Подводные камни

Глава 5

Детектив Ли Келлер предположил, что измученная женщина – мать девочки, но решил пока не говорить ничего вслух. Лучше обойтись без лишних домыслов.

Очевидно одно – они обе перепуганы до смерти. Скорее всего, кто-то избил девочку и отправил ее в больницу. Отсюда синяки и пижама.

Он завел их в участок, отмахнулся от вопросов дежурного за стойкой и проводил дальше по коридору, остановившись возле автомата с газировкой.

– Ты какую любишь?

– Я… Можно, пожалуйста, спрайт?

– Конечно. – Он посмотрел на Эмили. – А вам кофе, только он тут дрянной, или газировку?

– Лучше колу. У меня есть мелочь.

– Не волнуйтесь, я угощаю.

Он запихнул долларовую банкноту в приемник, взял спрайт и две колы.

Потом провел их по запутанным коридорам, и они оказались в помещении с табличкой «Отдел уголовных расследований».

Келлер подвинул два стула и сел сам.

– Присаживайтесь. Давайте для начала представитесь?

– Я не хочу говорить фамилию. Пожалуйста!

Эмили придвинулась и обняла Бритт за плечи.

– Милая…

– Все хорошо, – сказал Ли. – Давай сперва ты расскажешь, кто тебя избил?

– Мой отец.

– Он прежде бил тебя?

– Да.

– Ох… – Женщина ошеломленно прижалась губами к макушке девочки. – Милая моя…

– Раньше он просто толкал или дергал за волосы. Я не рассказывала… брату. Иначе он сорвался бы, и стало бы хуже.

– Где сейчас твой брат?

Бритт покачала головой, и Эмили взяла ее за подбородок.

– Детектив Келлер не сумеет помочь, если ты не станешь рассказывать. Помнишь, как мы договаривались? Всю правду.

– Ты убежала из больницы босиком, – словно невзначай заметил Ли. – Без одежды. Наверное, сильно испугалась?

– Я позвонила в Службу спасения, а он отобрал телефон и ударил меня по лицу. Перед этим тоже, когда меня стошнило. Я очень испугалась, потому что он весь вечер ужасно злился. Я слышала, как он говорит про Зе… Про моего брата. Тот ходил на школьные танцы. Не знаю, что так взбесило отца, но он был в ярости. Мать легла спать, а он остался внизу. Я поняла, папа хочет избить моего брата, когда тот вернется.

– И часто он так делает?

– Он постоянно бьет и маму, и брата.

– Я не мать, я тетя, – пояснила Эмили, увидев прищуренный взгляд Ли. – Я ничего не знала до сегодняшнего дня. Понимаю, сама виновата, но… – Она покачала головой. – Расскажи ему.

– Все началось, когда брат вернулся домой. Отец сказал, что тот опоздал. На четыре минуты, представляете? – Бритт заговорила с неожиданной злостью. – На четыре минуты, а он выставил так, будто Зейн совершил преступление. Сказал, что Зейн наказан, ему запрещается играть в бейсбол и он не поедет на соревнования. У них скоро чемпионат. Еще добавил, что Зейн пьяный и под кайфом. Но это неправда! И про девушку Зейна тоже говорил гадости, хотя она очень милая. Папа обозвал ее, потом толкнул брата и ударил в живот.

Бритт стиснула банку с газировкой.

– Он всегда бьет туда, где не остается следов. Я, сама не знаю почему, побежала за матерью. Я знала, что та не станет вмешиваться, но все равно пошла за ней. Меня вырвало, она разозлилась, позвала папу, тот тоже разозлился. Поднялся и ударил меня.

Эмили сидела молча, только изредка вздрагивала от слез.

– Тогда Зейн побежал наверх и схватил папу. Он просто хотел остановить его, чтобы тот не бил меня. Это же можно считать самозащитой, правда? За такое не сажают в тюрьму. Они стали драться, громко кричать, мать толкала Зейна и царапала ему лицо, но тот не успокаивался. Тогда отец ударил маму, а я побежала за телефоном и позвонила в Службу спасения. Потом услышала, как Зейн кричит и что-то падает с жутким грохотом. Кажется, брат свалился с лестницы. Отец вошел, снова ударил меня и велел маме принести саквояж. Он врач. Приказал держать меня, потому что я вырывалась, достал шприц и вколол какое-то лекарство. Это правда. Так и было.

Бритт откинулась на спинку стула, на мгновение закрыла глаза, потом снова открыла их, уставившись на детектива. Съежилась и скрестила на груди руки.

– Ладно. – Ли кивнул. – Полиция приехала?

– Наверное, но он вколол мне что-то, и я очнулась уже в больнице. Он сидел рядом, ждал. Сообщил, что именно я должна говорить на допросе. Что это Зейн избил всех нас: и меня, и его с мамой. Если я скажу хоть одно лишнее слово, будет хуже. Мне не поверят, а Зейна увезут в тюрьму. Я должна забыть про брата. Он забрал у меня телефон, вышел и велел медсестрам никого не пускать в палату, а сам отправился отдыхать. Маму, кажется, тоже отвезли в больницу.

Ли записал все подробности, включая имя брата – Зейн – и профессию отца – врач. Брат – спортсмен, занимается бейсболом, должен участвовать в чемпионате. Учится в старшей школе.

– Расскажи про мать.

– Он всегда бил ее туда, где незаметно. Она иногда сопротивлялась, но…

Девочка покраснела и умоляюще посмотрела на Эмили.

– Все хорошо. Скажи как есть, ничего страшного.

– Мне кажется… Мне кажется, им это нравилось. По крайней мере, ей. Они потом занимались сексом, и он делал вид, будто ничего не происходит. Покупал ей дорогие подарки, а она ходила как ни в чем не бывало.

Бритт повернулась к Эмили и уткнулась носом ей в плечо.

– Я не могла тебе рассказать. Я очень Глава 5

Детектив Ли Келлер предположил, что измученная женщина – мать девочки, но решил пока не говорить ничего вслух. Лучше обойтись без лишних домыслов.

Очевидно одно – они обе перепуганы до смерти. Скорее всего, кто-то избил девочку и отправил ее в больницу. Отсюда синяки и пижама.

Он завел их в участок, отмахнулся от вопросов дежурного за стойкой и проводил дальше по коридору, остановившись возле автомата с газировкой.

– Ты какую любишь?

– Я… Можно, пожалуйста, спрайт?

– Конечно. – Он посмотрел на Эмили. – А вам кофе, только он тут дрянной, или газировку?

– Лучше колу. У меня есть мелочь.

– Не волнуйтесь, я угощаю.

Он запихнул долларовую банкноту в приемник, взял спрайт и две колы.

Потом провел их по запутанным коридорам, и они оказались в помещении с табличкой «Отдел уголовных расследований».

Келлер подвинул два стула и сел сам.

– Присаживайтесь. Давайте для начала представитесь?

– Я не хочу говорить фамилию. Пожалуйста!

Эмили придвинулась и обняла Бритт за плечи.

– Милая…

– Все хорошо, – сказал Ли. – Давай сперва ты расскажешь, кто тебя избил?

– Мой отец.

– Он прежде бил тебя?

– Да.

– Ох… – Женщина ошеломленно прижалась губами к макушке девочки. – Милая моя…

– Раньше он просто толкал или дергал за волосы. Я не рассказывала… брату. Иначе он сорвался бы, и стало бы хуже.

– Где сейчас твой брат?

Бритт покачала головой, и Эмили взяла ее за подбородок.

