Материнская боль

Основано на реальных событиях.

Боль... Какая она? Дикая, адская, страшная, пронзающая, острая, невыносимая. Можно продолжать и продолжать, но есть одна, я точно знаю, самая пресамая это - материнская. Описание её вы не найдёте ни в одном орфоргафическом словаре, но она существует...
Часы перешагнули немного за полночь. Дом погрузился в сонную тишину, даже вездесущий кот Босс преспокойно дремал в своём домике. В дверь спальни тихо постучали, а скорее жалобно скреблись в неё. Я, очень чуткая на звуки, проснулась с мыслью, что кому -то из девочек нужна помощь:" Да, Да. Я сейчас открою. Что случилось?"
Я включила свет и распахнула дверь... на пороге стоял мой младший сын, который всего несколько дней как вернулся с госпиталя. Я прижала его к себе, этого под два метра худого, изнемождённого и казалось, что совсем незнакомого ( до такой степени он изменился внешне) мне паренька.
- Максим! Максим! Господь услышал мои молитвы. Ты приехал.
- Да, мама, это я... Но не обнимай меня так сильно. Мне больно, у меня спина...
Я резко опустила руки. Вот дурында! Я же знаю, что второе ранение у него сложное  - травма позвоночника, но слепая материнская любовь обо всём напрочь забыла.
- Мама, разбуди дядь Сашу. Пойдём в зал, просто посидим.
Я торопливо вернулась в спальню, накинула халат и растолкала мужа: "Саша, Максим приехал!"
А сама последовала за сыном в другую комнату. Я видела как тяжело и осторожно он сел на край дивана, как глаза его взглядом "побежали" по знакомым вещам. Сердце застонало... Дома... Главное - сын дома.
- Максимушка, сынок я так ждала тебя.
- Мама, присядь. Я хочу лечь.
Я не поняла его слов, засуетилась, что ж это я! Схватила подушку:
- Ложись, конечно. Тебе же тяжело.
- Нет, мама, сядь рядом. Я хочу голову положить тебе на плечо. Мама, я дома!
Я присела рядом, его русая, стриженая голова упала мне на плечо.
Боль... Опять эта предательская боль в сердце или где -то совсем далеко.
Муж присоединился к нам и сел по другую сторону сына. Максим тут же переложил голову на его плечо:
- Дядь Саш, я дома...
Я кожей ощущала, как тяжело мужу, как у него задрожал голос. Сама просто гладила шрамы на руке сына после первого ранения. Сын попытался натянуть короткий рукав футболки ниже:
- Мама, я не хочу чтобы ты это видела.
- Ты мой ребёнок, мне ли этого бояться, -
 я просто выдавила из себя эти слова со слезами.
 Боль... невыносимая боль. Я снова рядом с сыном, как шестнадцать лет назад, когда впервые держа сына за руку, привела его, одиннадцатилетнего несмыслёныша, в свой дом. Максим был совсем маленького роста и на свои годы даже не выглядел, взьерошенный, как воробей после драки, он казался мне маленьким и совсем беззащитным. Тогда тоже была боль...Смогу ли я такого задиру рырастить и воспитать...По силам ли взвалила на себя ношу. Но сейчас, когда возле меня сидел настоящий мужчина, который на своих плечах за более чем год службы на фронте вынес такое, что мне и во сне не привидится, боль была другой. Я, прикасаясь к сыну, каждой своей клеточкой чувствовала его, как ему было ужасно, страшно, невыносимо больно, одиноко в неведении... Боль... материнская боль. Описать её просто нет сил. Мне хотелось кричать от неё, грысть зубами эту проклятую войну... Из забытья меня вывел голос сына:
- Мама, прости меня. Ты простишь меня?
- За что, родимый?
- Просто прости. То, что я сейчас скажу тебе не понравится.
- Что же ты мне можешь такого сказать? Тебе надо сейчас в отпуске найти хороший реабилитационный центр и заняться своей травмой. Мы с Сашей поможем тебе с...
Сын оборвал меня на полуслове:
- Мама, не то, всё не то. Мне отпуск дали на 45 дней, после новогодних праздников я снова обязательно должен вернуться в свою часть. Я прошу тебя простить меня, я должен, слышишь.
Сын посмотрел на меня таким пронзительным взглядом, словно хотел коснуться моей души.
- Пока Курск не освободим, я не могу думать о какой-то там реабилитации. Мама, это наша земля! Понимаешь, наша земля!
Ты прости меня... если вдруг я не вернусь.
Боль... Боль пронзила меня всю.
Сын попеременно ложил свою буйну голову то на моё плечо, то на мужнино и продолжал, не давая нам с мужем вставить и полслова:
- Я знаю вы меня поймёте. Другие не понимают. Но вы родители - настоящие мои родители и вы меня поймёте. Я не могу сидеть здесь, зная, что за линией погибают наши пацаны, мои пацаны. Мама, ты меня простишь?
Боль... Боль сдавила мне горло, она просто пригвоздила меня таким тяжёлым грузом, что я еле выдавила из себя:
- Сынок, родненький за что прощать. Мы гордимся тобой. Это мы должны просить у тебя прощения,  что допустили, чтобы в мире происходило такое. Ты же... Ты же защищаешь нас, мою Родину - Донбасс... -
Я не могла говорить, слезы потоком текли по лицу, капали на руки сына.
- Ну вот мне и легче стало, мама, я так боялся, что ты меня не поймешь будешь отговаиивать.
- А разве мои уговоры, Максим, тебя смогут остановить? Пообещай мне только одно - ты должен, слышишь, должен вернуться домой живым!
- Нет,мама, не смогут. Но я так долго шёл к такому разговору, мне непросто его было начать...Мама... Ты меня поймёшь и простишь?
Боль... Казалось глаза сына меня прожигали насквозь. Он смотрел мне прямо в душу, в сердце. Что ответить? Такого момента я не пожелаю ни одной матери... ни одной.
- Я понимаю тебя, сынок. Я всё понимаю...
Боль... Она просто меня вывернула наизнанку, и как танк прошлась по мне...
Уже было чуть больше двух часов ночи и сын засобирался домой к жене и дочурке:
- Мама, мне пора. Но завтра я буду обязательно у вас. Мне здесь так хорошо...Спокойно.
Мой муж, практически молчавший всё это время, тихо сказал:
- Мы будем ждать тебя, сынок. И молить Господа, чтобы он даровал тебе надёжного Ангела хранителя.
Я же всё время держала сына за руку, как в далёком детстве, словно боялась: если отпушу - потеряю, не найду...
Боль... Боль прошибла с головы до ног таким разрядом тока, что я с трудом смогла приподняться с дивана, чтобы проводить сына до двери.
Он уходил в темноту ночи,где его ожидало такси, где его ожидала молодая жена и малышка доченька, а мы с мужем стояли на пороге нашего дома и просто молились:" Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли...."
А боль ... она засела так крепно внутри, что до самого утра я так и не смогла уснуть, молилась и просила  Господа лишь об  одном : "Пусть закончится эта война."