«Давай уже, уматывай! Куда ты там собрался на этот раз?» — кричала истощённая мулатка. Сейчас она находилась в очередном нервном припадке. Всё её тело тряслось. Некогда выразительные, похожие на спелые вишни глаза сейчас источали неистовую ярость. Они казались ему такими злобными, такими безумными, словно глаза хищного насекомого, выбравшего себе очередную жертву. Её нос стал каким-то неестественно маленьким, а глазницы так глубоко впали, что выражение её лица было почти зловещим. «В Калгари, дорогая. Через три дня я вернусь» — спокойным тоном ответил он. «Да мне плевать! Хоть на Северный полюс! Проваливай! Ты не нужен мне! Неужели ты до сих пор не понял этого?!» - кричала она. «Хэлли, я прошу тебя, перестань. Мне нужно выполнять условия контракта, пойми же. Это моя работа», - продолжал он, - «Ведь тебе нужны лекарства, дорогая. К тому же, наш кредит за дом. Мы должны платить. Иначе нас просто... «Насрать на дом!» - не дав ему договорить, бросила она, - «И на лекарства тоже! Насрать! Мне есть где жить! Я уеду к тёте, в Монреаль! Слышишь?! Я больше не могу так! Эти твои лекарства мне уже, блять, просто не помогают! Мои дни сочтены! Ты прекрасно это понимаешь, но всё равно сваливаешь! Ты никогда не любил нас!» - захлёбываясь причитала она. «Ты говоришь ужасные вещи, милая» - с горечью проговорил он, - «Я вынужден снова уехать, потому что…потому что я люблю тебя! Наши дети…они…». Снова прервав его, она вскрикнула ещё громче прежнего — «Заткнись! Не смей говорить о них! Какое ты имеешь к ним отношение, кроме того, что ты сначала просто зачал их, трахнув меня, а потом отсутствовал в их жизни всё грёбаное время!? Абсолютно, мать твою, всё! Все эти годы! А? Скажи мне, ты, сраный нигер! Где ты пропадал? Ведь ты бросил нас! Бросил, как только я забеременела! Или не так?! Ну, давай, давай! Скажи, что это не так!». «Ты не права! Я люблю вас! Мы были и остаёмся семьёй!» — пытаясь успокоить её проговорил он. «Ха! Ты сам то себя слышишь?! Да твоя семейная жизнь — это одна сплошная командировка! Что ты знаешь обо мне? Что ты знаешь о детях?! Скажи мне, ты, кусок убожества! Твоя жизнь прошла мимо нас! Это всё из-за тебя! Слышишь ты меня, или нет, ты, жалкий неудачник?! Ты и работу то свою получил благодаря моему отцу! Ты, ничтожный эгоист! Тогда, в тот день, я вышла замуж за одиночество! Из-за тебя я подсела на это дерьмо! Из-за тебя всё пошло под откос! Это ты виноват в том, что я заболела! Из-за тебя мои родители погибли в том самолёте одиннадцатого сентября! Это ты взял им билеты на тот рейс! Будь ты проклят!» — продолжала истерить она. Это была агония. Он попытался обнять её, но она не позволила. Уилл развернулся и не оборачиваясь пошёл к выходу. Его сердце колотилось с бешеной силой. Казалось, что оно вот-вот разорвётся, или, прорвав грудную клетку, выпрыгнет наружу. Она вдруг неожиданно метнулась за ним и, обогнав, встала у двери, преградив ему путь. Достав из халата сигарету, она закурила. Приступ её истерики стал угасать. Она судорожно затягивалась, выпуская изо рта и носа клубы густого дыма. Всё его нутро говорило ему, что сейчас нужно остаться. Но он, как всегда, не мог этого сделать. К его горлу снова подкатил ком совести, который пришлось в очередной раз через силу сглотнуть — «Дорогая, мне нужно ехать. Мой самолёт через три часа. Приеду — поговорим. Хорошо?» — тихо сказал он, глядя на неё. «Двадцать пять лет ты говоришь мне одно и то же! Как будто тебе и сказать то больше нечего», - она прокашлялась, - «Я поняла! Ты просто не любил меня! Вы только послушайте! Приеду — поговорим! Надо же! Спустя двадцать пять грёбаных лет тебе, как всегда, больше нечего сказать кроме приеду – поговорим? Да?!». Он молчал, опустив голову. «Всю жизнь с тобой я только и делала, что ждала. И летом, и осенью, и зимой, и весной, и днём и ночью! Ждала, ждала, ждала!», - продолжала она, - «Знаешь, что я тебе скажу? Я устала. Боже мой, как же я устала! И я знаю, что уже поздно ждать чего-либо, кроме смерти». Она глубоко вздохнула и, затянувшись сигаретой ещё пару раз, отступила в сторону. «Ладно, всё, иди. Тебе действительно пора на самолёт». Повернув кулачок замка, Уилл открыл дверь и, переступив порог, вышел. Она продолжала стоять к нему спиной. Сквозь полупрозрачный халат он взглянул на её тело, а точнее на то, что теперь от него осталось. Ему вдруг стало немыслимо горько и больно. По щекам прокатились слёзы - «Скажи им…скажи, что…». «О, не волнуйся, я не скажу им. Не скажу, что я ругалась с тобой. Они и так слишком много страдали. Ни к чему красить их серую жизнь в чёрный цвет. Как ты думаешь, Уилл?». «Ты права, как всегда. Если