Дон. радио 03. 03. 2009 г. Встреча с В. Толстоусом

РАДИОПЕРЕДАЧА ДОНЕЦКОГО ОБЛАСТНОГО РАДИО 03.03 2009 ГОДА
ИЗ СЕРИИ «ВСТРЕЧИ». ТЕМА: ВСТРЕЧА С ПОЭТОМ ВАСИЛИЕМ НИКОЛАЕВИЧЕМ ТОЛСТОУСОМ.
АВТОР И РАДИОВЕДУЩАЯ –
ЖУРНАЛИСТ ИРИНА МИХАЙЛОВНА ЧЕРНИЧЕНКО


И.М. Черниченко. Говорит Донецк. В эфире областное государственное радио. Приветствую вас, уважаемые слушатели! Не так давно в программе «Встречи» я, ведущая Ирина Черниченко, рассказывала о презентации книги «Песни Южной Руси. Стихи русских поэтов Украины. Опыт антологии». Её составитель, он же автор идеи, вступительной статьи – тот, кто отбирал стихотворения, в конце концов тот, кто нашёл деньги на издание, Василий Толстоус тогда рассказывал об антологии, читал чужие стихи, давал слово поэтам. Мы обещали вам о его творчестве рассказать отдельно. Поэт и издатель Юрий Лебедь в предисловии к одной из книг Толстоуса даёт такое описание её автора: «Большой зеленоглазый человек с застенчивой улыбкой, солидный мужчина, заместитель директора шахты по экономическим вопросам». Как Вы понимаете, заместитель директора шахты – человек занятой. Наконец мы смогли встретиться. Я попросила Василия Николаевича начать с рассказа о книгах, которые он принёс в студию.

В.Н. Толстоус. Первая из них называется «О любви». Вторая имеет название «Будем жить». И третья книга – «География сердца». В каждой книге стихи разные. Ни одно не переходит из одной в другую. Эти издания для меня как основа на сегодняшний день. Четвёртая книга пока в рукописи, я её тоже принёс с собой. Называется она «Лунный сад». Потом уже, со временем, быть может из них я соберу к изданию что-то подобное «Избранному». В этих четырёх книгах стихи разных лет. В своей большей части они давно лежали, и только теперь подошло время для выведения их в свет. Самое первое моё стихотворение напечатано в Донецке, в газете «Советский студент», в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году, когда я учился в Донецком политехническом институте. Вторая публикация случилось уже в тысяча девятьсот восемьдесят втором году. Стихотворение «Горный мастер» напечатано в макеевской газете «Горняк». Его я поместил и в книгу «География сердца».

И.М. Черниченко. Да, я его нашла на страницах этой книги.

В.Н. Толстоус. Конечно же, стихотворение несёт на себе печать своего времени.

И.М. Черниченко. Прочитайте.

В.Н. Толстоус читает стихотворение «Горный мастер»:

ГОРНЫЙ МАСТЕР

Сто девяносто метров лавы.
Сто девяносто – рёв и вой.
«Кто горный мастер? Кто здесь главный» –
«Вот этот, самый молодой».
Сквозь пыль видны глаза и зубы,
углём чернёное лицо.
Его рукам подковы гнуть бы
в турнире сельских кузнецов.
«Мы, батя, в лаве. Рубим уголь
комбайном. Видишь: это шнек.
А кровля – нервная подруга –
не дремлет, мил ты человек.
Так что давай сюда. Здесь можно –
вверху железный козырёк.
Пойду – я дело ведь не брошу –   
рубать донецкий уголёк».
И он исчез в пыли кромешной,
растаял полностью во мгле,
сим подтвердив, что нет, конечно,
чернее места на земле.
Сто девяносто метров лавы.
Сто девяносто – как нора:
полметра влево, столько ж – вправо,
от кровли к почве – полтора.

И.М. Черниченко. Василий Толстоус – реальное подтверждение моей мысли о том, что среди шахтёров – а профессия требует мужского характера, – встречаются довольно тонкие натуры. Кстати, в сборнике Василия Толстоуса «География сердца» я нашла ещё одно стихотворение о шахте.