– Детектив Келлер не сумеет помочь, если ты не станешь рассказывать. Помнишь, как мы договаривались? Всю правду.

– Ты убежала из больницы босиком, – словно невзначай заметил Ли. – Без одежды. Наверное, сильно испугалась?

– Я позвонила в Службу спасения, а он отобрал телефон и ударил меня по лицу. Перед этим тоже, когда меня стошнило. Я очень испугалась, потому что он весь вечер ужасно злился. Я слышала, как он говорит про Зе… Про моего брата. Тот ходил на школьные танцы. Не знаю, что так взбесило отца, но он был в ярости. Мать легла спать, а он остался внизу. Я поняла, папа хочет избить моего брата, когда тот вернется.

– И часто он так делает?

– Он постоянно бьет и маму, и брата.

– Я не мать, я тетя, – пояснила Эмили, увидев прищуренный взгляд Ли. – Я ничего не знала до сегодняшнего дня. Понимаю, сама виновата, но… – Она покачала головой. – Расскажи ему.

– Все началось, когда брат вернулся домой. Отец сказал, что тот опоздал. На четыре минуты, представляете? – Бритт заговорила с неожиданной злостью. – На четыре минуты, а он выставил так, будто Зейн совершил преступление. Сказал, что Зейн наказан, ему запрещается играть в бейсбол и он не поедет на соревнования. У них скоро чемпионат. Еще добавил, что Зейн пьяный и под кайфом. Но это неправда! И про девушку Зейна тоже говорил гадости, хотя она очень милая. Папа обозвал ее, потом толкнул брата и ударил в живот.

Бритт стиснула банку с газировкой.

– Он всегда бьет туда, где не остается следов. Я, сама не знаю почему, побежала за матерью. Я знала, что та не станет вмешиваться, но все равно пошла за ней. Меня вырвало, она разозлилась, позвала папу, тот тоже разозлился. Поднялся и ударил меня.

Эмили сидела молча, только изредка вздрагивала от слез.

– Тогда Зейн побежал наверх и схватил папу. Он просто хотел остановить его, чтобы тот не бил меня. Это же можно считать самозащитой, правда? За такое не сажают в тюрьму. Они стали драться, громко кричать, мать толкала Зейна и царапала ему лицо, но тот не успокаивался. Тогда отец ударил маму, а я побежала за телефоном и позвонила в Службу спасения. Потом услышала, как Зейн кричит и что-то падает с жутким грохотом. Кажется, брат свалился с лестницы. Отец вошел, снова ударил меня и велел маме принести саквояж. Он врач. Приказал держать меня, потому что я вырывалась, достал шприц и вколол какое-то лекарство. Это правда. Так и было.

Бритт откинулась на спинку стула, на мгновение закрыла глаза, потом снова открыла их, уставившись на детектива. Съежилась и скрестила на груди руки.

– Ладно. – Ли кивнул. – Полиция приехала?

– Наверное, но он вколол мне что-то, и я очнулась уже в больнице. Он сидел рядом, ждал. Сообщил, что именно я должна говорить на допросе. Что это Зейн избил всех нас: и меня, и его с мамой. Если я скажу хоть одно лишнее слово, будет хуже. Мне не поверят, а Зейна увезут в тюрьму. Я должна забыть про брата. Он забрал у меня телефон, вышел и велел медсестрам никого не пускать в палату, а сам отправился отдыхать. Маму, кажется, тоже отвезли в больницу.

Ли записал все подробности, включая имя брата – Зейн – и профессию отца – врач. Брат – спортсмен, занимается бейсболом, должен участвовать в чемпионате. Учится в старшей школе.

– Расскажи про мать.

– Он всегда бил ее туда, где незаметно. Она иногда сопротивлялась, но…

Девочка покраснела и умоляюще посмотрела на Эмили.

– Все хорошо. Скажи как есть, ничего страшного.

– Мне кажется… Мне кажется, им это нравилось. По крайней мере, ей. Они потом занимались сексом, и он делал вид, будто ничего не происходит. Покупал ей дорогие подарки, а она ходила как ни в чем не бывало.

Бритт повернулась к Эмили и уткнулась носом ей в плечо.

– Я не могла тебе рассказать. Я очень униформе завел в кабинет Дэйва.
– Привет, Бритт. Дай-ка я на тебя гляну. – Дэйв с большой сумкой через плечо присел перед ней на корточки. – Очень больно?

– В голове стучит, мистер Картер, и щеку тянет. И глаза режет.

– Ох, Бритт, почему ты не сказала? Господи, я и сама не спрашивала… Надо срочно найти какие-нибудь таблетки.

– Не стоит, – сказал Дэйв, когда Эмили принялась рыться в сумочке. – Мы не знаем, что ей давали в больнице. Я по дороге заскочил в магазин. – Он открыл сумку и вытащил пакет с замороженным горошком. – Вот, быстро поможет. Приложи к щеке, хорошо? Сколько пальцев показываю?

Он выставил два пальца.

– Два. Все нормально, мистер Картер. Мне намного лучше.

– Вот и славно. – Дэйв встал и протянул Келлеру руку. – Дэйв Картер.

– Детектив Келлер.

– Итак, детектив Келлер, Зейн дал мне ключи и разрешил зайти в дом. Вряд ли это можно считать незаконным проникновением. Но если придется, я готов отвечать перед законом.

Он вытащил из сумки несколько тетрадей.

– Я прочитал только самую первую запись из тетради с цифрой «один», и мне хватило. Если после этого вы не вытащите Зейна из тюрьмы и не посадите вместо него Грэма Бигелоу, то вы не человек, а бездушная скотина.

Ли открыл первую тетрадь и прочитал верхнюю запись, датированную двадцать третьим декабря. Потом наугад выбрал другую страницу. Открыл вторую тетрадь.

– Бритт, к вам летом приезжали бабушка с дедушкой?

– Да, в августе, мы как раз вернулись из отпуска. Они всегда останавливаются у Эмили. Раньше это был их дом, но они отдали его Эмили и маме. Матери он не нравится. Тетя выкупила ее долю. В последний день мы устроили для них ужин на яхте. Было весело. А потом…

Она снова прижалась к Эмили и отхлебнула газировку из банки.

– Потом, когда все ушли, отец разозлился. Ударил Зейна в живот. Он любит туда бить – не остается следов. Сказал, что Зейн его опозорил: из него никудышный моряк, и он весь вечер болтал с дедушкой о бейсболе и жрал в три горла, словно жадная свинья. Я плохо помню, что было дальше.

– Этого достаточно.

Ли закрыл блокнот.

– Ты готова повторить все это перед судьей, дав присягу?

– А вы в таком случае вытащите Зейна из тюрьмы?

– Постараюсь. Мистер Картер, помните, как Зейн в позапрошлом году разбился на лыжах?

– Ага. На самое Рождество. Пропахал носом снег – так мне сказали… О господи, твою мать. – Дэйв прижал пальцы к глазам. – Он не показывался несколько дней, хотя обычно эти двое с моим сыном не разлей вода. У парня был сломан нос, но синяки уже сходили. Я не стал ни о чем спрашивать. Кстати, вскоре он попросил меня помочь с тренировками. Хотел накачать мышцы. Начал заниматься с гантелями. Сказал, так нужно для бейсбола, я ничего лишнего не подумал.

– Я же говорила.

– Да, – кивнул девочке Ли. – Так и есть. Мистер Картер подтвердил ваши с тетей показания. Сейчас я разбужу администратора из «Кантри резорт и спа» и задам ему пару вопросов.