придут, скажи, что я люблю их и скоро буду. Скажи, что мы с тобой решили, что пора бы нам устроить семейный ужин. Как мы это иногда делали. Ты ведь помнишь, как это было?» — спросил он, пытаясь ещё немного хоть как-то успокоить её. «Конечно помню. За четверть века таких семейных ужинов было лишь несколько. По пальцам можно пересчитать. Их было, мать твою, так мало, что их просто невозможно забыть! Да и какой к чертям собачьим семейный?!» - проговорила она. «Прости! Давай я приеду, мы соберёмся все вместе и снова попробуем быть счастливыми. Окей?». «Нет, Уилл. Я забыла, что такое счастье. Никто и ничто не способно напомнить мне об этом. Я прошу тебя, пожалуйста, больше не приходи сюда. Никогда». Резко обернувшись, она что есть сил хлопнула дверью прямо перед его носом отчего он вздрогнул и тотчас проснулся. Открыв глаза, он осмотрелся вокруг. В этот миг его лицо, покрытое липким потом, выражало растерянность и испуг. Закрыв его ладонями, он глубоко вздохнул и что есть силы сжал зубы. «Простите, мистер, с Вами всё в порядке? Как Вы себя чувствуете?» — окликнула его всё та же бортпроводница, — «Могу я для Вас что-то сделать?». Открыв лицо, Уилл затуманенным взглядом посмотрел снизу-вверх. Она стояла в проходе, участливо глядя на него. «Кроме эротического массажа, конечно» — пытаясь подбодрить его продолжила она улыбнувшись. «Нет, спасибо! Всё в порядке, мисс! Это просто… просто у меня был дурной сон» — ответил он. «Одну секунду. Я сейчас принесу Вам минералки. Окей?» — бросила она и, не дожидаясь ответа, удалилась в хвост лайнера. Голова гудела. Он вновь закрыл глаза и принялся массировать виски круговыми движениями пальцев. «Вот, пожалуйста» - услышал он минутой спустя. Уилл открыл глаза. Она протянула ему стаканчик с водой. «Благодарю Вас, мисс. А есть у вас что-нибудь от головы?». «Ну, разумеется. У нас есть топор» - шутливо ответила она. Он недоумённо взглянул на неё. По этому взгляду она поняла, что шутка не к месту и тут же ретировалась – «Ой, простите. Снова шутка. Простите. Не к месту, мистер. Совсем не хотела обидеть Вас. Сорри! Не могу отвыкнуть от привычки употреблять острые штучки. Пять лет в клубе весёлых и находчивых дают о себе знать. А что до таблеток, так этого добра у нас полно. Аллергические реакции?». «Что простите?». «Я спрашиваю, нет ли у Вас аллергии на обезболивающие?». «Нет» - бросил он в ответ, покачав головой. «Замечательно. Тогда я сейчас принесу кое-что из нашего медарсенала. И ещё. Давайте без этих «мисс», хорошо? Можете звать меня Оливия». «Круто, Оливия! Я Уилл» - ответил он. «Я так и думала» - бросила она, а затем улыбнулась ему и снова удалилась.
Раскрыв записку, Патрисия сидела, уставившись на буквы и цифры – «И это ты назвал посланием? Хм, неужели ты просто разыграл дурацкий спектакль, пытаясь меня успокоить? Блин, нет, реально, откуда он знал о Стиве? И как мой отец мог передать мне его, это послание? Я ничего не понимаю. Что за ребусы с самого утра? Бред какой-то, ей богу!». Это не отпускало её, держа в постоянном напряжении. Чувство волнения усиливалось непрекращающейся болтанкой, которая за последние полчаса почти не прекращалась. Вынув телефон, она взглянула на экран 01:12:17. Она снова убрала записку в сумочку, но мысли об этом зашифрованном послании и о мистере Нортоне не переставали витать в её голове. «Пройдусь-ка я по салону, пожалуй, и поищу его» - подумала Патрисия, пытаясь уже было встать с кресла, но голос Джессики Митчелл в этот миг остановил её – «Что для Вас, мисс?». «Нет, спасибо, кушать что-то не хочется. Мне что-нибудь попить, пожалуйста. А лучше выпить». Патрисия смотрела на проводницу таким взглядом, словно была в чём-то виновата перед ней – «Ведь спиртное есть, надеюсь?». «Да, разумеется» - кивнула та, - «Есть вино. Красное и белое. Какое Вам налить?» «Э-э, красного, пожалуйста» - ответила та. «Может хотя-бы парочку бутербродов?». Аппетит куда-то улетучился. Помешкав секунду-другую, она всё же решилась - «Да, хорошо. Давайте бутерброды». «Отлично» - бросила Джессика, - «Вот, пожалуйста. И вот, ваше вино. Кушайте спокойно. До того, как пойдём на снижение, ещё минимум целый час». «Хорошо, спасибо» - сказала Патрисия, подумав при этом: «О, боже, целая вечность!». «А Ваш сосед, мисс? Может быть, он желает что-нибудь? Или пусть спит?» - продолжала проводница, указав на Лонни. Повернув голову, Патрисия взглянула на него. Он, как и прежде, сидел с натянутой на лицо бейсболкой, скрестив руки на груди. Она осторожно потеребила его за плечо – «Лонни, ты кушать будешь?». Он встрепенулся и, вскинув козырёк, обнажил своё заспанное лицо - «А? Что?». «Я говорю здесь обед