В.Н. Толстоус. Это стихотворение вообще очень древнее. Во время учёбы в институте я приехал на обязательную подземную практику. Сам я вообще-то родом из города Свердловска Луганской области. Там есть шахта имени Петра Лазаревича Войкова. На этой шахте мой отец работал главным механиком. Естественно, практику я проходил именно там. Практика оказалась довольно сложной. В основном потому, что шахта есть шахта. Подземные выработки я увидел впервые. Тогда родилось и это стихотворение, оно основано на реальном случае. И вообще-то стихотворение это длинноватое.

И.М. Черниченко. Ничего страшного. Зато оно сюжетное. Воспринимается хорошо.

В.Н. Толстоус читает стихотворение «Кто в шахте не бывал, с того и спросу нет»:

***
Кто в шахте не бывал, с того и спросу нет,
им невозможно объяснить о крае,
где люди трудятся не видя белый свет,
его в поту из камня добывая.
Здесь тишина такая, что сойти с ума
нестойкому, наверное, несложно.
Когда храбримся: «Шахта – наши закрома!» –
то Шубин отвечает нам: «Возможно».
А в эту среду отыскали мы дыру:
наклонный ствол по почве провалился.
Светить решили коногонкою в нору –
и древний мир пред нами приоткрылся.
На деревянных рельсах, плесенью покрыт,
размером с лошадиную двуколку,
вагон из дерева нетронутый стоит,
не постаревший словно бы нисколько.
Трёх революций пыль осела наверху
и две войны изрыли всю поверхность,
дома и жители истлели на труху,
и только здесь покой и безмятежность.
Мы с другом ахнули. Совсем не оттого,
что вдруг вагон из прошлого явился.
Лежала горкой чья-то роба близ него,
и череп неприкаянно пылился.
Мы посветили дальше. Крепь ещё цела.
Добротный дуб исправно кровлю держит.
Зелёные глаза блеснули из угла.
Неужто – Шубин, сказочная нежить?
Я рассказал отцу, и был его ответ
наверно, ненаучным – я не знаю, –
что будто времени на тех глубинах нет,
земная аномалия такая.
Но время, притаившись, властвует во тьме,
даря концы, упрятав их начала,
и по морщинам – Шубина клейме, –
шахтёры знают: жить им очень мало.

И.М. Черниченко. Как Вы относитесь к таким стихам, написанным давно? Вы их переписываете, редактируете, или издаёте, не трогая?

В.Н. Толстоус. Обманывать нельзя, я этого не люблю. Конечно же, перед публикацией в  книге эти стихи прошли большую редактуру, и не одну. Тот мир, в котором жили мы в тысяча девятьсот семьдесят пятом году, отличается от нынешнего. Собственно, и я уже не такой. Стал немного старше. Юношеские брожения ума, а также некоторые тогдашние сленговые выражения, перестали быть актуальными. Их сейчас просто никто не поймёт. Всё тогда написанное я пытался привести к современному литературному языку. Но основа стихотворения, вся эта история написана тогда.

И.М. Черниченко. А как получилось, что парень из шахтёрской среды – отец горный механик, – и пришедший учиться не в гуманитарный, а в политехнический институт, вдруг начал писать стихи?

В.Н. Толстоус. Я начал писать в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году, в возрасте пятнадцати лет. Оканчивая школу, я размышлял о том, нужно идти в гуманитарный вуз, или в технический. Но победила вообще третья мысль. Я тогда был юным, неопытным, и мне хотелось к звёздам. И поехал в Одессу, надеялся поступить в местный университет на астрономию. Меня там очень быстро срезали, потому что математика того уровня, на котором принимали в Одессе, оказалась повыше школьной. По возвращении домой повисла дилемма: что же делать дальше – то ли продолжать витать в Млечном пути, то ли опуститься на землю. Отец сказал: «Ты сын шахтёра, вот и езжай в Донецк, в политехнический институт – там хорошо». Кстати, на шахте имени Войкова появлялись выпускники этого института. Я подумал и с отцом согласился. Поступил в ДПИ и выучился.

И.М. Черниченко. Какой факультет окончили?

В.Н. Толстоус. Я горный инженер-экономист. Окончил инженерно-экономический факультет. Сейчас такого нет. Он носит какое-то иное название.

И.М. Черниченко. Горный отдельно, а экономический отдельно?