– Мы ВИП-клиенты. Они работают круглосуточно. Но я не знаю номера.

– Найду. Надо поговорить с начальником полиции из Лейквью.

Бритт покачала головой, вжавшись в Эмили.

– Он папин друг. Он…

– Ничего страшного, Бритт, в первую очередь он сотрудник правоохранительных органов, я с ним работал. При наличии доказательств он не станет закрывать глаза. Ты должна доверять мне. Нам предстоит еще одно дело, самое трудное. Придется вызвать службу опеки.

– Нельзя, чтобы ее забрали! – Эмили обняла Бритт обеими руками. – Я ее родная тетя.

– Я сделаю все, что в моих силах. Но если не сообщу им, будет только хуже. Вы забрали несовершеннолетнего ребенка из больницы, поскольку опасались за ее жизнь и здоровье. Верно?

– Да.

– Хорошо. Позвольте мне делать все, что положено. Заверяю, в первую очередь я буду действовать в интересах Бритт.

– А как же Зейн?

– И в его интересах тоже. Сейчас отведу вас в комнату, где можно будет отдохнуть. Даже поспать немного. Мистер Картер, подождете здесь? У меня осталась пара вопросов.

– Конечно.

– Еще одно. Бабушка с дедушкой – они не местные?

– Уже нет, – ответила Эмили. – Переехали десять лет назад в Саванну. Если мне не позволят забрать детей, они приедут. Сразу, обязательно.

– Отлично. Давайте отведу вас.

Устроив их в пустом кабинете, Ли взял два стаканчика кофе и вернулся к Дэйву.

– Раз вы работаете на «Скорой», то к такой бурде, наверное, привыкли.

– Спасибо. Господи… Бритт с моей дочкой дружат едва ли не с пеленок. То, что он с ней сделал… То, что он сделал с Зейном…

– Это вы приняли вызов?

– Нет, была не моя смена, но я приехал сразу, как только узнал. Эти дети мне словно родные. – Дэйв с силой потер нывший от напряжения затылок. – Хотел посмотреть, можно ли что-то сделать. Они как раз выносили Зейна. Приковали его к каталке, заявив, что он обвиняется по трем статьям.

Не моргнув и глазом, он ополовинил стаканчик с дрянным кофе.

– В жизни не слыхал подобного бреда. Я возил Зейна и моего сына с подружками на танцы. И вот, через десять минут после возвращения он решил избить родную мать? Он бы в жизни не тронул ни ее, ни Бритт. В машине Зейн был счастлив, детектив. Мальчики отлично провели время.

– Пили?

– Исключено. Зейн всерьез занимается спортом. Помешан на бейсболе и делает, к слову, большие успехи. За пьянство у них сажают на скамейку запасных, он бы не стал рисковать ради банки пива, тем более накануне чемпионата. Господи, вы же сами читали дневник.

– Мне нужны подробности, мистер Картер.

Дэйв поднял стаканчик, допивая кофе.

– Простите. Я сейчас на нервах. Зейн был трезв как стеклышко и в прекрасном расположении духа. Он и Мика, это мой сын, в первый раз пригласили девочек на свидание. В анализах тоже ничего не нашли. Эльза их вскрывала при мне – доктор Маршалл, в смысле, это хирург-ортопед, которая лечила мальчика. Зейну нужна операция, его нельзя было забирать из больницы, тем более в тюрьму. Эльза не хотела его отпускать, за ним стоило наблюдать хотя бы до утра. Но Грэм – заведующий отделением. Ей не оставили выбора.

– Вы сопровождали мальчика?

– Да, поехал с ним на «Скорой», – кивнул Дэйв. – В больнице тоже. Родителей рядом не было. Только Эмили примчалась, когда я ей позвонил. Эти двое даже не подошли.

– Скажите, что именно говорил Зейн?

Подкрепившись кофе, Дэйв пересказал все, что вспомнил, добавив кое-каких деталей.

– Хорошо. Возможно, придется вызвать вас еще раз, но пока можете ехать.
– Лучше подожду Эмили и Бритт. Только жену предупрежу.

Ли склонил голову набок.

– Жену? То есть вы с мисс Уокер… не вместе?

– Что? – Дэйв, впервые за время разговора прояснившись в лице, хохотнул: – Нет. Я семнадцать лет как женат. Или восемнадцать? Не помню точно… У меня двое детей. На Уокеров я работал в юности, еще в школе, наверное. Хорошо знаю и Эмили, и Элайзу. Мы с Эмили – и моя жена, разумеется – давно дружим.

– А с Элайзой Бигелоу, получается, нет?

Веселье в глазах Дэйва угасло.

– Нынче мы им не чета. Она допустила, чтобы такое случилось с детьми. Может, Элайза и жертва, но ребята пострадали по ее вине.

Дэйв встал.

– Подожду вместе с девочками.

Ли подсказал, куда идти, потом молча откинулся на спинку стула. Выходя из участка, он надеялся попасть домой после шестнадцатичасовой смены и выпить перед сном пива… Теперь, видимо, впереди маячил только кофе и еще один ужасно долгий день.

Он включил компьютер, проверил данные по Зейну Бигелоу, его родителям, тете и Дэйву Картеру. Нашел телефон отеля и принялся за работу.

* * *

Зейн, вспоминая худшую ночь в его жизни, потом отмечал мелкие детали. Запах фургона – стальной, пропитанный страхом и отчаянием. Шорох колес, полный страдания. Невозможное одиночество.

Что бы доктор Маршалл ни дала от боли, та не ушла совсем, затаившись под кожей. Зейн знал, что скоро она вернется, но пребывал в таком оцепенении – и телом, и душой, и разумом, – что не переживал.

Глаза у охранника были похожи на мраморные шарики – такие же твердые и холодные. Водитель всю дорогу молчал. Зейн был единственным заключенным. Потом он узнал, что отец использовал все свое влияние, чтобы обеспечить его транспортировку в столь поздний час.

– Похоже, тебя здорово отделали, а? Вот что бывает, когда кидаешься на мать и сестренку.

Зейн не отвечал. Какой смысл? Он не поднимал голову.

Позднее, помимо прочего, ему стало известно, что неприязнь охранника с мраморными глазами была вызвана тем, что доктор Грэм Бигелоу оперировал его сына после автомобильной аварии.

Страшно не было. Страх, как и тревога, не мог пробиться сквозь оцепенение, охватившее Зейна.

Однако испуг взял свое, когда жалобный писк шин сменился тихим шуршанием, и за фургоном лязгнули железные ворота. В животе расцвела паника, прорастая щупальцами в грудь. Сверху будто посыпались камни, острые и тяжелые. От слез защипало глаза, но некий инстинкт, скорее всего первобытный, предупредил, что если хоть одна скатится по щеке, его ждет настоящий ад.

– Добро пожаловать домой, придурок.

Охраннику пришлось помогать Зейну вылезти из фургона. Если он и испытывал жалость к трясущемуся мальчику с перевязанной рукой и бандажом на лодыжке, то ничем ее не выдал.

Зейна провели через стальную дверь и металлоискатель. Ему пришлось долго стоять, прислонившись к стене, щуря глаза от яркого света и с трудом балансируя на здоровой ноге. Он назвал свое имя, дату рождения, адрес.

Юношу отвели в другое помещение, забрали одежду. Раздеться сам из-за шины на руке он не мог, поэтому пришлось вытерпеть новую порцию унижения, когда его раздели догола и обыскали.

Зейну выдали новую одежду: оранжевую рубашку, оранжевые штаны, оранжевые ботинки. Точнее, всего один. Одевали его тоже чужие люди.

