Клеопатра Николаевна

Доброго здоровица, кумушка наша, Клеопатра Никаноровна, как там поживает крестник наш, уж и не признаю чай, в гимназию ужо ходить, голубчик наш. Сами то, как живёте можете?
Вы уж в который раз намекаете мне через Ивана Петровича, управляющего именьицем, о происхождении и краснокнижие своём, да волчьей хваткой грозитесь. Нешто я Вас так прогневал, что не можете простить мне то, что Фёдор Фёдорович записал меня крёстным к приёмному сыну свому. Может энто мода така или уваженьице мне оказал за то, что я по молодости спас его сына родного от смертушки то верной.
Вы уж не пугайте то волчьей натурой своей, у нас то чай и ушанка из волчьего меху сыщется и рукавицы ежовые найдутся.
Мы народец простецкий, звиняйте конечно, званиев не разумеем. Нам красного пятуха пустить и не стоить ни в раз ни ча. Нас токмо тронь, обить значить, мы в раз за топор иль косу, а то и того хужее, на вилы поднять могём. Мы то ещё под Фёдором Фёдоровичем фон дер Лауницем хаживали в молодые то годы, крутой барин, но справедливый.
Сколь землицы то перекидали пока имение его обустроили, сколь кирпича перевозили. Курган то какой отсыпали, сколь мужичков смертушку то приняло.
Два пруда большущих отрыли с протокой, а через протоку то мосток кованый в кружевах и будочка в центе на цепочке плавает, для лебедей значить. А на кургане веранда в стеклышках, так и горить огнём на солнышке, а за окнами занавески белоснежные и клёны, значить, вдоль прудов то, да к имению дороженька мощёная через всё село, как стрелка прямёхонька.
А Софья Николаевна то, урождённая Карачинская, жёна его, вот уж барыня то, каку свет не видывал и ни когда низким званием не упрекнёт и себя не возвысит. И мила и добра была в молодые то годы с нами, людишками подневольными, а берегла то как, как вспомню, так слёзоньки наворачиваются от умиления.
Соберёт бывало, пострелят деревенских, в кружок посадит значит и книжку читает забавную, а потом просит пересказать, а у кого лучше получается конхфетку, знамо дело, жалует и по головке русой поглаживает.
И не стращала ни чем, да и сейчас добрым словом приветит, а ежели что, то токмо пожурит, да пальчиком эдак, мол негоже шалить то.
Я к чему засел то письмишко Вам справить? Думаю: дай предложу мириться первым, я зла не держу, да и отходчивый с малолетству.
Правда хоть и мирные мы, но про себя то не забываем, энто Вы ужо поняли. А как же, рази можно нараспашку то, ещё от басурман, проклятых, пошло, знамо дело, всегда помним, токмо кто супротив, так мы или за вилы или ужо и след наш простыл. Шихфруемся стало быть.
А помните на крестины то у Фёдора Фёдоровича, повар был, хфранцуз, то ли Поль, то ли Жан, толи Жан Поль, ужо и не упомню, так энтот лягушатник, колбасу барину делал, "Сольчичон" называлась, из разных сортов мяса, барит специально на охоту даже выезжал ради энтого в соседские леса. А я то, грешным делом и запомнил, больно вкусно на языке вертелся энтот "Сольчичон", аж слюнки бягуть и теперича, хоть так и не отведал энтого лакомства.
Покличеть меня с вечеру барин, так прямо и говорить: "Завтрева, Петрович, за сольчичоном, готовь: ружо, собак, мужиков из села в загонщики покличь, всё что нужно готовь, прям по зорьке и нагрянем к соседушке моему Ляксандру Ивановичу, я ужо сговорился". А теперича то барин сдал сильно, как сына старшого схоронил, так и сдал, теперича не до охоты.
А ещё Клеопатра Никаноровна, хочу Вас успокоить, что про дистанцию мы с понятием, матушка, в дружки чай не набиваемся, но и укоротить могём, коли, что не так.
Разумеем, рази Вы подпустите к себе человека не достойного, рази это можно при Вашем то положении. От этого и дистанцию держим, что б не пошатнуть Вашего самолюбия.
Помница, как Вы вычитывали Пашеньку, прислугу барскую, в покоях Софьи Николаевны, жены Фёдора Фёдоровича, рази можно так барыне над народишкам насмехаться. Прям супостатство какое-то. Сколь Пашенька слёз выплакала, сколь горя мыкала.
Помнится, как Вы представление устроили:
- Сейчас, холопы, я вам расскажу, как барыней стать, да степень учёную поиметь. Такову сраму себе ни Софья Николаевна, ни подруженьки её, никогда не позволяли.
Стала барыней и радуйся себе тихо в платочек, да ходи улыбайся, а другие и без твово спросу разберутся, кому конечно надоть. А многим то это и вообще не интересно. Удумали над книгами корпеть да чернила с бумагой изводить.
Вон, Митяй, сосед мой, и без университетов губернских всё разумееть. Вы вот, грамотея, можете хату построить или скажем, так в огороде всё посадить, чтоб урожаю на целу зиму хватило, а ещё, чтоб до нового сбора живёхоньким остаться? А в лесу найдёте грибок, да ягодку, а рыбку изловите ли?
А книгой то сыт не будя. У меня, тех книг от барина, полные сени, да чулан завален доверху и чё? А жонка моя не сготовить то щей и всё, нетути Петровича, сгинул с голоду то, посколь тоже пристрастился к чтению и писательству. Одно спасение, что у жонки терпение ангельское, да барин поощряет. Больно ему антиресно, как это простой мужик жизнь разумеет свою и барскую. Ему развлечение конечно, а мне наука. Даже гостям меня представляет. "Оригинал", - говорить, это самородок значить. Я слыхивал, что даже театры держуть крепостных то.
Выучила меня Софья Николаевна грамотке то, вот и горе таперича от ума. А то ходил бы по селу счастливый и беззаботный, да песни орал бы, да людишек пугал пьяной рожей, как колчак.
Вы припомнилось, как-то под хорошее настроение предлагали деньжатами поддержать, коль я литературой занялся, да в писатели мечу. Энто дело хорошее, да уж больно щекотливое, я и сам порой подумываю: у кого бы взять так, чтоб не возвращать, а потом, ещё спросить с наглой мордою.
А потом вспомню сынка то младшего Фёдора Фёдоровича, каков был, тоже такой вёрткий, всё норовил на чужом хребте да в рай, а папенька то взял и отрёкся от него, а когда сынка то хоронили после самострелу то, то запретил хоронить в родовом склепе, под хфамильным крестом, гранитным, с цепями. Так и закопали напротив креста при дороге, как собаку безродную значить. А всё потому, что лёгкой жизни искал, да на войну с Бонапартом итить не желал. А Фёдор Фёдорович то каков, не смотри, что немец, а Россиюшку, как любит, какую верность имеет царю батюшке, сам то ещё с Суворовым Александром Васильевичем, на Сен-Готарде хфранцуза воевал. Нам всем урок православным.
Так, что даже и не думайте, приму, как личную обиду, да и это ничего не решит, ровным счётом. Признание за деньги не купишь, тут кровушку пролить надо, да крест на Голгофу стащить, да распнуть на нём себя и то не хфакт, что заметють. Да и происхожденьице, опять же, маменька с папенькой подпортили.
Кажись всё отписал, побёг на пошту писмишко отправлять.
Давайте ужо мириться, Клеопатра Никаноровна, Вы барыня не чита мне, но куды деться то, коль судьбинушка повязала.
С поклоном конечно, как водится.