развозят. Ты будешь что-нибудь?». «Уф-ф!» - бросил он и глубоко вздохнул, - «А сколько время?». «Много. Скоро уже снижаемся. Минут через сорок». «Да ну? Серьёзно?». Та кивнула – «Так ты перекусишь?». «Ну-у, давай. Закину малость в нутро. А что есть?». «К сожалению, у меня на тележке осталась только рыба с рисом, салат, сок и немного вина. Да, ещё кофе есть. Остальное разобрали. Но я могу…». «Нет, нет, не утруждайтесь, мисс» - сказал он, прервав её, - «Всё, что Вы перечислили, вполне сойдёт. Давайте. Кроме вина». Джессика протянула Патрисии пару касалеток, - «Вот, прошу. Сейчас налью кофе». Патрисия передала контейнеры Лонни. «Секунду» - бросил он, откинув перед собой столик перед тем, как принять их – «Благодарю!». «Кушай на здоровье!» - улыбнувшись проговорила она. Затем она взяла стаканчик с кофе и, поставив на свой столик, сказала, - «Пусть пока у меня постоит, а то ещё опрокинешь. Давай, кушай пока. Потом кофе выпьешь». Кивнув бортпроводнице в знак благодарности и того, что больше ничего не нужно, Патрисия залпом осушила стаканчик с вином. «О! Вот это по-нашему!» - воскликнул Лонни, заметивший это. «Да неужели?» - бойко бросила в ответ она. «Ладно, ладно, я просто прикололся. Извини» - сказал он, улыбнувшись, насаживая на вилку кусок парной рыбы. «Слушай, Лонни, ты давай, кушай, а я пойду прогуляюсь кое-куда. Окей?» - обратилась она к нему. «Угу» - бросил он, кивнув головой. «На-ка, вот, держи» - она протянула ему его кофе, а затем, сложив свой столик встала и, подняв руки кверху, потянулась и, повернувшись к нему сказала – «Я скоро. Не скучай здесь без меня». «Замётано, Пат! Не спеши, всё норм» - бросил он в ответ. «Эй! Ты снова за своё?! Что я тебе говорила? А?» - теперь уже с поддельным недовольством проговорила она. «Ай, блин! Ладно, прости, прости. Забыл. Сорри, Патрисия!» - бегло и виновато взглянув на неё отчеканил Лонни, а затем, вновь откинув её столик, поставил на него свой кофе и продолжил разбираться со своим обедом. «Так-то лучше, мистер забывчивый наглец!» - отрезала Патрисия и направилась в сторону хвоста.
«Где же ты, Энди Нортон? Куда же ты запропастился, мой таинственный незнакомец?» - размышляла она, медленно шагая по салону и разглядывая пассажиров. Внутреннее напряжение снова нарастало и, только ей стоило пройти несколько рядов кресел, как вдруг кто-то справа ухватил её за рукав. Патрисия вздрогнула, машинально одёрнув руку. От неожиданности, её сердце произвело несколько аритмичных толчков, в доли секунды участив пульс. «О, Боже! Миссис Грейс! Как же Вы меня напугали!» - выдохнула она, приложив руку к груди. «Простите меня, моя хорошая! Я не хотела!» - виновато бросила та, глядя на Патрисию снизу. «Уф-ф» - снова выдохнула Патрисия, и, как бы отчитываясь проговорила - «Я просто-о-о… ну это…я…». «Вы всё ещё напряжены» - продолжила Грейс, обхватив ладонь Патрисии. «М-да, пожалуй, есть малость» - отрезала Патрисия. «Прогуливаетесь?» - не отставала она. «Что-то типа этого» - словно пытаясь отвязаться от неё бросила Патрисия. «Кстати, познакомьтесь с моей доченькой. Я Вам о ней рассказывала» - отчеканила Грейс, сводя руку Патрисии с рукой молодой рыжеволосой женщины. Их глаза встретились. В этот миг Патрисия вновь вздрогнула. Но теперь уже нутром. Лёгкий холодок пробежал по её спине. Сейчас ей показалось, что она смотрела на своё собственное отражение. Настолько поразительным было их сходство. Женщина смотрела на неё, казалось не менее удивлённо, широко раскрыв свои зелёные глаза. «Патрисия» - бросила она улыбнувшись. От удивления её улыбка была какой-то неестественной и даже нелепой. «Аналогично» - ответила Патрисия. Они смотрели друг на друга, не отрывая глаз. Рукопожатие затягивалось до неприличия, но ни одна из них не решалась сейчас разорвать его. Обе они были в ступоре, словно сканируя одна другую. «Ну? Что я тебе говорила?» - весело проговорила Грейс, обняв их руки своими ладонями, - «Вы с моей девочкой как две капли воды, словно я и её, и тебя родила в один день! Это прямо чудо какое-то! Слышите? Нет, различия, конечно, есть, но вы только взгляните, насколько вы похожи, девочки! Ведь у вас и день рождения то в один год и один день! Так ведь ты говорила?» - Грейс взглянула на Патрисию. Та кивнула в ответ, разорвав рукопожатие. «Вот и познакомились. Я очень рада» - дёрнув её за рукав с улыбкой проговорила Грейс. «Я тоже» - отрезала Патрисия, улыбнувшись в ответ. От волнения её улыбка получилась такой искусственной, даже испуганной, что Грейс легко заметила это – «Моя хорошая, я полагаю, что мы задерживаем Вас, так что идите уже куда Вам нужно. У нас ещё будет время пообщаться. Как говорится – заходите к нам на огонёк!». «Так ведь, милая?» - обратилась она к дочери. «Да, конечно» - ответила та, снова бросив взгляд на Патрисию, которая через мгновение снова зашагала по салону в сторону хвоста, напрочь забыв о том, зачем туда направлялась.