Потом Зейна поместили в камеру – точнее, капсулу, как ее называли. Зейн представлял ее совсем иначе. Решеток не было, только кровать, унитаз и раковина. Окон тоже не было.

– Встанешь, когда скажут. Застелешь кровать, дождешься, когда тебя отведут на завтрак. Съешь, что дадут. Пройдешь обследование в лазарете, потом отправишься к мозгоправу и расскажешь все, что у тебя на уме. Будешь делать, что велено. Только моргни в сторону – пожалеешь.

Охранник с мраморными глазами шагнул к двери.

– Твой отец – великий человек. А ты – пустое место.

Он вышел. Дверь захлопнулась, лязг эхом отозвался в ушах.

Свет погас.

Зейн неуклюже шагнул вперед, пытаясь нащупать стену, и ударился голенью о край койки. Залез на нее. Его трясло не на шутку, дыхание вырывалось из груди хриплым скулежом.

Хотелось свернуться калачиком и обнять себя, но не получалось. Зейн мечтал уснуть, однако боль не позволяла.

Теперь он мог дать волю слезам. Его никто не видел, всем было на него плевать. От рыданий трясло, ныло в груди, в животе и горле. Наконец истерика прекратилась, а с ней прошла и паника.

Зейн лег на спину, чувствуя, как дрожит все тело и умирает душа.

Несколько часов назад – совсем недавно – он целовался с девушкой, любовался на звезды и танцевал под цветными прожекторами.

А теперь его жизнь кончена.

Темнота и одиночество – вот все, что ему осталось. Он цеплялся за них, потому что боялся того, что ждет за дверью.

Глава 6

Ли коротко, на пару часов вздремнул, потом напился черного кофе и доложил о расследовании своему начальнику, окружному прокурору, службе по делам несовершеннолетних и судье, подписавшему ордер на арест Зейна Бигелоу.

Нынче он сидел в кабинете Тома Боста – человека, которого давно знал и уважал от всей души.

– Это не ваше дело: оно не в юрисдикции Эшвилла и не криминал вдобавок. Это наша работа.

– Раньше была вашей, – пока еще мягко согласился Ли. – Теперь нет. Том, вы пропустили парня через систему. Поперли напролом, решив обойти правила, хотя мальчик сильно пострадал. Вас попросили об одолжении, и вы, подергав за ниточки, отправили его за решетку.

На щеках у Боста заиграли пятна.

– Мальчишка избил мать, сестру и отца, да так, что они оказались в больнице! Я исполнил свой долг, и не смейте приезжать в мой город и упрекать меня в халатности.

– Я не стану молчать.

– Ли, вам это дорого обойдется. Грэм и Элайза с ума сходят из-за пропажи Бритт. Не знаю, что за хрень нашла на Эмили Уокер, я думал, у этой дамочки больше мозгов, но ей предъявят обвинение в похищении ребенка. Когда Грэм закончит с ней, свой значок потеряете и вы.

Ли положил на стол Тома копию первой тетради Зейна.

– Почитайте. Зейн все записывал. Дату видите сами. Читайте.

– Пока вы держите у себя девочку, становится только хуже.

Бост все-таки взял распечатки.

– Это чушь, Келлер. Мальчик – псих.

– Скорее, его родители. Я звонил в отель, куда они ездили двадцать шестого декабря позапрошлого года. Разговаривал с управляющим, с горничной, с менеджером. Знаете, что они сказали, Том? Все, как один. Они сказали, что Зейн упал с велосипеда, сломал нос и сильно расшибся. Приехал в синяках. Все праздники просидел в номере – Грэм Бигелоу велел его не тревожить. А что сказали вам, Том?
– Бред какой-то. Зейн упал с лыж.

– Эмили и бабушке с дедушкой заявили, что Зейн на Рождество был болен. Мол, подхватил грипп. Не пустили даже проведать. Бигелоу сказал, мальчик слишком заразный. Их показания тоже зафиксированы.

Кривясь от отвращения, Ли вытащил бумаги из папки и кинул Босту на стол.

– И показания Бритт заодно. – Он бросил еще несколько листов. – Все, что описал мальчик, – чистая правда. Вы даже не пытались провести расследование.

– Не указывайте, как мне работать, – огрызнулся Бост. – Я хорошо знаю и Грэма, и Элайзу.

– Неужели?

Вздернув подбородок, Бост ткнул в Ли пальцем.

– Хотите сказать, Грэм избивал жену с детьми, а они врали, чтобы его выгородить? До вчерашнего вечера из этого дома ни разу не поступал вызов в Службу спасения.

– Именно это я и хочу сказать. Зейн стал вести дневник в тот самый день, на Рождество. У вас перед глазами первая тетрадь. Он все записывал. Тычки, пощечины, оскорбления, угрозы. Мать была с мужем заодно. Тринадцатилетняя девочка рассказывала мне, Бост, как отец, избив ее мать, занимался с ней сексом, а потом покупал дорогие подарки. Я заставил ребенка смотреть мне в глаза и рассказывать, что ее матери такое нравится.

– Бритт в шоке. Она…

– Конечно, черт возьми, она в шоке! – Ли вскипел. – Господи, да откройте же глаза. Ребенок вызывает полицию, а когда вы приезжаете, всё обставляют так, чтобы вы не смогли с ней поговорить. Зейн под лестницей, весь избитый, переломанный, с сотрясением и порванными связками. Но вы не видите в этом ничего странного.

– Двое взрослых рассказали одну и ту же версию событий. Люди, которых я хорошо знаю.

– Допустим. Почему вы не взяли показания у мальчика? Не спросили у отца, почему он настаивает на аресте? Наоборот, подыграли ему? Почему ребенка не оставили на ночь в больнице? Не вызвали ни службу по делам несовершеннолетних, ни адвоката – никого! Просто отправили мальчика за решетку. Отец заявил, что парень под кайфом – однако, судя по анализам, он был чист. Вы что, даже не взглянули на результаты токсикологии?!

Ли выдернул еще один лист из папки и швырнул на стол.

– Как стеклышко! – Он схватил одну из бумаг и потряс ею. – Вот что произошло в тот вечер, по словам Бритт. Читайте. Наслаждайтесь.

– Господи, я знаю Грэма двадцать лет, а Элайзу – и того больше. Я обедал в их доме. Часто бывал у них, и клянусь, не видел ни единого признака!

– Читайте.

Закончив изучать бумаги, Бост встал и отвернулся к окну.

– Я ведь поверил ему… Вас там не было, вы их не видели. Если бы вы сутки назад попросили назвать идеальную семью, я бы указал на Бигелоу.

Он провел рукой по волосам.

– Да и остальные тоже. Господи, Ли, они повторяли одну и ту же историю, слово в слово. Хотя теперь, если подумать, я вижу мелкие несостыковки. Грэм все время твердил, что гордится Зейном, но тот, мол, в последние дни совсем отбился от рук. Учится из-под палки, потому что сдуру решил стать профессиональным бейсболистом. Отказывается помогать по дому, постоянно огрызается на мать. Это мелочи, Ли, просто у вас нет своих детей. От них вечно ждешь подвоха, особенно от подростков.

Он повернулся обратно.

– Элайза – президент родительского комитета. Она здесь почти королева.

– У меня еще много занимательного чтива. Оставлю вам копии. – Ли встал. – Я еду в Лейквью-Террас арестовывать Грэма Бигелоу по обвинению в жестоком обращении с детьми и женой, в нападении и угрозе физической расправой. Элайза Бигелоу пойдет как соучастница. Просто предупреждаю.

