Синюшкин колодец. Парафраз сказа Бажова П. П

Жил в нашем заводе парнишка Илюша.
РоднЮ схоронил всю. Остался один.
Бобыль-бобылём, сирота беспросвЕтна.
Как ветер в полях. Сам себе господин.

Наследство досталось ему небогато:
ОтцОвые руки да плечи, а мать
Дала только зубы. От деда Игната –
КайлО да лопата. Ну, что тут сказать?

От бабки Лукерьи - особый помИнок.
Об этом у нас разговор впереди.
Она, вишь-то, бабка, была не простая.
Как смерть подошла, говорит: «Ты, гляди,

Внучок мой, Илюшенька, сколь накопила
Добра тебе бабка. ПолнО решетО!
Не вЕдая Устали, всё собирала
По улицам нашим я пух да перо.

Подушку внучонку сготовить хотела,
Да чуть не поспела. Такие дела.
А пёрышки лАдные: мЕлки да пёстры.
Глядеть любо! Их от души набрала.

В помИнок — сгодится! Как женишься - жёнка
Подушку тебе принесёт, а ты ей
Скажи, мол, своя есть, от бабки осталась.
Тебе не зазОрно. Своё всё ж родней.

Ходи веселЕнько, работай крутЕнько.
Ты и на солОмке не худо поспишь.
Сон сладкий увидишь. И верь мне, Илюша,
Так гладко покАтит тогда твоя жисть.

День белый взвесЕлит, а ночь приголУбит,
И красное солнышко в радость с тобой.
Коль думы худЫе в себе заведёшь ты,
Всё станет немило, хоть в пень головой».

«Про думки какие ты, бабушка, кажешь?»
«А это про деньги. Их хуже-то нет.
От дум про богатство одно лишь расстройство,
Одна маетА и не мил белый свет».

«А как понимать про земЕльно богатство?
Не уж ни за что посчитаешь? Ведь вот
Бывает»… «Бывает, но ток ненадёжно.
Всё пылью уйдёт, лишь тоску наведёт.

Про это не думай. Себя беспокоить
Не стОит. Одно лишь запомни Илья –
Земельно богатство тогда будет крепко,
Когда его бабка СинЮшка сама,

Девицею красною вмиг обернувшись,
Своими ручонками только подАст.
Но даст лишь горАздому да удалОму,
Простому душой. Мой попОмни накАз».

Илья поклонился Лукерье, ответил:
«Спасибо за перья, а пуще всего
За этот накАз, за твоё наставленье.
Теперь не забуду вовек я его».

А вскоре помёрла Лукерья. Остался
Илюха один на земле. Проводить,
Конечно, сбежалась толпа старушонок.
Покойницу ж надо обмыть, обрядить,

Потом на погост проводить. Те старушки,
Они ж не от сладкого тоже житьЯ
По мёртвым-то бегают. Где-то попросят,
А где приглядят чьё добро для себя. 

И жИво всё бабкино обзаведЕнье
Ушло по рукам, расхватали добро.
С могильника токо Илья воротился,
А в Избе всё гОло и нет ничего.

ШарОм покати. Он на спИцу повесил
Зипун свой да шапку. Кому-то перо
Лукерьи, знать, тоже в домУ пригодилось.
Всё вЫгребли чИсто. ПустО решетО.

Три пёрышка только в решётке застряло.
Одно, слыш-ко, бЕленько, дрУго чернО,
А третье рыжЕнькое. Жалко Илюхе,
Что бабкин поминок сберечь не дано.

«Что ж, - думает, - надо хоть пёрышки эти
Мне к месту прибрать, а то нехорошо.
Лукерья, подИ, от души постаралась,
А мне будто дела нет, будто чужО»…

ПоднЯл с пОлу синюю ниточку. Ею
Три пёрышка нАтуго перевязал,
На шапку пристроил себе. «Тут ей место
Для памятки бабкиной», - так он сказал.

Потом надел шапку, зипун и на прииск
Пошёл, а избушку не стал запирать.
В ней нет ничего. Решето лишь пустое.
Кто станет его от нужды подбирать?

Илья возрастнОй был, давно уж в заводе
Ходил в женихах. В руднике он годОв
Уж шесть либо семь рОбил, ведь с малолетства
Людей в шахту гнали, как скот аль рабов.

При крепости, смотришь, иной до женитьбы
Уж больше десятка годов отхлестАл
На барина. Прямо сказать, что Илюха
На прииске вырос, местА эти знал

Он вдоль-поперек. «Что-ж, дорога не блИзка
В рудник на ГремЫхе, - подумал Илья. -
Пойду-ко я чЕрез ЗюзЕльско болОтце.
ЖарЫнь, вишь, какая стоит. Значит я

Смогу напрямкИ перебраться. Болото
Подсохло, поди, может пустит меня.
Глядишь, подгадаю версты три, четыре»…
Что ж, сказано - сделано. Тут же Илья

Пошёл лесом прямо. Сперва шёл он хОдко,
Потом, знать, намаялся, сбился с пути.
По кочкам идти это не по дороге.
Ведут не туда, куда надо идти.