Она шла по проходу, уставившись в пол. Её мысли путались. «Утром одиннадцатого сентября две тысячи первого года, отец моей дочери Патрисии, мой муж Джон Смит, находился в своём рабочем кабинете на девяноста пятом этаже северной башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. В восемь часов сорок шесть минут Боинг 767, выполняющий рейс AAL11 Бостон – Лос-Анджелес врезался прямо в его окно» - прозвучали в её голове слова, сказанные Грейс сегодня накануне вылета. Страх снова обхватил её шею обеими руками. Ладони вспотели, и она то и дело сжимала и разжимала их. Патрисия остановилась. Сделав глубокий вдох, она медленно выдохнула – «Так, всё в порядке, Пат! Не суетись! Что мне сейчас нужно?». Она постояла несколько секунд, пытаясь вспомнить куда сейчас идёт. «Энди» - промелькнуло в её голове, - «Ах, да! Где он?». Она поняла, что прошла несколько рядов, не обращая внимания на лица пассажиров. «Так, надо бы вернуться» - подумала она, оборачиваясь назад, но её остановил улыбающийся взгляд Грейс, глядящий ей в след. Она помахивала ей рукой. В этой улыбке и выражении её лица Патрисия сейчас увидела нечто пугающее, даже зловещее. Она не понимала того, почему ей так казалось, но это было именно так. Патрисия резко отвернулась и зажмурила глаза – «Чёрт! Что происходит? Я снова схожу с ума!». Открыв снова глаза, она почувствовала, что её повело в сторону. Пытаясь удержаться на ногах, она что есть сил ухватилась руками за спинки кресел по обе стороны от прохода – «Стоп, стоп, стоп!» - остановившись сказала она сама себе, - «У-у-у! Во, дела-а! Держи-и-и-сь, Пат! Сейчас всё пройдёт!». Она вновь закрыла глаза. «Эй, мисс! Мисс! Как Вы? С Вами всё в порядке?» - услышала она женский голос. Открыв глаза, она увидела перед собой бортпроводницу. «А? Что? Ах, да! Что-то меня зашатало малость. Но сейчас уже всё норм! Я в порядке. Спасибо!» - вяло процедила Патрисия, обхватив лоб ладонью. «Ну смотрите, а то я помогу Вам. Воды будете?» - участливо продолжала проводница, - «Может быть вернётесь на своё место? Мы скоро уже снижаемся». «Да, хорошо. Сейчас. Мне нужно в туалет» - отчеканила Патрисия. «Тогда Вам стоило бы вернуться обратно. Вон туда» - она указала рукой через плечо Патрисии, - «До хвостовых туалетов намного дальше. Вам лучше назад». «Нет, нет. Мне нужно ещё повидать кое-кого вон там, в хвосте. Так что я пойду туда» - настойчиво проговорила Патрисия. «Что ж, как Вам будет угодно, мисс» - нисходящим тоном ответила проводница, - «Только прошу Вас, долго не задерживайтесь и возвращайтесь на своё место. Если вдруг снова почувствуете себя плохо – там в хвосте у нас есть ещё парочка проводников. Обратитесь к ним. Хорошо?». Патрисия кивнула. «Сколько время?» - вдруг подумала она. Вынув из куртки телефон, она посмотрела на секундомер. 01:18:11. Разойдясь в проходе с проводницей, она продолжила движение в сторону хвостовой части самолёта, глядя то направо, то налево, вглядываясь в лица пассажиров. Кто-то из них спал, кто-то был занят чтением, а кто-то, напялив наушники, сидел, уставившись в спинку впередистоящего кресла, погрузившись в атмосферу кино. Ей удавалось встречаться глазами с некоторыми из тех, кто был ничем не занят. Кто-то кивал ей улыбаясь, кто-то смотрел вопросительно, а кто-то провожал равнодушным взглядом. Но всё это было для неё абсолютно неважно. Важным сейчас было только одно – встретить глаза того самого человека. Глаза Энди Нортона. И сейчас она сконцентрировалась на этом. В этот миг она даже не обращала внимания на лёгкую болтанку, от которой ещё совсем недавно всё её тело приходило в оцепенение. Ряд двадцать семь, тридцать, тридцать пять. Вот уже сорок. Она проходила ряд за рядом, но его всё не было. Она шла так медленно и вглядывалась в лица мужчин так пристально, что в их глазах сейчас могла вполне сойти за воздушного маршала - сотрудника службы воздушной безопасности, которые по правилам гражданской авиации находятся на борту в штатской одежде. «Может быть он сейчас в туалете? А может быть даже уже вернулся на своё место?» - думала она, - «Ладно. Пройдусь по кругу, а там посмотрим».