– Я ему верил. – В голосе Тома зазвучали умоляющие нотки. – Я верил, что Зейн представляет опасность и для них, и для себя.

– Вы ошиблись. Зейна сейчас отпустят, все обвинения снимут. Временную опеку над детьми передадут Эмили Уокер. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы ей их отдали насовсем. Читайте, – добавил Ли и вышел.

* * *

Десять минут спустя со своим напарником и четырьмя полицейскими в униформе Келлер позвонил в дом на Лейквью-Террас.

Он представился мужчине, который открыл дверь, и предъявил ордер.

– Полиция Эшвилла.

– Я адвокат Бигелоу. Прямо сейчас я звоню вашему начальнику и мэру Эшвилла. Вы удерживаете несовершеннолетнюю без ведома ее родителей.

– С ордером ознакомьтесь.

Ли протиснулся мимо адвоката в большое фойе с высокими потолками и прошел прямиком в гостиную, где Грэм Бигелоу вскочил на ноги.

– Грэм Бигелоу, вы арестованы по обвинению в жестоком обращении с детьми и женой, в нападении и угрозе физической расправой.

За время этой фразы Ли успел развернуть Грэма спиной к себе, чтобы нацепить наручники.

Тот извернулся и ударил его.

– А еще в сопротивлении при аресте и нападении на сотрудника полиции. У вас есть право хранить молчание.

– Грэм, лучше сотрудничайте, – велел адвокат, пока Ли зачитывал права. – Ничего не говорите, я вас вытащу.

Грэм, не слушая, продолжал отбиваться, пока двое полицейских его не скрутили.

– Не смейте! – Элайза с разбитым до крови лицом прижала к груди обе руки. – Что за безумие! Это все Зейн…

– Ваша песенка спета, миссис Бигелоу. Вы тоже арестованы по обвинению в жестоком обращении с детьми, угрозе физической расправой, соучастие в нападении и дачу ложных показаний.

Келлер принялся зачитывать права и ей, но она его оттолкнула.

– Не смейте меня трогать! Грэм!

– Элайза, успокойтесь и ничего не говорите. Ей не обязательно надевать наручники, – вмешался адвокат.

– Не согласен, – возразил Ли и защелкнул браслеты.

С несказанным удовольствием он вывел ее из дома на глазах у всех соседей, собравшихся на шум, и надавив на макушку, силой усадил в машину.

Грэма по распоряжению детектива повезут в другом автомобиле. Они больше не смогут сообща придумать убедительные отговорки.

Эти двое больше не смогут превращать жизнь своих детей в ад.

– Вы останетесь без значка, – предупредил адвокат. – Это дело похоронит и вас, и весь ваш участок.

– Угу, попробуйте.

– Не вздумайте разговаривать с моими клиентами. Им нечего сказать.

– Вот и славно. Посидят пока за решеткой, а вы решайте свои дела. Мне и без того есть чем заняться.

* * *

Зейну не пришлось заправлять постель, когда объявили подъем. Он всю ночь без сна пролежал поверх одеяла.

Потом кое-как впихнул в себя завтрак, ни о чем не думая и не поднимая глаз на других заключенных. Кто-то разговаривал, кто-то нес всякую чушь, кто-то жадно глотал еду, кто-то вяло ковырялся в тарелке.
В большом помещении – видимо, столовой – гуляло эхо: глухо стучали пластиковые вилки с ложками, скрипели стулья, гудели голоса.

У Зейна с тарелки стащили печенье. Он не отреагировал, ему было без разницы, и в отместку его пнули под столом по щиколотке и визгливо захихикали.

После завтрака все вышли в те же двери. Зейна отвели в лазарет.

Тюремный врач посмотрел в карту, которую успели передать из отделения неотложки. Он нахмурился и стал задавать Зейну вопросы.

Туман в глазах?

Нет.

Головная боль?

Да.

Врач нахмурился еще сильнее, когда снял с Зейна рубашку и увидел на животе и ребрах синяки.

Опять посыпались вопросы.

Врач снял бандаж, повертел лодыжку. Велел поднять ногу и приложить лед, пока он проверяет на руке шину.

Опять вопросы.

Зейну осторожно пощупали лицо.

– У тебя был сломан нос?

– Да.

– Как?

– Отец ударил.

Доктор пристально и долго смотрел ему в глаза.

– Отец тебя бьет?

– Да.

– Ты сообщал об этом властям?

– Он слишком уважаемый человек.

Рядом как будто вздохнули.

Медбрату пришлось обтирать Зейна губкой, потому что он не мог принять душ.

– Тебя должны были оставить в больнице и вколоть обезболивающее. Я дам рекомендации вернуть тебя под наблюдение доктора Маршалл.

– Не получится. Мой отец – заведующий хирургией. Он хочет, чтобы я находился здесь.

Зейну дали костыль – только один из-за шины, но с ним все равно было проще передвигаться. Таблетки временно уняли боль.

– Сейчас тебя отведут в камеру, отдыхай. Потом, чуть позже, придет доктор Лорет, здешний психолог. Руку и ногу держи приподнятыми.

Его вернули в тишину и одиночество. Сквозь дверь доносился шум. Разговоры, шаги, отрывистые приказы, лязганье ведер и хлюпанье швабры.

Зейн ненадолго отключился: не уснул, а скорее задремал, постоянно вздрагивая.

Услышав, как щелкнул замок, он зажмурился плотнее. Пусть психолог решит, что он спит, и не трогает его. Не хотелось ни о чем говорить. Все, что он мог сказать, прозвучало еще в лазарете.

Однако кровать прогнулась под чьим-то весом. Зейн открыл глаза.

Он видел мужчину, смертельно уставшего на вид и не брившегося пару дней: темноволосого, кареглазого, в костюме с галстуком.

– Зейн, я детектив Келлер. Полиция Эшвилла.

Коп, значит. Еще один. Зейн снова зажмурился.

– Зейн. – Его взяли за плечо: не тормоша, а бережно, легонько. – Я собираюсь тебя забрать.

– Куда?

– Домой. Зейн, ко мне приходила твоя сестра.

Он распахнул глаза.

– Бритт? Как она? Она…

– С ней все хорошо. Девочка очень умная и храбрая. Ее привезла вчера ваша тетя.

– Эмили? Бритт нашла ее?

Зейн опять зажмурился, чтобы сдержать слезы.

– Они пришли ко мне. Дэйв принес твои дневники. Я прочитал их. Все, каждую страницу. Прости, что приехал за тобой так поздно. Пришлось уладить кое-какие дела.

В темных глазах незнакомца Зейн увидел то же, что и у Дэйва.

Ему верили.

– Я… Меня выпускают под залог?

– Нет. Насовсем. Обвинения сняты. Давай потом поговорим, ладно? Когда вытащим тебя. Документы оформили, так что можно переодеваться и идти.

Зейна затрясло. Он ничего не мог с собой поделать.

– Мне можно идти? Просто идти?!

– Ну-ка вдохни поглубже, – велел Ли и взял его за руку. – Давай, дыши. Тебя вообще не должны были сюда забирать. Я принес одежду. Новую – Эмили купила. Брала на глазок, надеюсь, угадала с размерами. Она решила, ты не захочешь надевать то, что на тебе было. Мы взяли спортивные штаны, – продолжал он спокойно, беря с пола пакет. – Рубашку на пуговицах, белье и сандалии.

– Ничего не понимаю…

– Знаю. Давай руку, помогу переодеться.