В.Н. Толстоус. Что-то вроде: «Факультет менеджмента и маркетинга».

И.М. Черниченко. И всё же – стихи. Как они появились в Вашей жизни?

В.Н. Толстоус. Я с детства очень любил читать. Деньги на школьные завтраки я откладывал, и на них покупал книги. К окончанию школы у меня составилась довольно большая библиотека. Я её перевёз сюда, в Макеевку, и продолжал собирать. Сейчас библиотека, кстати, очень хорошая и многогранная, достигла объёма в несколько тысяч книг. Она с трудом помещается в моей маленькой квартире. Благодаря книгам я стал грамотным человеком. Отсюда – толчок, направивший меня к литературному труду. Поначалу он казался хобби, но вскоре превратился во вторую профессию. Да, я зарабатываю деньги в качестве горного инженера. Поэзией денег не заработать. Но душа всё же, наверно, особое существо. Иное, отличное от плоти.  И вот душа приказала: «Попробуй!» Я направился к Лебедю, Юрию Александровичу. Показал то, что наработал. Тут же была издана книга. Немедленно, через месяц. Книга называлась: «Прямой билет». Стихов было много, на две книги. Вторая книга вышла через два месяца после первой. Называлась она: «Под зелёными небесами». Всё это произошло в две тысячи третьем году. Третья книга, «Свет вечерних звёзд», напечатана в конце две тысячи четвёртого года. Позже, когда я как стихотворец стал немного взрослее, понял, что пишу не так, не то и не о том. Всё написанное требовалось кардинально отредактировать, а книги выпускать заново. И первым изданием, выпушенным заново в две тысячи пятом году, была книга «О любви».

И.М. Черниченко. Василий Николаевич подчёркивает, что эту книгу высоко оценил –
как поэтический куратор – покойный Николай Вениаминович Хапланов. Он тоже заслуживает отдельного разговора. Это мой долг. Василий Толстоус акцентирует, что именно встреча с Хаплановым придала иное качество его книгам. Но в его жизни есть ещё один особенный куратор.

В.Н. Толстоус. Вторым куратором был и есть очень хороший литератор, поэт восьмидесятых годов. Правда, сейчас он стихи не пишет. Это Владимир Сергеевич Кострыкин, мой личный друг. На протяжении длительного времени мы работаем с ним на одном предприятии. Он потрясающе грамотный человек. Замечает малейшую фальшь в тексте. Чуть ли не с карандашом прошёлся по тексту новой книги, только что подготовленной мной к печати. Называется она «Лунный сад». Владимир Сергеевич требовал музыкальности в текстах, правильности ударений в словах. Такую работу можно и нужно назвать дружеской редактурой. Конечно, первый редактор – это ты сам, но крайне важны и мнения людей со стороны, специалистов, которые смотрят, слушают, оценивают.            

И.М. Черниченко. Авторы, особенно поэты – натуры очень чувствительные, и невероятно болезненно относятся к любой критике.

В.Н. Толстоус. Я очень вменяемый, очень. Если у слушателей стихотворение, как говорится, «не пошло», это почти всегда указывает на его недостаточно высокий уровень. Мой первый слушатель почти всегда – жена. Потом оно «отрабатывается» в небольшом коллективе. Отдельное спасибо хочу сказать Екатерине Вячеславовне Дёминой. Она заведует библиотекой санатория «Украина», что в Мисхоре. По совместительству она ещё работает помощницей руководителя санаторского клуба. Там, в этом клубе, проводились мои самые массовые поэтические вечера. Всего их прошло там, по-моему, шесть. В этом марте я туда еду снова. Уже переговорил с Екатериной Вячеславовной. Договорился там опробовать на слушателях свою новую книгу. В зале санатория собиралось до ста пятидесяти человек. Люди слушали стихи на протяжении двух с половиной часов. Никто не уходил. Правда, на какие-то стихи люди начинали кашлять, вертеться в креслах. Это означало, что стихотворение не пошло и нужно его дорабатывать.

И.М. Черниченко. Василий Николаевия, я поняла, что Вам нравится читать вслух для достаточно массовой аудитории. И одновременно испытываете удовольствие, когда выходит книжка.