Ряд сорок четыре. Лайнер продолжало судорожно лихорадить. Один из толчков был настолько сильным, что фокус её внимания вдруг резко переключился на то, что пугало её гораздо больше, нежели пропажа призрачного соседа. Устояв на ногах, Патрисия вцепилась в спинку кресла справа. «Эй, мисс!» - раздался вдруг детский голос. Опустив глаза, она увидела, что на неё с улыбкой смотрит девочка лет шести-семи в очках и красно-белой полосатой водолазке. За линзами в голубой оправе её светлые, почти прозрачного цвета глаза казались нереально огромных размеров. Курносый нос и тёмные волосы, аккуратно заплетённые в две крупные косы. Широкая улыбка обнажала кверху её розовые детские дёсны, на которых, как это часто бывает в таком возрасте, отсутствовали два центральных резца верхней челюсти, – «Ничего не бойтесь, мисс! Самолёты разбиваются очень редко! Я уже однажды падала на самолёте!». Патрисия заметила, что кресло рядом с девочкой было пустым. «Ты это серьёзно?» - спросила Патрисия, - «И что же? Как это было?». «Обыкновенно. Упали, да и всё. Подумаешь!» - продолжая улыбаться ответила девочка. К горлу Патрисии подкатил ком. «И? Что было дальше? Как же ты…? Ты ведь должна была-а-а…» - протянула она, но ответ прервал её вопрос - «А вот так, мисс. Очень просто. Как видите. Кстати, моё место сорок четыре би». «Клёво!» - Патрисия кивнула и, указывая на пустующее рядом с девочкой кресло у окна, спросила: «А где же твоя мама?» Улыбнувшись, та поманила к себе пальцем, словно призывая присесть. Патрисия опустилась на корточки, повернув голову вбок. Девочка поднесла губы к её уху. «Меня зовут Эмили, мисс» - прошептала она. Вместе с этими словами Патрисия вдруг ощутила леденящий холод, исходящий из детских уст. Она резко одёрнула голову, взглянув в глаза девочки. Её сердце набирало обороты, а ладони снова стали липкими. Она уже хотела было снова привстать, но та снова поманила её к себе. Патрисия вновь поднесла ухо к её губам и закрыла глаза. И снова в её ухо проникло холодное дыхание - «Я всегда путешествую с дедушкой. Вы знаете, он хороший. В тот день, когда мы упали, он был со мной. Его зовут Энди. Энди Нортон». Эти слова прошибли Патрисию словно током. Она вмиг оторвала ухо от губ девочки, вновь взглянув на неё. «Где же он, милая? Где сейчас твой дедушка?» - дрожащими губами произнесла Патрисия. И снова та призывала её подставить ухо. И снова Патрисия исполнила требование её жеста. «Я не знаю где он сейчас, мисс, но он где-то здесь. А ещё он мне сказал кое-что. По секрету» - прошептала девочка. «И что же? Что он сказал тебе, Эмили?» - спросила Патрисия, машинально подставляя ухо, чтобы поскорее услышать ответ. «Он сказал, что все вы сегодня умрёте» - с горечью в голосе проговорила она. Неимоверный ужас сковал Патрисию. Её снова заколотило, а какая-то неимоверная, невидимая сила вдруг отбросила её назад, приземлив на пятую точку прямо в проходе. Не ожидая такого поворота, она зажмурилась что есть сил. Согнув ноги в коленях, она упёрлась в них локтями и закрыла лицо ладонями. Она была в полной растерянности, не понимая, что на самом деле происходит. «Только я этого не хочу. Вы слышите, Патрисия? Я не хочу, чтобы вы все умерли. Не хочу, понимаете?» - уже почти кричала девочка. Но Патрисия едва ли теперь осознавала смысл её слов. В ушах стоял жуткий шум, а её виски сдавило так, что ей казалось, что вены на них вот-вот лопнут. Слёзы заливали лицо. Просидев так с полминуты, она подняла голову. В этот миг жуткий крик вырвался из её груди. Всё лицо девочки было перепачкано кровью. Быстро подтянувшись за подлокотник, Патрисия вновь подсела к ребёнку на корточках - «Что с тобой?! Что с твоим лицом?! Ты меня слышишь?! Дорогая, что происходит?!» - громко спрашивала она, снимая с девочки очки. Но сейчас это было всё, что она могла сделать. Кровь продолжала сочиться из носа, ушей, изо рта и даже из глаз. Девочка начала захлёбываться. Патрисия запаниковала. «Что мне делать? Что делать? Чёрт возьми! Боже мой!». Она была на грани полной потери самообладания. Патрисия сделала два глубоких вдоха. В один момент в глазах замелькали белые звёздочки и всё стало приобретать расплывчатые очертания. «Так, подожди! Подожди, милая! Я сейчас! Слышишь?» - проговорила она, уперевшись лбом в спинку кресла. Через пару мгновений она распрямилась и, встав во весь рост, метнулась в предназначенный для бортпроводниц хвостовой отсек, который, к счастью, теперь был от неё всего в нескольких шагах. Раздвинув шторки, она вбежала, сходу наткнувшись на одну из проводниц - «Мисс! Мисс!» - закричала Патрисия, - «Срочно нужна Ваша помощь! Вы слышите?! Помогите мне, прошу Вас!». «Тише! Тише! Спокойно, мисс! Сохраняйте спокойствие!» - призвала та Патрисию, - «Что случилось?». «Там! Вон, там! Там девочка! Она вся в крови! Слышите?! У неё по всему лицу кровотечение! Это просто кошмар какой-то! Пойдёмте скорее! Прошу! Ну скорее же!» - тараторила Патрисия, дёргая проводницу за рукав. «Да постойте же Вы! Подождите, в конце концов! Дайте мне взять хоть салфетки что ли?!» - отрезала та, рыская по шкафчикам своего заведования. «Слава богу! Вот они! Теперь давайте, ведите меня к Вашей девочке!» - сказала она и последовала за разгорячённой Патрисией.