На сей раз было не так стыдно, потому что полицейский, меняя оранжевую робу на спортивные штаны с синей рубашкой и надевая обувь на здоровую ногу, постоянно болтал.

– Штаны коротковаты, но вроде подошли.

– Они сказали, что я… Что я…

– Не надо. Успокойся.

Мужчина обнял Зейна за плечи, помогая встать, и передал костыль. Поднял пакет, проводил мальчика до двери и дважды постучал.

Дверь распахнулась. Охранник отошел, освобождая дорогу.

Густо пахло средством для мытья и, кажется, хлоркой. Зейна опять затрясло, но полицейский ничего не сказал.

– Вы кто?

– Детектив Келлер. Ли. Меня зовут Ли.

– Грэм не позволит вам ничего сделать. Он…

– Он арестован. Они оба: и он, и твоя мать.

У Зейна подогнулись колени. Ли молча поддержал его. Он медленно, но упорно вел мальчика вперед.

– Давай, дыши. Глубоко, не спеша. Отец больше не тронет ни тебя, ни Бритт. Молодец, Зейн, что все записывал. Отличная была идея.

Их никто не остановил. Охранники открыли двери, выпустив без единого слова. Солнце резануло глаза. Зейн увидел ворота. За ними стояли Бритт и Эмили. Он рванул вперед.

– Эй. Полегче. Сейчас дойдем.

– Он избил ее! У нее лицо в синяках.

– Заживет. Бритт тебе обо всем расскажет. Она сбежала из больницы. У тебя чертовски хорошая сестра. Давай-ка еще пару шагов…

Зейна звали к себе. Эмили громко рыдала. Бритт пока держалась, но все время повторяла имя брата.

Ворота с лязгом открылись, и когда Зейн прошел через них, его тут же сжали в объятиях.

– Ох, мальчик мой, Зейн. Прости. Прости! – Эмили приподняла ему голову, поглаживая лицо пальцами. – Прости меня.

Он молча кивнул. Эмили снова обняла его и прижала к себе вместе с Бритт.

– Поехали домой, – объявила она.

– Не хочу. Пожалуйста, не надо! Я не могу туда вернуться.

– Нет, милый мой, не к вам. Ко мне, на озеро. Бабушка с дедушкой уже должны были приехать. Мы поедем домой. Теперь это ваш дом. Будете жить со мной. Давай, садись вместе с Бритт назад, а мы с Ли – впереди. Ли, я так вам обязана… С меня вкусный ужин, бутылка хорошего вина и, черт возьми, сексуальные услуги, если надо.

Тот рассмеялся и покачал головой.

– Я просто делал свою работу.

– Эти ребята – все, что у меня есть. Вы, можно сказать, мне жизнь спасли.

Зейну помогли забраться в машину, и Бритт прижалась к нему.

– Сильно болит?

В ответ он взял ее за руку.

– Не очень.

Пока брат с сестрой вводили друг друга в курс дела, Ли прислушивался к их разговору. «Стойкость, имя твое – молодость», – подумал он. Дети набили немало шишек, и им предстоит долгое лечение, но со временем оба должны прийти в себя.

Зейн даже рассмеялся, когда Бритт рассказала, как выбиралась из палаты босиком. Ли обратил внимание, что девочка – по крайней мере, пока – не упомянула про угрозы отца. Да и Зейн опустил самые жуткие подробности.

– Там было очень страшно, в том месте?
– Нет, терпимо. – Он на секунду поймал взгляд Ли в зеркале заднего вида. – Почти как сидеть у себя в комнате под замком.

– Ночью Ли отвез нас в приют. Точнее, уже под утро. Там было непривычно, но не так уж плохо. Много женщин и детей, которых тоже бьют дома. Нас хорошо приняли. Эмили сказала, что внесет от нашего имени пожертвование. В благодарность за помощь.

– Думаю, им сексуальные услуги можно не оказывать.

Расхохотавшись в голос, хотя в глазах все равно поблескивали слезы, Эмили оглянулась.

– Хватит паясничать.

– Эмили… Не вини себя, слышишь? Ты ни в чем не виновата.

Она потянулась назад и крепко сжала Зейну пальцы.

– Ты тоже.

Зейн откинулся на спинку, здоровой рукой обнимая сестру. При виде озера неприятно кольнуло, но он отогнал дурные мысли, потому что машина свернула в другую сторону от Лейквью-Террас.

Туда, где безопасно.

Мимо неслись коттеджи, деревья, лодки. На дороге возле дома Эмили стояла арендованная машина. К подъехавшему пикапу бросились бабушка с дедушкой.

Они плакали. Теперь, наверное, часто будут плакать без всякого повода.

– Я ненадолго отъеду вместе с Ли, – сказала Эмили. – Скоро вернусь. Привезу пиццу. Устроим праздник.

– Детектив Келлер, можно с вами поговорить минутку? – спросил Зейн.

– Конечно.

– Так, давайте в дом, – взялась за дело бабушка. – У нас пикник. Пойдем, милая.

Она потащила за собой упирающуюся Бритт.

– Вы не сказали, за что они арестованы.

– За то, что издевались над вами с сестрой.

– Элайза нас не трогала.

«Элайза, – мысленно отметил Ли. – Не мать».

– Она расцарапала тебе лицо.

Зейн потрогал ссадины кончиками пальцев.

– Наверное. Не помню…

– И она позволяла ему вас бить, что делает ее соучастницей. Она издевалась над вами, Зейн, точно так же, как и Грэм.

Зейн хотел в это верить. Боже, как он хотел верить.

– У него много связей. Он наймет самого лучшего адвоката.

– Уж поверь мне. – Под пристальным взглядом Ли неприятные спазмы в животе улеглись. – Я знаю свое дело. Эмили едет со мной, потому что мне кажется, она сумеет убедить твою мать дать показания.

– Тогда ее не посадят в тюрьму. И…

– Если будет сотрудничать, ей дадут более мягкое наказание, но она не сможет забрать вас у Эмили и ваших родителей. Во-первых, вы с Бритт достаточно взрослые, чтобы самостоятельно решать, где жить, а во-вторых, мы докажем, что она не справляется с родительскими обязанностями. Можешь не переживать.

– Вы же вернетесь и расскажете, как обстоят дела?

– Да. Ты готов пойти в суд и дать показания?

– Да. Готов. – От этой мысли изрядно прибавилось сил. – Я хочу посмотреть ему в глаза и рассказать все, что он с нами сделал. Очень хочу.

– Вот и славно. У тебя будет такая возможность. Обещаю.

– Сэр… спасибо. За то, что вытащили меня и спасли Бритт. Я никогда этого не забуду.

– Береги себя, Зейн. А теперь иди в дом, пусть бабушка и дедушка о тебе позаботятся.

– Да, это они умеют… Я иногда представлял, как здорово было бы жить здесь, – сказал Зейн, когда Ли проводил его к крыльцу. – Особенно когда становилось совсем худо.

– Теперь это твой дом. – Ли открыл сетчатую дверь. – Сам дойдешь?

– Да. Справлюсь.

«Не сомневаюсь, – подумал Ли. – Ты – справишься».

– Скажи Эмили, нам пора ехать.

* * *

По дороге в полицейский участок Эшвилла они молчали. К тому времени Ли успел убедиться, что Эмили – женщина суровая и умеет держать себя в руках, однако перед дверью комнаты для допросов все равно замешкался.

– Вы точно готовы?

– Ли… – Эмили взяла его за плечо. – Я должна. Даже если это ничего не даст, только успокоит мне совесть, я все равно обязана с ней поговорить.