В.Н. Толстоус. Стихи читаются глазами. Это однозначно. Читать нужно только глазами, когда перед тобой нет автора, не слышен его голос, не слышны песни, написанные на его стихи, а перед тобой только книга. Читаешь её и видишь, что кое-что не так, что где-то нет мелодии, а ведь она всё равно должна звучать в душе, даже при чтении. После  диссонанса, выявленного на страницах, как же можно такое стихотворение потом слушать или читать со сцены? Оно прозвучит с такими же несуразностями! Выплывут ошибки, нестыковки, сбои ритма, и так далее. Но, конечно, авторское чтение хорошего стихотворения вслух – это ещё один способ извлечения подводных течений в тексте. Чтение чужих стихов – одно дело, но автор при чтении знает, на каком слове сделать ударение, как выделить определённую мысль для более полного восприятия произведения. При таком чтении становится понятнее второй, третий смыслы, заложенные в тексте. Очень хорошо читает свои стихи Виктор Николаевич Шендрик. Бесподобно читает. Вообще говоря, его стихи я тоже неплохо читаю. Кстати, ему понравилось. Ещё лучше свои произведения читает киевлянин Валера Винарский. Это вообще потрясающе. Он вообще широкая личность: и композитор, и поэт.         

И.М. Черниченко. Хочу вернуться к книжке «География сердца». Считается, что тем для стихов очень много вокруг. Но на самом деле настоящих тем всего ничего: рождение, любовь и смерть. В этом стихотворении Вы пишете о рождении.

В.Н. Толстоус. Я очень рад, что Вам понравилось именно это стихотворение. Не читал его нигде. Никто вообще не заметил, что это стихотворение существует.

В.Н. Толстоус читает стихотворение: «Восьмое марта. Утро. Я уснул одетый…»:

***
Восьмое марта. Утро. Я уснул одетый.
Такие ночи укорачивают жизнь,
когда и сам не понимаешь: кто ты, где ты.
Сказала мать: «Ну что ты мечешься – ложись».
Я сплю, а мама сторожит у телефона.
За стенкой дождь без перерыва моросит.
Во сне орлом парю над пропастью бездонной,
над нею солнце поднимается в зенит.
Всё ясно: сон. Хочу назад, где дом и мама,
но не могу – покинуть небо выше сил.
Мне память шепчет: "День сегодня главный самый",
но о причине – побоялся, – не спросил.
И тут я падаю. Звучат раскаты грома.
Земля всё ближе. От удара не спастись.
Вдруг сон прервался. Тормошат. Я жив и дома,
и голос мамы: «Сын мой, Васенька, проснись».
Она в слезах, и всё ж восторженно смеётся.
Понятно стало, что свершилось, наконец.
Неровно сердце растревоженное бьётся.
«Я поздравляю: ты, сыночек мой – отец».

И.М. Черниченко. Всё, что с нами случается, проходит между жизнью и смертью. И поэтому пишутся стихи о рождении дочери и смерти мамы.
               
В.Н. Толстоус читает стихотворение «Слова звучат и проникают прямо в душу…»:

***
Слова звучат и проникают прямо в душу,
питая верой маловерного меня.
Их сердце хочет, опечаленное, слушать,
смывая горести оконченного дня.
Поёт старушка, занята привычным делом,
персты пергаментные водит по листам.
Их только двое в нашем зале опустелом:
старушка-чтица здесь, и мама – где-то Там.
Клубится темень, осязаема, весома,
свече прорвать её, наверно, нелегко.
Впервые мама на почётном месте дома
и – где, не знаю, где-то очень далеко.
Слова Писания чисты, просты и святы –
последней истиной вплывают из веков,
из тех небес, где похоронены утраты,
где правит холод убелённых облаков.

В.Н. Толстоус. Вам удалось выбрать те стихи, которые я считаю для себя самыми близкими. Я вообще никогда не читал их перед аудиторией. Здесь, в студии, я их впервые прочёл вслух. Так получилось.

И.М. Черниченко. Любовь к чужим стихам – любовь достаточно редкая, я это точно знаю. Большинство литераторов, талантливых людей, по своей природе эгоцентричны. Для того, чтобы нечто значительное совершить, эти стихотворцы должны больше всего любить себя. А Вы ухитряетесь любить чужие стихи. В недавней передаче мы рассказывали о Вашей антологии. Составить, выбрать стихи для неё было достаточно трудно. Теперь откройте, пожалуйста, Вашу подборку и расскажите, как Вы её выбирали.