Менее чем за десять секунд они добрались до ряда под номером сорок четыре, остановившись у кресла, на котором ещё минуту назад сидела Эмили. Но теперь оно пустовало. Всё также пустовало и кресло у окна. «Ну и? Где же она, мисс? Где Ваша девочка?» - спросила проводница. «Я ничего не понимаю! Она только что была здесь! Здесь! На этом самом месте! Вы слышите?» - словно оправдываясь ответила Патрисия. «Кстати, моё место сорок четыре би» - вновь прозвучал в её голове голос Эмили. Её по-прежнему всю трясло. «Я не сошла с ума, мисс! Вы слышите? Я помню эту девочку! Она была здесь. Я хорошо помню её лицо. Эмили! Её зовут Эмили! Три минуты назад она сказала мне, что её место сорок четыре би! Она летит со своим дедушкой! Но его на месте не было. Она была одна, а потом всё лицо её вдруг стало залито кровью!» - судорожно тараторила Патрисия. Вдруг она заметила, что на неё пристально пялится чуть ли не полсалона. Одни любопытно таращились на неё сидя, вытягивая из-за кресел шеи, словно страусы, иные – стоя. Кто-то из них улыбался и даже откровенно ржал, кто-то смотрел с тревогой, а кто-то – с сочувствием. Не желая оставаться центром внимания, Патрисия попыталась сбить накал страстей и поскорее закончить это шоу, которое сама же и затеяла – «Так, всё, спокойно! Вдох, выдох! Вдох, выдох!». Спустя полминуты ей действительно стало чуть легче. Она, наконец, взяла себя в руки, но в её голове никак не умещалась одна вещь – то, что она только что видела и слышала, может быть простым видением, миражом, галлюцинацией. Кто-то из пассажиров окликнул проводницу. Извинившись, она отошла на пару рядов в сторону носа самолёта, а Патрисия так и стояла в размышлениях, глядя два пустующих кресла. Перед ней вдруг встал образ Уэйда - того самого загадочного молодого человека, называющего себя её ангелом-хранителем, которого она встретила сегодня утром в накопителе аэропорта. «О-о, Патрисия, вы мне сейчас снова не поверите, но, я знаю всё! И могу предсказывать всё, что произойдёт! А ещё я обязан предостерегать и спасать Вас от всяких плохих вещей и событий. Такова моя миссия, которую определили мне на небе» - снова прозвучали в её голове его слова. «Ну и где же ты? Где? Почему тебя нет рядом?» - подумала она, - «Всё ясно. Никакой ты не ангел. Ты просто обманщик. Шарлатан. Сначала спас меня, а потом напугал до смерти и испарился. Тоже мне, ангел нашёлся!». Всё, что произошло с ней за последний день, мелькало сейчас в её сознании, словно какой-то адский калейдоскоп, доводя до грани сумасшествия. Мозг кипел и ей уже было не важно, правда всё это, или всего лишь плоды её воспалённого воображения. Сейчас её пугало абсолютно всё. Она стояла, всё так же уставившись в точку.
«Эй, мисс!» - снова раздался голос проводницы. Он прозвучал словно велосипедный звонок, заставив Патрисию вздрогнуть. Она испуганно взглянула на проводницу и волнительным, неуверенным голосом спросила: «Надеюсь, Вы мне верите? Пожалуйста, мисс, скажите, что это так?! Прошу Вас. Ведь верите же? Да?». Сейчас она очень нуждалась в её поддержке. И проводница понимала это - «Конечно, я верю Вам! Успокойтесь. Я верю!» - ответила она. Она смотрела на Патрисию добрым, тёплым взглядом, подобным тому, которым мать смотрит на своё любимое дитя, - «Несомненно, девочка где-то здесь, мисс. Видимо, её дедушка куда-то отошёл, а она пошла по салону искать его» - отрезюмировала она спокойным тоном. «Я Вам ещё не всё сказала, мисс» - продолжала Патрисия вполголоса, - «Дело в том, что девочка сказала мне ужасные вещи. Вы слышите? Просто кошмарные. Она сказала, что мы…». Тут она осеклась, вмиг осознав, что действительно, здесь и сейчас может прослыть за сумасшедшую. Здравый смысл возобладал над эмоциями, и её сознание вдруг подсказало ей, что это шоу действительно пора заканчивать. «Похоже, что Вы переутомились, мисс. Вам просто нужно отдохнуть. Окей?». Недоумевая от всего происходящего, Патрисия сцепила кисти рук в замок за шеей и, закрыв глаза, сделала ещё несколько глубоких вдохов-выдохов. «Да, пожалуй, Вы правы» - сказала она проводнице, - «Мне не помешало бы сейчас вздремнуть. Хоть полчасика». Та приобняла её и, в знак женской солидарности произнесла: «Знаете, нам, женщинам, вообще не мешало бы почаще отдыхать. Вы не находите?». Патрисия одобрительно кивнула, прильнув к плечу проводницы. «Виски