– Когда закончите, постучите в окошко.

– Хорошо.

Келлер открыл дверь и жестом попросил полицейского внутри выйти. Эмили зашла, и за ней лязгнул замок.

Элайза сидела за небольшим столом, выпрямив спину и положив скованные руки перед собой. На лице пестрели синяки, но взгляд, как заметила Эмили, горел яростью.

– Ну наконец-то.

Живот поджало. Эмили, не обращая внимания, села напротив сестры.

– Думаешь?

– Я торчу в этой дыре целую вечность. Мне не говорят, ни где Грэм, ни что происходит. Ты должна немедленно все выяснить. Мой адвокат уверяет, что скоро снимет эти нелепые обвинения и нас выпустят под залог. Но пока мне нужны кое-какие вещи. Я дам тебе список.

«Какая прелесть, – подумала Эмили. – Все, как всегда. Только я уже не та, что была прежде».

– Не утруждай себя. Ты зря думаешь, что я здесь ради тебя. Это не так. Тот факт, что ты не спрашиваешь про детей, только подтверждает, что я поступаю правильно.

– Мои дети – вовсе не беспомощные младенцы. Они сговорились против меня и Грэма. Зейн спятил, Эмили. Ты даже не представляешь, что он…

– Заткнись!

Услышав рык, Элайза ошарашенно дернулась.

– Еще одно слово в адрес Зейна – и я уйду. Ты останешься совсем одна. Я знаю, что вчера случилось. И что было на позапрошлое Рождество. Я знаю все, поэтому, Элайза, хватит ломать комедию.

Чтобы удержать себя в руках, Эмили откинулась на спинку стула.

– Мне разрешили с тобой поговорить – наедине, без прослушки, что, кстати, против правил. Я должна знать, зачем. Зачем поступать так с Бритт и Зейном? Зачем позволять Грэму так обращаться с собой и с ними? Мне надо знать.

– Хватит дурить, хоть раз сделай что-нибудь полезное! Мне нужен мой крем для лица. Веришь двум озабоченным подросткам, а не родной сестре – что лишний раз доказывает, какая ты дура!

– Хватит. Я ничего не стану тебе привозить, и пальцем не пошевелю. Переживаешь за свою красоту, Элайза? Хочешь замазать синяки, чтобы не осталось следов? Лучше подумай о том, как будешь выглядеть после нескольких лет в тюрьме.

– Я не сяду в тюрьму.

Однако губы у нее затряслись.

– Сядешь. И, может, надолго. Зависит от того, что именно ты скажешь полиции.

– Наш адвокат…

– Стоп. – Для пущей убедительности Эмили подняла палец. – Вот твоя первая ошибка. Ты не дура. Подумай о том, зачем тебе один адвокат на двоих с человеком, который тебя избивает. У тебя есть шанс, воспользуйся им. Возьми себе другого защитника. Я готова назвать пару имен. Нашла толковых специалистов по уголовному праву в помощь Зейну. Ему они теперь не понадобятся, а вот тебе пригодятся. Но большего от меня не жди.

– Зейна надо изолировать от общества. Он…

– Хватит!

Эмили вскочила, и в голосе Элайзы впервые прорезалась паника.

– Не бросай меня!

– Тогда хватит нести чушь!

– Откуда мне знать, вдруг на тебе прослушка?
Эмили, встав, сняла рубашку и повернулась.

– Элайза, здесь только мы двое. Вашему адвокату платит Грэм; как думаешь, чьи интересы он будет отстаивать в первую очередь? Решай. Когда я отсюда выйду, то могу позвонить человеку, который готов защищать тебя в суде.

Застегнувшись, она села.

– Мы росли в одном доме, в одной семье. Нас учили уважать друг друга. Так почему ты позволила Грэму издеваться над собой и над детьми? Почему не пришла за помощью ко мне или кому-то другому?

– Ты не понимаешь, это наши дела. Наша жизнь. Мы любим друг друга.

– Мужчина, который распускает руки, не способен любить.

– Ох, ради бога. – Элайза демонстративно возвела глаза к небу. – Все, как всегда. Унылая святоша. – Оживившись, она подалась к сестре. – Я не такая, как ты. Мы с Грэмом полны страсти, полны чувств, которых тебе не понять. Ты-то подцепила неудачника, которого не смогла удержать…

– Это так называемая страсть довела тебя до больницы.

– Просто все зашло слишком далеко. Ему нельзя бить меня по лицу, так прописано в договоре.

Эмили искренне верила, что уже ничто не может ее шокировать. Оказывается, может.

– Вы… Вы договорились о том, куда тебя можно бить?!

– Когда все успокоится, Грэму придется заплатить за нарушение условий, хоть это и было вынужденной мерой.

Эмили не верила собственным ушам – как не поверила Бритт, когда та рассказывала про отношения родителей, потому что это было слишком мерзко и противно.

– Тебе нравится… Тебе это нравится!

– Не будь ханжой. Мы полны страсти даже после восемнадцати лет в браке. Настоящей страсти. У моего мужа тяжелая, нервная работа, надо куда-то выплескивать эмоции. Кто ты такая, чтобы меня судить? Посмотри, что я имею. Большой красивый дом в престижном районе, отпуск на любом курорте, какой только захочу, муж, покупающий мне шикарные украшения, бурная интимная жизнь…

Элайза развела руками, с жалостью глядя на сестру.

– А что есть у тебя, Эмили? Старая развалина, куча бунгало, за которыми надо следить, и полное отсутствие мужчин рядом?

Эмили опешила. Они сидят в камере, сестра избита, в тюремной робе, за дверью ее сторожит охранник – и все же она по-прежнему считает себя королевой.

Причем она не потрудилась упомянуть свое главное сокровище.

– Знаешь, Элайза, кажется, ты кое-что забыла. Еще у тебя двое детей.

– Я никогда их не хотела, – отмахнулась та, как от старой тряпки. – Я выполнила свою часть сделки. Родила наследников. Справилась идеально. У них было все хорошо – дорогая одежда, отличная школа. Уроки танцев для девочки, спорт для мальчика. Музыка для обоих, хотя Зейн оказался полным бездарем. Здоровое питание, дисциплина, учеба и время на отдых.

Оказывается, изумлению не может быть предела.

– Так они – часть вашего договора?!

– Как наша семья выглядела бы без детей? Мужчина вроде Грэма должен поддерживать статус.

– То есть они были нужны исключительно для статуса? И тебе без разницы, что твой муж бьет Зейна?

– Если ребенок грубит, его наказывают. Тем более он давно взрослый.

– То есть, по сути, тебе на него плевать.

– Его отправили бы учиться в хороший университет. Выучился бы на врача, добился бы многого в жизни. А что теперь? – Она безразлично пожала плечами. – Понятия не имею, что насчет него решит Грэм. Мы пока это не обсуждали.

– Вы с Грэмом больше ничего не будете решать. Дети теперь со мной.

– Не смеши меня. Какой судья отберет детей у родителей нашего статуса и положения?

– Любой. У вас больше нет ни статуса, ни положения. В полиции все про вас известно.

– Слова подростков против наших.

– А еще показания сотрудников отеля, куда вы отвезли Зейна после того, как Грэм его избил. Об этом ты не подумала, правда? – добавила Эмили, увидев испуг в глазах сестры. – Не учла, что ваше вранье может в один прекрасный день аукнуться? И много других доказательств, но о них пусть лучше рассказывает полиция и твой адвокат, кем бы он ни был. У тебя есть шанс пойти на сделку и снять с себя часть обвинений. В любом случае, когда дело дойдет до суда, я буду среди тех, кто дает показания против вас с Грэмом.