В.Н. Толстоус. Свою подборку я не составлял. Мои стихи выбрал Кострыкин, Владимир Сергеевич. Именно он расставил их по местам, одно за другим. Я отбирал и расставлял по местам стихи других авторов, как видел и чувствовал.

И.М. Черниченко. Почему выбор стихов Вы доверили другу?

В.Н. Толстоус. Потому что я не беспристрастен в отборе своих стихов. Я могу ошибиться, и это абсолютно верно. Говорю так потому, что позже подтвердились опасения, высказанные прежде Кострыкиным, человеком опытным. После выпуска антологии сложились непростые отношения с некоторыми авторами, с уважаемыми мной людьми. Они считают, что из массива их произведений я выбрал не те стихи, которые они считают самыми важными и характерными для их творчества. Предлагаемые ими стихотворения я читал лично, и сложил своё мнение, не во всём совпадающее с оценками авторов. Поэтому для себя понял, что самому невозможно оценивать свои стихотворения и творчество в целом однозначно и верно. Посторонний человек – а я себя считаю посторонним, но знающим поэзию профессионалом, разбирающимся в мелодике и прочих атрибутах стихосложения – отберёт стихи более беспристрастно. И что интересно: когда, допустим, я разговариваю с поэтами N и M, то поэт N говорит, что да, ты у поэта M выбрал хорошие стихи, но у меня – плохие. Поэт M, напротив, говорит: да, мои стихи ты отобрал исключительно плохие, зато у поэта N – очень хорошие. В этом проявляется какая-то психология. Я её понял и уже не говорю поэтам: дай свои лучшие стихи. Я говорю: давай все, а я уж отберу на свой вкус.

И.М. Черниченко. Те стихи, что в начале передачи прочёл Василий Толстоус, отобрала я. А теперь послушаем его собственный выбор из антологии. Он предпочёл прочесть стихи о любви.

В.Н. Толстоус читает стихотворение «Звезда по имени Любовь»:

ЗВЕЗДА ПО ИМЕНИ ЛЮБОВЬ

С её волшебностью и силой
среди времён сравнений нет.
И пусть её не пригласили,
не приготовили билет, –
она живёт, когда природа
устав, ложится умирать,
вбирая каждый луч восхода
и ночи чёрную печать,
когда томительны секунды,
а дни летят, как поезда.
Её порой дождаться трудно,
надеясь долгие года.
Она проста и бесконечна,
и с ней прекрасен миг любой.
Она не гостья в мире вечном –
звезда по имени Любовь.

В.Н. Толстоус читает стихотворение «Струится запах мокрых елей…":

***
Струится запах мокрых елей –
дитя полуденного грома.
Ладья покинутых качелей
неколебима, невесома.
Забыт остывший чай в стакане,
напоминая об измене,
а на столе на алой ткани –
букет отвергнутой сирени.
Всё дышит сном и тишиною.
Ни шевеленья в целом свете…
И переполненность виною
в небрежно брошенном букете.

В.Н. Толстоус читает стихотворение «Мы с тобой давным-давно…»:

***
Мы с тобой давным-давно
не бывали в городке.
То же терпкое вино
и тепло руки в руке.
В этой тихой стороне,
словно много лет назад,
так же нравишься ты мне,
ты – лечение и яд.
Городок в июне спит,
убаюканный дождём.
Очень холоден гранит
под засиженным вождём.
Дождь прошёл и был таков...
С листьев капельный рассев.
Слишком мало главных слов,
да и те забыл я все.

И.М. Черниченко. Ну, и, наверное, надо представить новую книжку.

