в черных междометиях общаг

Я помню, как я нёс своё чужое сердце
К чёрным междометиям общаг
В насильственное коммунальное соседство,
В котором ты глотала свои слёзы натощак.

Здесь мало кто уже способен говорить,
А вы их требуете громко заявлять,
Здесь разве что выходят юноши на фонари
Свои песни молча утолить про тополя.

Здесь жизнь взрослеет по-другому и тоскливее,
Здесь взгляд становится суровее и проще,
Когда идёшь – с огнём, когда – со сливою,
Рискуя, что возьмут и вышлют, как по почте.

Мы здесь существуем, и не скажешь, что мы были живы,
Но и не скажешь никогда, что нашу юность одолела смерть.
Социализм здесь был этапом, его бредни были здесь фальшивы,
Но капитализм здесь тоже нас потребует, как жертв.

Мы безбожно крещены в этой бескрайней бездне,
Прочно и совсем взрослея, когда учимся проститься и прощать,
И однажды насовсем забудутся слова, и разом оборвётся песня,
Которая по-русски стонет в чёрных междометиях общаг.

Здесь нищета кругом, и лица у людей решётчаты, как тюрьмы,
В которых наше детство было долгим недожитым летом.
Я помню, как я вынул своё сердце из какой-то урны:
Оно оказалось смятым поэтическим буклетом.