательно мотаю головой и выдавливаю из себя: «Проходите, пожалуйста, в комнату».

- Да нет, - отвечает Дед Мороз, - коль  ёлки нет, не пойду.  Да меня и другие дети ждут.

И он уходит. А я остаюсь с подарком в одной руке и мокрой тряпкой в другой.

Потом  молниеносно   заканчиваю уборку, добираюсь до антресолей и вытаскиваю ёлку и коробку с игрушками. За полчаса до наступления Нового года ёлка занимает своё законное место и теперь сияющая игрушками и сверкающая огоньками гирлянды, любуется собой в отражении стёкол книжных шкафов.

Ну вот и как после этого не верить в Деда Мороза?