Иваныч и Маруся

Зябко и темно было на дворе, но в доме у Иваныча печь была натоплена, и лампа горела. Свет её отражался в глазах Маруси, которая уютно устроилась в кресле и, как всегда, смотрела на Иваныча своим добрым и проницательным взглядом.
- Ну, что, егоза, рассказать тебе, как мы с Машенькой за ёлкой ходили?
Маруся кивнула… или так показалось Иванычу, но он начал свою историю…
Дело было лет двадцать назад. Машенька тогда уже спиной маялась, но в лес пошла, потому что на Новый год ёлка в избе красивая должна стоять, душу греть. Игрушки всякие старинные у неё в старом чемодане хранились. Говорила, что ещё мать её покойная собирала. Игрушки были так себе: зайцы с потёртыми носами, шишки с отвалившимся снегом, медведи с прозрачными ушами и бусы разноцветные с мелкими трещинками. Но любила Машенька их и всегда. Наряжая ёлку, с ними разговаривала, как с детьми.
Так вот в тот год захотела она ёлку под самый потолок поставить. Пошли в лес, а снега по колено! Пробираться трудно. Упала она в сугроб и захохотала так по-детски, задорно. Я ей на подмогу, а она за руку меня потянула к себе. Я на ногах не удержался и рухнул прямо на неё. Так мы вдвоём прям в каком-то снежном плену оказались. Я даже растерялся. Пытаюсь выбраться, а она хохочет, как девчонка. Поцеловала меня и говорит:
— Вот так бы умереть вместе и в рай попасть, белый, красивый, холодный…
А я и не усмотрел в её словах никакой беды. Ёлку мы тогда огромную срубили: чуть в сани поместилась. Все игрушки повесили, ватой присыпали. Очень здорово получилось.
А по весне слегла моя Машенька, ноги совсем слушаться перестали. Были мы и у новомодных врачей, да только бесполезно. Не стали ноги ходить, да и всё. И никакие операции не помогли бы. Так нам и сказали.
Трудное время настало, да только нрав у неё был добрый и ласковый. Как-то стали справляться. Я ей подмогну, а она – мне. Я ей картошечки намою – она почистит… Я в печку поставлю, спеку. Вкуснотища… Так и стали мы жить не тужить. Машенька моя всем для меня была, наверное, моей душой… И, когда я в прошлом году простился навсегда с моей голубкой….
Слёзы показались на глазах Иваныча. Маруся знала, что так всегда бывает, когда он о Машеньке своей рассказывает, поэтому поднялась с кресла и медленно подошла к нему, выражая сочувствие. Иваныч молча обнял Марусю, прижал её к себе и улыбнулся:
- Если б не ты, то и меня бы уж не было на этом свете.
Маруся прекрасно помнила тот осенний дождливый день, когда то ли Иваныч её спас, то ли она Иваныча.
Когда Машенька навсегда покинула этот мир, сердце Иваныча словно опустело. Дом казался слишком тихим, а дни бесконечно длинными. И в особенно хмурый осенний день старик вышел к реке, возле которой они с Машенькой познакомились много лет назад. Внутри была только пустота и боль. Жизнь потеряла всякий смысл, а одиночество тисками сжимало грудь. Зачем это всё? Вот так нырнуть в холодную воду, чтобы она сомкнулась над головой и всё, и боли больше нет! Но в этот момент он услышал жалобное мяуканье. В камышах барахталась кошка из последних сил. Не думая о себе, Иваныч бросился к камышам. Холодная вода обжигала кожу, но он, не жалея сил, добрался до кошки и вытащил её на берег. Она дрожала, глядя на него большими, испуганными глазами, но не убегала. Старик завернул её в свой старый шарф и отнёс домой. Кошка согрелась и высохла у печки, напилась молока и не отходила ни на шаг от Иваныча.
- Ладно, оставайся у меня! Марусей буду звать тебя. Маруся заполнила радостью пустой дом. Её мягкое мурлыканье согревало душу, а озорные игры возвращали старика к жизни. Иваныч снова чувствовал, что он не одинок.
Вот и сейчас Маруся, слизав солёную слезу с лица Иваныча, запрыгнула на Машенькин чемодан с игрушками, будто отправляя его за ёлкой в лес. Иванычу ничего не оставалось делать, как только подчиниться.
Маруся смотрела в окно, когда Иваныч нёс домой небольшую, но пышную ёлочку.
А где-то там, в небесах, Машенька благодарила ангела за то, что скрасил одиночество Иваныча, отправив к нему Марусю…