Скакал он, скакал, до седьмого до пОту.
Ну, выбрался. Видит, какой-то ложОк.
Трава тут растёт только гОрчик да мЕтлик.
С бокОв же на взгорочке сосны в кружок.

Не знает Илюша, куда идти дальше.
Здесь столько бывал, а ложкА не видал.
Глядит, на полянке окошко круглОе,
А в нём ключевая вода. Он припАл.

Водицы холодной схотелось напиться.
Болото, видать, притомило его.
Решил отдохнуть и в тени притулиться.
Отполз на две сАжени. Тут на него

Впрямь из водяного окошка старушка
Выходит. Сама же росточком малА.
Не более трёх четвертЕй. Он подняться
Пытается. Ноги отнЯлись. Беда…

Не может. Как будто бы вмиг обессилел.
На ней платье сине, платок и на вид
Сама вся синёхонька. ТОща такая,
Коль ветер подует, кажись, улетит.

Однако, глаза у неё молодые,
Такие же синие, а великИ,
Как будто им нет на лице её места.
На парня уставилась. Тень от руки

К нему подползает, а руки растут всё.
Того и гляди до главЫ доползут.
Прозрачные, жидкие, как туман синий.
И силы в них нет. Чуть тряхни – отпадут.

Илья отвернулся от рук. НОсом прямо
В те пёрышки ткнулся. ЧихОта нашла.
Чихал и чихал, так, что кровь полилАся.
Головушке легче, ломОта прошла.

Илья подхватил шапку, с травки поднялся.
Глядит, старушонку от злости трясёт.
До ног-то его дотянулась, а выше
Земли поднять руки уже не могёт.

Смекнул, у старухи, знать, вышла оплошка.
С усмешкой ей молвит: «Как видно кусок
Взяла не по силам?» Ей плюнул на руки,
Да дальше пошёл. А старуха ротОк

Вдогонку ему покривила и молвит:
«Не радуйся, пАря, ужо погоди.
Другой раз придёшь – не спущу, не надейся
Своей головы унести. Ток гляди».

«А я не приду», - отвечает Илюша.
«Ага, испугался», - вскричала она.
Илюхе всё это обидным казалось.
«Коль так, то нарочно приду я тогда

Воды почерпнуть из колодца!» «Хвастун ты!
Спасибо Лукерье скажи. То б не жить.
Хоть ноги унёс. Знать ещё не родился
Такой человек, чтоб здесь воду добыть!»

«А вот поглядим», - отвечает Илюша.
Старушка своё знай твердит: «Всё слова!»
«Ах так, в воскресенье, коль ветер случится,
Так жди меня в гости. Такие дела».

«На что тебе ветер?» – она вопрошает.
«Увидишь на что. Ток плевОк не забудь
С руки смыть».  «Не всё ль равно, паря, какОю
Рукою на дно тебя стану тянуть?

Хоть ты, как я вижу сам парень горАздый,
А всё же едИно и будешь ты мой.
На ветер да бабкины перья надейся,
Но ток не помогут вернуться домой!»

Пошёл Илья дальше, а сам примечает
Дорогу и думает: «Бабка сама
Синюшка-то рОвно чуть еле живая,
Глаза же девИчьи и сводят с ума.

Погибельные, голос звОном искрИтся,
Как у молодухи. Взглянуть бы глазком,
Как дЕвицей красною оборотится»…
На прииске слышал не раз он о том,

Что там, где сидит она, там и богатство
ПолОжено. Только Синюшку сживи
С того места, сразу откроешь колодец
Весь в злате, каменьях драгих. Ток гребИ.

И многие к этой Синюшке ходили,
Да вот воротились ни с чем аль совсем
Навеки загИнули. Знать, не хотела
Она расставаться с добром. А зачем?

А в вечер Илюше рудничный смотритель
Придирку выказывал: «Что долго так?»
Илья объяснил, мол, он бабку Лукерью
Свою схоронил. «А зачем, как дурак,

Ты перья на шапку свою приторОчил?»
«Наследство то бабкино, - молвит Илья. -
Для памяти пущей их тут я пристроил».
Смотритель смеётся: «Дивлюсь на тебя!»

«Да, может, я пёрышки бабки Лукерьи
На весь этот прииск не стану менять.
Они ж не простые, а наговорёны.
Ведь бабка Лукерья была мне как мать!

