Тяжёлая витушка. Парафраз сказа Бажова П. П

Это про мою витУшку
Ты слыхАл от стариков?
Как я денежки профУкал,
Как богатым был? Каков! 

Посмеяться, погляжу я,
Вздумалось над стариком?
Пересмешник. И охота ж
Зубы скалить о былОм.

А ведь всё взаправду было
И ушло в забвенья муть.
Многое забылось прочно,
Но припомню, коль копнУть.

Шибко память промывал я
В ту порУ винОм. ПришлОсь.
Был грех, с головой умЫлся…
С вОли это началОсь.

Её – эту саму вОлю,
Захотело враз прикрыть
В прииске начальство наше,
Без неё ведь проще жить.

Слух по деревнЯм прошёлся,
Что в побЫвку на завод
Отпускать люд перестали.
И с чего весь хоровод?

Человеку, может, нужно
До зарезу, а нельзя.
И на прииск брать рабочих
Перестали прИшлых. Я

Так решил. Что за окАзия?
Раньше брали сколько хошь
Посторонних, а теперь что
Снова в крепость нас? За что ж?

Почему так крепко держат?
Прииск-то в глухом лесу
Был, под Васькиной горою.
Щас заброшен. На беду

Там синЮха объявилась,
А то лИ «дикОй огонь».
Это точно я не знаю,
(А не знаешь, не трезвОнь).
 
Золотишко добывали,
Ладно шло всё и, видать,
Приисковское начальство
Так решило: «Лучше знать

Нам про волю ни к чему, всё
Пусть по-старому идёт,
Всё как прежде. Так привычней,
Ни к чему смущать народ!»

Мы ж узнали, зашумели:
«Как так? ВОля всем, а нам
Нет?» Начальство отговорку
Вмиг нашло: мол, по церквАм

Волю оглашают. Тут же
Где читать? И кабака
Нет на прииске, а только
Бочка винная, и та

За казённый счёт держалась.
А зачем копейку в дом
Уносить с завода? Тут же
Оставляй, травИсь винОм.

Только не до смеху было
И народ взроптАл: «ЧитАй
Нам про волю, а то с прииска
Все уйдём. Ты так и знай!»

Делать нечего начальству,
Принесли бумагу. Ток
НагорОжено мудрёно
В том указе, а в чём прок?

Дознаваться стали: пАшню
Первым делом, лес, пескИ…
Как же с ними то? Начальство
Говорит: «Всё, мужики,

Остаётся за владельцем
Прежним. Избы, огород
Будут ваши. Заплатить лишь
Вам причтётся наперёд».

Мы в ответ: «МошЕнство это
И не может быть тогО.
Ну-к, айда, пойдём в Полёву!
Разъяснят там что, чего!»

Приисковский же смотритель,
(Ох был язва, ласкобАй),
Говорит: «Что ж, ваше дело,
РебятУшки. Только знай:

Вы вольнЫ теперь. СхотЕли
И с завода прочь ушли,
А на нас не обессудьте.
Раз в долги загнать смогли

Вы хозяина, то вам здесь
Путь назад вовЕк закрыт.
Мы ведь тоже вОльны люди,
ВОлею не будешь сыт!»               

Тут иные пообмякли.
Кто моложе, горячей
На своём остались. Тотчас
Вон с завода поскорей.

Ну и я ушёл. Мы стали
Первым делом узнавать,
Что и как для нас та воля?
С чем её употреблять?

Нам по чести обсказали:
«Царска воля будто плешь:
Хоть блестит, а взять-то нЕчо.
С чем, мол, хочешь, с тем и ешь!»

Славно, вроде, выходило,
Хоть забудешь свист кнута,
А того и не смекнУли:
Коли в брюхе пустота,

Так оно и заневОлит,
Спину сам подставишь ты
Под седло иль кнутовище.
Туже затянИ портЫ.

Если нет земли, скотины,
Есть одно лишь ремесло, -
Землю ворошить лопатой, -
Дело тухлое твоё.
 
В детски годы на ГумЕшках
Разбирал рудУ я. Мне
Это было развлеченье,
Обученье в ремесле.

А позжЕй за тачкой бегал,
Серу нюхал и кайлОм
С колотушкою игрался.
Здесь вся жизнь моя, мой дом.

Скрёбся я, как крот какой-то.
А куда податься мне?
Больше некуда. Лишь только
Рыть норУ в сырой земле.

Как-то раз мне подвернулся
Кособродский мужичок.
Звать МаксИмко его ЗЮзев.
Так, знакомец, не дружок.

Говорит: «Давай, Василий,
Станем на себя старАть,
Ведь казне-то не убУдет.
Фартанёт, начнём сдавать

Золотишко верным людям,
Тайным кУпчикам в обход
Всех конторских». Я подумал:
«Ну, а чё, мож повезёт?»

Тут же пОдали заявку,
Стали дУдку себе бить.
Золота идёт немного,
Но всё ж есть и можно жить.

Только Зюзеву всё мало,
Попрекать начАл меня:
Мол, ешь хлеб мой. И рассорка
Крепла лишь день ото дня.

С ним расстались очень скоро.
Говорю тогда жене:
«Собирайся и на прииск
Мы пойдём, поможешь мне.

Будешь подымать порОду».
А старуха у меня
В те годА была другая,
Настоящая жена.