В.Н. Толстоус. Новой книжка является только отчасти. Она включает в себя несколько составных частей. Первая часть – это стихи о поэзии, о слове, о тех неуловимых минутах и секундах, когда мы живём именно поэзией. Вторая часть – стихи о поэтах, о творцах. Третья часть – это стихи о родном языке, о русском языке, на котором пишу, говорю и думаю. Последняя часть – стихи, частично напечатанные в предыдущих сборниках: «Прямой билет», «Под зелёными небесами», и некоторых других. Часть, называемая «Лунный сад», – это совершенно новые стихи, прежде нигде не опубликованные. Вот некоторые из них:

В.Н. Толстоус читает стихотворение «И днём, и ночью монотонно плещет море…»:

***
И днём, и ночью монотонно плещет море,
стирая в пыль материки и острова.
Стрижи и чайки невесомые в дозоре –
наверно, знают наши мысли и слова.
Они о чём-то и ругаются, и вздорят –
как будто люди в горе, – кружатся, кричат,
и длятся птичьи надоедливые споры,
наверно, вечно, без концовок и начал.   
Чтоб не сойти с ума, прикроешь плотно уши –
теперь лишь море, пробивая до слезы,
шумит и плачет, словно женщина о муже,
безвестно канувшем в пучине, голосит.
"Прощайте искренне единственных любимых, –
незримый дух, что завладеет вдруг душой,
прошелестит,  – как это трудно, брат, найти их.
Из нас при жизни прежней редко кто нашёл…"

В.Н. Толстоус читает стихотворение «Я не пишу стихи на заказ…»

***
Я не пишу стихи на заказ,
душа их вяжет из слов и фраз,
и затем покорной бумаге
отдаёт по капельке влаги.
Я не пишу стихи на заказ,
они – как слёзы из детских глаз,
как внезапная осыпь тверди.
И всегда о любви и смерти.

В.Н. Толстоус читает стихотворение «Молитвами и строфами стихов…»:

***
Молитвами и строфами стихов
пытаюсь говорить о жизни с Богом.
Общение снимает груз оков
с души – ведь нужно рассказать о многом.
Беседа ровно льётся, не спеша,
и мир вокруг внимает, не стареет.
Когда запомнит главное душа,
начнут работу ямбы и хореи.
Всю ночь, пока не гаснут фонари,
в строку легко слова ложатся сами,
как будто бы свободно говорит
окрестный мир о вечности стихами.
Чтоб видеть – предназначены глаза,
но для оценки скромных сил и веры
приходят слов простые чудеса,
чей древний код за давностью утерян.

В.Н. Толстоус читает стихотворение «Я днём и вечером неравен…»:

***
Я днём и вечером неравен.
Мой день от вечера далёк.
Вечерний мир любим и главен
шеренгой выстроенных строк.
Дней одинаковые лица:
на них вне дат и годовщин
умельцем призрачным гранится
узор из грусти и морщин.
Я ночью силой прирастаю –
душа и крепче, и смелей,
и я под утро точно знаю,
что жизнь рубцуется на ней,
ведь бесконечно одиноки
и никогда им не срастись –
мои рифмованные строки
и нерифмованная жизнь.

В.Н. Толстоус читает стихотворение «Загорается последняя, осенняя…»

***
Загорается последняя, осенняя,
не известная по имени звезда.
Словно облако, струится воскресение
над светилами, сиявшими всегда.
Безуспешно обнимаешь мир ладонями.
За спиной твоя сиреневая тень.
Свет везде – перемещается фотонами,
переносчиками радостных вестей.
Знаешь точно: всё, что мучило – рассеется.
Выйдет на небо вечерняя луна –
снов и вечности надёжная владелица,
ей доверены былые времена.         
Только тайны воскресения неведомы,   
не раскроют их ни подкупы, ни власть –
звёзды дальние с подругами-кометами
к этим тайнам не решаются припасть.
Ты руками в небо тычешься беспомощно,
всё пытаешься до вечности достать,   
ведь не зря не спим и мучаемся до ночи,
зная: ночь одна по-прежнему чиста.
Но язык простора плохо покоряется
и раскрытых рук антенна коротка.
Льётся в небе зашифрованная здравица –
не услышана, не узнана пока.

И.М. Черниченко. Программа «Встречи» сегодня была посвящена нашему земляку, поэту Василию Толстоусу.
Передачу подготовили Ирина Черниченко, Любовь Иванова и Юрий Емелин.
До встречи.


ИРИНА МИХАЙЛОВНА ЧЕРНИЧЕНКО, старший редактор Донецкого областного телевидения и областного радио, выпускница факультета журналистики Московского Государственного университета, Лауреат Донецкой областной Государственной литературной Премии имени Виктора Васильевича Шутова за 1996 год.