Вот белое пёрышко – нА день весёлый,
А чёрное даст мне спокойную ночь.
А рЫженько – это как красное солнце,
В минуту лихую должно мне помочь»…

И был на заводе ещё один парень,
Кузьма ДвоерЫлко. Он не походИл
Совсем на Илюху, хотя и ровесник,
И в месяц один именинником был.

Тот Кузька известный в заводе ворИна
И вечно своё что-то там замышлял.
Чуть кто за добром своим где не доглЯнет,
Глядишь, уж в кармане у Кузьки, прибрал!

А по ремеслу воровскому заметка
Была у него на лице. ЧерканУл
Старатель лопатой. Осталась зарубка
На память. Нос аж до губы развалил.

По этой приметке его и прозвали –
Кузьмой ДвоерЫлко. Завидовал он
Илюхе. Тот, видишь-то, парень ядрёный,
Могутный, веселый, в работе силён.

Как кончил работу - поел да и песню
Запел тут же, а то и в плясе пошёл.
В артели такому почёт и вниманье.
Куда же Кузьме с ним тягаться? Вот он

Про пёрышки эти лишь только услышал,
То сразу смекнул про себя: «Вот она –
Илюхи словИнка, что в шапке сокрыта».
В ту ж ночь была пАмятка им скраденА.

На день другой пёрышек парень хватИлся:
«Небось обронил где?» - и начал искать.
На прииске люди над ним лишь смеются:
«Нашёл крепко место, на шапке таскать!

Ты, парень, в уме ли? Сколь ног тут проходит…
В пыль, верно, стоптали. Поди, поищи!»
Илюша старательский ковш взял да к лесу,
К колодцу пошёл. Ну, теперь не взыщИ.

А Кузька за ним. Появилась забота –
Догляд за Илюхой. Как дело пойдёт?
Без бабкиных пёрышек сладит с работой?
С ковшом и жердИнкой к СинЮшке идёт?

А ветер в лесу такой сильный поднЯлся,
Что стон стоит. Лишь по приметкам нашёл
ЛожОк тот, колодец. Вдруг тихо так стало.
Ни листик не дрогнет и воздух тяжёл.

Старушка стоит у колодца и звонко
Кричит: «Ну, вояка, видать погрустнел
Без бабкиных перьев и ветра в подмогу?
Что делать-то станешь? Беги, пока цел!»

Илья ж насадил ковшик свой на жердИну.
Синюшке: «Убогая, поберегись.
А то зашибу ненароком». ВодИцы
Черпнул из колодца. Тяжёл ковш. Ни в жисть

Его не поднять. Старушонка смеётся:
«Гляжу, как ты тянешь. И много ль испИть
Воды доведётся?» ЗадОрит, знать, парня.
Илья ж норовИт воду зря не пролить.

Тянул, а жердинка тут и преломИлась,
Вода разлилась. Старушоночка в смех:
«Ты ковшик-то свой на бревно насадил бы!
Надёжнее было б, а то смех и грех».

Илья ей в ответ лишь грозится: «Погодь же,
Твоею водой искупаю тебя».
Синюшка в ответ вдруг ему: «Ну, да ладно.
ПобАловал – хвАтит. ПотЕшил меня.

Я вижу, ты парень горАздый, удАлый.
Как месяц младой народИтся, придёшь.
Богатств покажу тебе разных и чудных.
Бери сколько хошь, сколько сам унесёшь».

Илья отвечает: «Охота взглянуть мне
Тех пуще богатствов, увидеть как ты
Вмиг красною девкою оборотишься».
«Увидишь. Как месяц взойдёт, приходи!»

Кузьма Двоерылко всё видел и слышал.
Ну, думает, надо скорее бежать
На прииск, кошЕли себе наготовить,
Чтоб первым с колодца богатство забрать.

Илья чрез болотце домой воротился,
По кочкам, тем взгОрочком. В Избу вошёл.
ГлядИт – решетА нет. Знать, кто поживился,
ВорИна позАрился им и увёл…

Прошло дней пятОк и как раз народился
МладОй месяц, ночи тут стали светлей.
Знакомой дорогой к колодцу вернулся.
Синюшка ему: «Жду тебя. Ну, смелей!

Бери, гостенёк дорогой, сколько хочешь,
Сколь влезет в кошель твой. Делов-то всего!»
«Кошеля-то нет у меня. От Лукерьи
Другое слыхАл. Будто будет крепкО

Богатство и чисто, когда человеку
Сама ты подашь его. Мне поднеси
Дары ты свои». «Ишь, какой привередник!
Ему на подносе подАть. Не просИ!»

Сказала и столб из колодца взметнУлся.
Выходит на свет белый прям из столба
ДевИца-красавица, вИдом царица,
А ростом своим высокА, как сосна.

В руках золочёный поднос на котором
Песок золотой и каменья с кулак.
Подходит к Илюхе и молвит с поклоном:
«Прими, молодЕц!» «Не приму, не дурак.