СмолодУ с ней гОре мЫкал
И в руднИчном ремесле
Тоже смы;слила. Мы стали
Ковырять вдвоём в земле.

МЫли лАдно, почутОчек,
А всё ж стало оседа;ть
Золотишко. Мы купчишке
Стали втихаря сдавать.

Был он жадный до наживы,
Содержал кабак. В своей
СУти свет весь захватил бы,
Кабы руки подлинней.

Был он в ремесле несвЕдущ,
Золотишка сорт понять
Нужный, чтобы от припОю
Отличить, не мог. Тут знать

Дело мало. Тут привычку
Надобно и глаз такой –
Нутряной, глядеть в нутро чтоб,
Не простОй, не верховОй.

Хоть скупал он золотишко,
Но боялся и шептал,
Озираясь: «Ты, Василий,
Никому смотри. Скандал,

Коль узнают, что минУя
Я конторы выкупал…
Загремишь в Сибирь, как пить дать.
Сразу же пиши пропАл!»

Но барыш так сладко пахнет,
РазохОтило его.
Без отказу и прижимки
Брал рыжьё, и ничего.

Как-то раз уже под вечер
Я махнул кайлОм своим.
Так домой скорей хотелось,
Намахался. Но глухим

Мне песок ответил звоном.
Я капнул ещё, рванул
Во всю силу. Камень круглый
Подкатился. Как взглянул

На него, так сразу Обмер,
В руку взял. Мать ты моя!
Золотая завитУшка,
Будто булка хлЕбная.

Только много тяжелее,
Сверху вроде завитОк,
А испОдка глАдка будто
Рукой глАжена чутОк.

Сколько ж тут его? Скорее
Обнимать свою жену.
Коли сдать купцу достойно,
Можно раскормить мошнУ.

А жена и поучает:
«Ты гляди хоть, не сболтни
В кабаке-то ненароком.
Лучше вовсе не ходи!

И в контору нечо думать
Отнести. Вмиг отберут
И витушку и местечко.
Много их умельцев тут».

Вечером купцу спровадил
Самородок свой, а он
Стол закускою застАвил,
Угостил меня вином.

А хозяйка суетится
И хлопочет: «Гостенёк,
Кушай наше угощенье,
Не почвАнься!»  Я как мог

От питья, еды крепился.
Так сначала и сказал:
«При деньгах, нельзя мне». Позже
Всё ж не утерпел и стал

Пригублять вино! Такого
Отродясь пить не пришлось:
Крепко и такО густое.
Дух пошёл не на авось.

Так бы весь свой век и нюхал.
Позже мне сказали - ром
Называется. Стаканчик
Я махнул, второй. Потом

Полетели мЕлки пташки.
Все ж таки я от купца
Деньги дО дому донёс и
Шаль жене купил, винца…

Пляски до утра плясали,
И охота петь нашлА.
Враз знакомцы поднасели:
ФартанУло, масть пошла.

Со счастливою находкой
Поздравлял всяк, кто не лень.
Ну, прилИли всё, приЕли.
В доме пусто. Цельный день

В кабаке потом сидели.
Колесо по колее
По наклонной покатилось.
Бабы прилипать ко мне

Мигом стали. Ну, конечно,
Моей жёнке невтерпёж
Это. Стало быть, обидно.
НачалсЯ разбрОд, галдёж.

Стала ромом заливаться,
Налегать ещё сильней,
А купчишка угощает,
Подливает больше ей.

И втравил, пошла работа
В две руки у нас. Попьём,
Как проспимся, себя тЕшим,
Что неплохо, мол, живём.

Изо дня в день так пирУем,
РазохОтилось старАть
И трудом тяжёлым крошку
На прокорм свой добывать.

Так со временем витушка,
Как по маслу и ушла
Целиком в карман купЕцкий.
Худо, что занемоглА

Моя жёнка МаринУшка,
Захворала от худой
Этой жизни. Очень скоро
ПомерлА. Ах, боже ж мой!

Схоронил её. Как дОлжно
ПотужИл, погоревал
И на прииск. Куда ж больше?
На том месте, где старАл,

Где нашли злосчастный слиток
Мы с МарИнушкой моей,
Зюзев уж с роднёй копался
В моей жИле, прохиндей.

После хоть старАл порОду
И нахАживал порой
Золотишко, но, как видно,
Фарт старательский весь свой

Растерял. И не случалось
Отыскать ничё, хоть плач:
Ни тяжёлую витушку,
Ни рогАлик, ни калАч.

Может, так оно и лучше.
Век свой тихо доживу,
На людей с высокой горки
Напоследок погляжу.

Фарт ведь что? Сперва я думал
Счастье, мол, своё найду,
А оно как приключилось, 
Перекинулось в беду.

Подвели меня людишки,
Ну, и поучили впрок.
Знаю я куда уходит
Теперь счастье. Мне урок.

Вон те каменные лавки,
Да кабак стоят на ней,
Нашей дОле безутешной,
На беде винА горчЕй.

Хоть и дурость, ну так всё же
Лишь пропИл, а не украл,
И свое, а не чужое
Я по глупости терял.

Вот бы с них, купцов спросить-то,
Как они меня тогда
Напоили, обобрАли,
Как жену сгубили. Да!

А ведь спросят. Им витУшка
В счёт пойдёт. Что ж грустным стал?
Веселей сказал бы, только
Мало радости видал.