Лицо у Элайзы под синяками вспыхнуло.

– Ты всегда была сучкой и мне завидовала. Теперь радуешься. Потому что я красивее тебя, успешнее и вышла замуж за врача!

– Нет, Элайза, на самом деле я никогда тебе не завидовала, и мне ни капельки тебя не жалко. Я пришла лишь затем, чтобы убедить сказать правду, пойти на сделку и скостить несколько лет срока. А теперь… Мне без разницы. Не буду желать удачи, сестренка. – Эмили встала. – Потому что мне плевать, что с тобой будет.

Заметив на лице сестры страх, она склонила голову.

– Интересно, вы с Грэмом договаривались о том, что будете делать в случае такого исхода? Вы хоть думали, что когда-нибудь все рухнет и придет час расплаты?

Эмили пожала плечами.

– Он-то наверняка думал.

Она повернулась к двери и занесла руку, чтобы постучать.

– Позвони адвокату!

Эмили оглянулась.

– Какому?

– Тому, которого нашла. Я хочу, чтобы у меня был свой.

– Хорошо, Элайза. Позвоню. Но это последнее, что я для тебя сделаю.

Эмили постучала в дверь и вышла, не оглядываясь.

* * *

Все процедуры заняли немало времени, но Ли был рад помучить Грэма ожиданием. Окружной прокурор требовал оставить того под стражей, отказав в праве освобождения под залог, в качестве весомого аргумента ссылаясь на двух несовершеннолетних, получивших травмы и находящихся в потенциальной опасности.

Помогло и вмешательство Тома Боста.

Так Ли выиграл немного времени, чтобы новый адвокат Элайзы Бигелоу ознакомился с делом и убедил ее пойти на сделку.

Когда он соизволил начать допрос, интуиция подсказывала, что все уже хорошо. Еще она подсказывала, что Бигелоу, скорее всего, не до конца откровенен со своим адвокатом.

Ли включил диктофон и сел.

– Все вопросы адресуйте мне, – сказал адвокат.

– Конечно. Как, возможно, вам известно, миссис Бигелоу обратилась к другому специалисту. Я только что разговаривал с ней и с ее новым адвокатом. Она сдала вас, Бигелоу. Пошла на сделку.

– Супруги не могут свидетельствовать…

– Не в этом случае, – перебил Ли. – Речь о планировании и совершении преступлений сообща. Миссис Бигелоу решила смягчить себе наказание. Ее можно понять.

Грэм что-то зашептал адвокату.

– Мистер Бигелоу хотел бы поговорить с супругой.

– Обсудите этот вопрос с ее адвокатом и начальником исправительной женской колонии Северной Каролины, куда миссис Бигелоу отправят на ближайшие пять-десять лет. Ей могли бы дать и меньше, от трех до пяти, если бы она не соврала, отправив тяжело раненного сына за решетку. И если бы не удерживала силой несовершеннолетнюю дочь, пока муж колол ей наркотик, чтобы девочка не могла дать показания. Это значительно осложняет дело. Что до вашего клиента, – продолжал Ли, открывая папку, – ему светит максимальный срок.
– Мы будем утверждать, что миссис Бигелоу не в себе из-за травм, нанесенных родным сыном; она сильно пострадала и физически, и душевно.

– Попробуйте, но психиатр ее уже осмотрел. Да, некоторые проблемы имеются, но как только она решила сотрудничать, очень многое выплыло наружу. Например, факт, что ваш подзащитный ударил своего несовершеннолетнего сына в живот битой после игры, поскольку сын имел неосторожность пропустить подачу. Ему тогда было одиннадцать. У нас такое принято называть нападением с применением оружия.

– Мой клиент все отрицает. Мы подали еще одно прошение об освобождении под залог.

– Да, видел. Но прежде чем обсуждать этот вопрос, давайте вернемся на пару лет назад. Хотелось бы удостовериться, что подзащитный верно проинформировал вас о событиях, случившихся двадцать третьего декабря тысяча девятьсот девяносто восьмого года.

По мере разговора Ли доставал из папки бумаги.

– Двадцать третьего декабря двое несовершеннолетних детей вашего клиента вернулись из школы и увидели, что отец избивает мать. Сын решил вмешаться, в результате чего был избит до потери сознания.

– Мой клиент категорически отвергает эти домыслы.

– Затем несовершеннолетнего, которому на тот момент было четырнадцать, заперли в комнате, не оказав врачебной помощи. Ему сломали нос. Также у ребенка были многочисленные ушибы в области ребер, гематомы под глазами, сотрясение мозга. Нос, кстати, присутствующий здесь врач позднее вправил безо всякой анестезии. Более того, ребенка на сутки лишили еды.

– Очевидно, что Зейн страдает от психического расстройства, – начал адвокат.

– Сэр, у вас есть дети?

– Едва ли это относится к делу.

– И все-таки ответьте.

– У меня два сына, но они уже взрослые.

– Думайте про них, когда будете читать эти бумаги. По всей видимости, доктору Бигелоу не хотелось пропускать отдых в том году, невзирая на состояние сына. Здесь показания нескольких сотрудников горного отеля «Кантри резорт и спа», где они останавливались всей семьей с двадцать шестого по тридцатое декабря.

Не спуская глаз с Грэма, Ли толкнул бумаги к адвокату.

– Сперва предполагалось, что у ребенка грипп – так сказали родственникам, чтобы не пустить их к нему на Рождество. Здесь версия, которую сообщили сотрудникам отеля.

Грэм снова наклонился, но адвокат вскинул руку, призывая того молчать.

– Мальчик, даже больной, мог упасть с велосипеда.

– А здесь показания соседей, учителей и начальника полиции в Лейквью, а также родной тети. Как ребенок, подхвативший грипп, мог упасть с велосипеда, просидеть весь отдых взаперти в отеле – и свалиться с лыж?

Ли подвинул еще несколько бумаг.

– И наконец, показания миссис Бигелоу, подтверждающей факт избиения, насильственного удержания и последующего вранья с целью обеспечить себе алиби. Взгляните вот на это.

Он положил на стол перед юристом копию первой страницы из дневника Зейна.

– Написано рукой четырнадцатилетнего мальчика, избитого и голодного. Все детали совпадают. В ту ночь он начал вести дневник, мистер Бигелоу. Документировать ваши побои.

– Мне надо проконсультироваться с клиентом. Допрос окончен.

– Можете консультироваться сколько угодно. Моя задача – добиться, чтобы его посадили на максимально возможный срок. Практически цель моей жизни.

– Я вас урою! Всех вас!

– Грэм, помолчите. Ничего не говорите.

– Вы отняли у них детство.

– Я дал им жизнь!

– Полную боли и ужаса.

– Они обязаны мне каждым вдохом, и только я буду решать, я один, как их воспитывать!

– Уже нет.

– Этот сопляк вздумал со мной тягаться? Пусть скажет спасибо, что я его не прибил!

– Грэм, хватит! Детектив, допрос окончен.

– Ваш юрист наверняка предложит пойти на сделку, учитывая улики. – Ли ткнул пальцем в копию дневника. – Так вот, вас это не спасет. Я отправлю вас за решетку.

– Можете попрощаться со значком. Вы теперь даже охранником в торговый центр не устроитесь.

– Ага, конечно.

Ли выключил запись и вышел.

Времени ушло немало – машина правосудия движется не спеша, – но год спустя Ли поднял бокал пива с мыслью: дело сделано.
Нора Робертс