Для смеху придумано. Тут человеку
Не сдюжить и враз одному не поднять».
«Так что, не возьмёшь? – вопрошает Синюшка.-
По-твоему будь». Столб взметнулся опять.

Девица выходит с серебряным блюдом.
На нём груда злАта и камни горОй.
Илья только вновь от добра отказался:
«Ты всё мне даёшь не своею рукой».

«Ну что ж, будь по-твоему, - молвит старуха, -
Себя я потЕшу, но чур не жалеть».
Не стало девицы, не стало Синюшки.
Блеснул столб огня, так что больно смотреть.

Трава зашуршала. Выходит девчонка,
Простая, годков в восемнадцать. На ней
БарЕточки, платье, платок синий-синий,
В косе лента синя. Лицом всех милЕй.

Глаза - звёзды, брови согнуты дугою,
А губы - малина, и рУса косА.
Илюхе с поклоном: «Прими, друг мой милый,
Подарок от сердца мовО». Чудеса!

Лукерьи даёт решето пОлно ягод
И всяких сортов. Ну, а сверху никак,
Три пёрышка бабкины ниткой скреплёны.
Дар принял Илюха. Стоит, как дурак.

Никак домекнУть он не может, откуда
Взялася девчонка и где набрала
В осеннюю пору тех ягод чудесных.
«Ты чья? Звать тебя как?  Скажи мне, краса!»

Девчонка ему усмехнулась: «Синюшкой
Зовут меня люди. Тебе же, Илья,
Простому, горАздому да удалОму,
Такою кажусь, какой видишь меня».

«А пёрышки и решето-то откуда?»
«Да вот Двоерылко ко мне приходил.
КошЕли большие принёс для богатства.
И сам же в колодец с добрОм угодил.

А пёрышки выплыли. Видно, ты парень,
ДушИ простОй. Так-то. Приставлена я
К богатствам навЕки. Иди себе с богом,
А то занемОжит головка твоя».

К рассвету домой воротился Илюша.
И только заходит в избу, решето
Вдруг потяжелело, а дно оборвалось.
Он нА пол глядит, на полУ же полно

Златых самородков, каменьев различных.
С таким-то богатством Илюша ушёл
От барина. Сразу навек откупился,
Хороший дом спрАвил, хозяйство завёл.

Жениться вот токо никак он не может.
Девчонка из памяти всё не идёт.
И сна и покою надолго лишился.
Об ней одной думает дни напролёт.

И пёрышки бабкины не помогают.
Богатство дала, как тоску же избЫть
Ему не сказала. А может не знала?
Уж лучше, чем муку такУ выносить,

В колодец нырнуть с головой. Он к болотцу
ЗюзЕльскому, пёрышки взяв, семенИт.
Как к лесу подходит - навстречу артЕлка
ДевИчья с корзинками ягод. Глядит:

Девчонка одна на отшибе младая,
Годков восемнадцати. Платье на ней,
Платок, лента в кОсах густых сине-синя,
А брови дугОй и глаза – нет синЕй.

Малиною губы… Он смотрит, дивится.
Синюшкина копия, голос знакОм.
Одна лишь приметочка с бабкой разнИтся:
БарЕток нет синих, она босиком.

Глядит на девчонку Илья, будто в хмЕле.
Маленько прочУхался, робко сказал:
«Как это тебя не видал я досЕле?»
«Гляди, коль охота. Таких не видал?

С тебя за поглЯд не возьму ни копейки.
На это простА я». «А где ты живёшь?»
«Ступай себе прямо, - она отвечает, -
А после направо. Большой пень найдёшь.

Так ты разбегись хорошо и башкОю
В тот пень со всей дури, чтоб искры из глаз
Посыпались. Тут же меня и увидишь».
Понятно, девичий обряд напоказ…

Ну, позубоскальничала и сказалась
Чья будет, как звать, где в заводе живёт.
Всё, в общем, честь-честью. Сама же глазами
Илюшеньку тянет к себе и зовёт.

Вот с нею Илюха нашёл свою дОлю,
Но ток ненадолго. Та девка была
Из мрАморских. Вишь-ка, известное дело -
Женись на такой – овдовеешь. Она

КрасИва и крАше по нашему краю
Тех мраморских нету. Одна лишь беда:
Кто с лет малых около кАмня-то бьётся,
Чахоткой сгорает. Такие дела!

Илюха недолго на свете зажИлся.
Видать, наглотался той пыли и сам.
А вот на ЗюзЕльке большой прииск вскоре
Открыли. Прошли по его, знать, следам.

Богатое золото там добывали.
Колодца СинЮшкиного не нашли.
Туман только синий. Земельно богатство
Добытчиков ждёт. Знать, ещё не дошли.