будете?» - неожиданно спросила та. Патрисия глубоко вздохнула, затем помолчала несколько секунд и, вмиг собравшись, решительно ответила: «А Вы знаете, не откажусь, пожалуй. Наливайте!». «Тогда пройдёмте!» - с искрой в глазах произнесла проводница, увлекая её за собой под руку, словно старую подругу. Но только они успели сделать пару шагов, её взгляд упал на Уилла. «Одну секунду, мисс» - бросила она бортпроводнице, - «Простите. Позвольте я переброшусь парой слов кое с кем?». «Вы уверены?» - поинтересовалась та. «Да, да. Всё в полном порядке. Просто у меня здесь друг. Я лишь спрошу его кое-что, а после подойду к Вам. Окей?». «Как знаете. Вообще-то мы живём в свободной стране, если что» - с улыбкой ответила проводница, - «Наговоритесь – подходите. Я буду вон там, за шторкой. Впрочем, Вы уже знаете». «Вы очень любезны, мисс. Я мигом» - Патрисия провожала её взглядом, пока та не вошла в хвостовой отсек, задёрнув за собой занавески. Затем она медленно опустилась в проходе на корточки перед креслом под номером сорок пять «С». Уилл, как и прежде, дремал. Он сидел, почти распластавшись в кресле – грузно, так, что весь его торс сполз со спинки вниз. Задрав правую ногу на кресло, он придерживал её руками, скрепив кисти в замок. Вторая нога его была вытянута вперёд, занимая треть прохода. Его глазные яблоки бегали под веками туда-сюда, как если бы он сейчас видел сон. Мышцы лица подёргивались, а ноздри то и дело раздувались. «Точно Уилл Смит. Ей Богу!» - подумала Патрисия, чуть улыбнувшись. Понаблюдав за ним ещё несколько мгновений, Патрисия осторожно, едва касаясь, потеребила его плечо всё ещё трясущимися пальцами, - «Уилл. Эй, Уилл. Проснись же. Слышишь. Это я». Пробурчав сквозь сон что-то невнятное, он отвернулся от неё, показав свою широкую атлетическую спину. «Уи-и-ил. Ну, давай же, проснись» – настойчиво продолжала она тормошить его». «Ну что ещё?» - с видом сонной мухи недовольно бросил он, повернув голову вполоборота назад. «Это я, Уилл. Прости. Я лишь…я просто хотела» - запинаясь виновато процедила Патрисия. И в этот раз ей всё же удалось прервать его сон. Он встрепенулся и, приведя мозг в режим реальности, повернулся к ней, - «А-а, Патрисия, это ты. Что-то случилось? Ты выглядишь как-то не очень. Ты что, плакала?» - спросил он. «Да так, самую малость. Я смотрю ты тоже чуток помят. Дурной сон?». «Да, уж» - вздохнув ответил он, - «Подобные сны преследуют меня уже, пожалуй, лет пять, не меньше. С тех пор как моя жена…ты знаешь, она…у неё…ладно, это не важно. То есть нет, это важно, но тебе не обязательно это знать». «Что с ней?» - влёт спросила Патрисия. - «У неё рак», - он тяжело вздохнул, - «В общем, нам нужны деньги, и я…я…мне бы очень хотелось быть рядом с ней, но…короче – я должен быть с ней, но если я не буду работать именно там, где сейчас, то едва ли смогу оплачивать лечение, лекарства и всё такое. Специфика моей работы такова, что я вынужден постоянно раскатывать по белу свету. Практически по всему земному шару. Так что она…я…в общем мы находимся в такой вот ситуации. Ну ты понимаешь. В общем – как-то так. А наши дети, они…». Расчувствовавшись, он снова замолчал. На его глазах выступили слёзы и он, шмыгнув носом, вытер глаза подушечками пальцев, - «Прости, Пат. Просто я не могу перестать думать об этом». В этот миг всё её нутро запылало ответным огнём. Патрисия положила свою ладонь поверх его кисти – «Нет, это ты меня прости, Уилл. Я не должна была спрашивать. Я…». «Я хочу, чтобы ты знала, Патрисия», - перебил её Уилл, - «Мы делаем всё, что от нас зависит. Тебе предстоят дополнительные обследования. Возможно даже хирургические вмешательства. Но о том, чтобы иметь своих детей, тебе придётся забыть». Она взглянула на него, наморщив лоб. На её лице застыло недоумение. Патрисия на мгновение закрыла глаза, а когда снова открыла их перед ней в белом халате в кресле сидела миссис Харрис, её лечащий врач, - «Сейчас это вопрос твоего личного выживания. Сфокусируйся на этом и ничего не бойся». Она продолжала что-то говорить, но её слова для Патрисии вдруг стали совершенно неразборчивыми. Голова закружилась, и она поплыла. Заметив это, Уилл потянул её за руку и, пересев на соседнее кресло, усадил на своё. «Что с тобой, Пат? Тебе нехорошо? Может воды?» - заботливо обратился он к ней. В ответ она помотала головой и спросила влёт: «Уилл, скажи, ты видел, что здесь только что произошло? Ну, или, может быть, слышал? Вот, на этом пятачке» - она указала на место в проходе, рядом с ними. «А здесь что-то произошло?» - ответил он вопросом на вопрос. «Ясно. Я так и подумала» - бросила она, - «Значит не видел. Ну и слава богу». «Ты меня заинтриговала. Может-таки скажешь?» - спросил он. «Потом скажу. Окей?» - отрезала Патрисия, - «Просто мне нужно было проверить одну вещь». «Ладно. Как знаешь» - спокойно ответил он, - «Потом, так потом». «И ещё одно. Скажи, Уилл, тебе попадалась на глаза девочка в очках? Маленькая такая, лет шести-семи. Тёмные волосы с косичками. Она сидела вон там, слева от тебя, на крайнем кресле. Сорок четвёртый ряд» - Патрисия лёгким взмахом головы дала понять ему о каком месте идёт речь. Он задумался на мгновение, пристально вглядываясь в то самое кресло. «Слушай, я точно не припомню, но, если не ошибаюсь, оно было пустым» - он снова задумался, потирая висок, - «Мне кажется, что там никто не сидел. Блин, да ты посмотри только!», - он окинул головой пространство вокруг, – «Здесь вообще последние ряды полупустые. Ты глянь. Хотя…», - он снова на мгновение задумался, посмотрев на то самое кресло, - «Хм-м, да чёрт его знает. Нет, Пат, я не могу точно сказать. Не буду врать. Не помню. Правда. Вот если бы на том месте была, красотка, вроде тебя, то я бы, наверняка, запомнил». «Перестань! Я ведь тебя вполне серьёзно спрашиваю» - с нотками недовольства протянула Патрисия, - «Для меня этот вопрос очень важен. Понимаешь? Иначе, я не стала бы тебя спрашивать». «Окей, окей. Извини» - тактично ретировался он, - «Но девочку я не видел. Серьёзно говорю. Уж чего не было – того не было. Виноват». Они помолчали. «Ладно, тогда мой вопрос исчерпан. Как говорится, на нет и суда нет. Видимо, мне всё же показалось» - сказала она, прервав эту короткую паузу. Она старалась держаться как можно более уверенно, нежели это было на самом деле, чтобы ему вдруг не показалось, что она сбрендила. Отчасти ей это удавалось, но теперь, после последнего случая с девочкой, она стала подозревать, что до собственной паранойи уже можно подать рукой. Уиллу же ничего подобного в голову не приходило, ибо и сам он сейчас был полностью поглощён своими проблемами и своей бедой. Патрисия провела пальцем по экрану телефона. На экране было 01:28:13. «Так, ладно. Пойду-ка я уже, наверное, на своё место. Проводница сказала, что скоро приступим к снижению» - сказала Патрисия, поправляя зажим на волосах. «Не иначе как Виннипег уже маячит у нас на горизонте», - ответил Уилл. «Похоже так» - бросила она, вставая с кресла - «Думаю, что нас всех выгонят в аэропорт, а затем снова регистрация и всё в том же духе, что и в Торонто. Ладно. Ничего не поделаешь. Давай! Увидимся ещё!». «Окей! Я на сорок пятом ряду. Подтягивайтесь, если что»» - провожая её, он поднёс руку к виску, исполнив жест воинского приветствия. Патрисия кивнула ему с улыбкой. Разговорившись с Уиллом, она совсем забыла о недавнем предложении бортпроводницы, но, взглянув в сторону хвоста, в тот же миг увидела её. Та тоже заметила её и уже манила к себе пальцем, приглашая войти в свой отсек. Долго не раздумывая, Патрисия сделала несколько шагов и вошла. «Ну? Как? Наговорились с другом? Отлегло с души?» - приветливо поинтересовалась проводница. Улыбнувшись, Патрисия кивнула – «Если можно так сказать», - она вздохнула, - «Хотя, наверное, всё-таки, можно. Очень хорошо, что он сейчас рядом. И спасибо за то, что рядом есть Вы, мисс». Проводница приобняла её за плечо, чуть притянув к себе. Откликнувшись на этот язык тела, Патрисия подалась чуть вперёд, уткнувшись в бордовое сукно униформы. «Оливия. Меня зовут Оливия» - произнесла проводница, бережно похлопав её по плечу. - ответила она, - «После случившегося Вы конечно же думаете, что у меня не всё в порядке с памятью? Да что уж там с памятью - с головой. Вы думаете, что у меня не все дома». «Вовсе нет, Патрисия. Зря Вы так. У Вас просто стресс, поверьте. Я уже давно летаю, и кое-что мне повидать пришлось. И, поверьте мне, я ещё не такое видела. Так что…успокойтесь. Всё в порядке. И всё будет хорошо». «Правда?» - шмыгнув носом спросила Патрисия. «В этом не может быть никаких сомнений, моя хорошая. Главное – расслабьтесь. И ничего не бойтесь. Вы слышите? Ничего». Под эти слова Патрисия обняла Оливию – «Знаете, возможно у меня действительно стресс, возможно даже уже и с головой не всё в порядке, но одно я помню совершенно точно». «И? Что же это? Что Вы помните?» - спросила Оливия. «Кто-то обещал мне виски» - спокойно процедила Патрисия. Они вмиг отпрянули друг от друга, и сейчас на лицах обеих был нарисован тихий добрый смех. Оливия задёрнула шторки отсека, затем открыла один из шкафчиков и, достав четвертинку Джемесона, плеснула граммов сто-сто пятьдесят. «Спасибо за доброту, Оливия. «На здоровье» - с улыбкой ответила проводница. «Кстати, я не представилась. Меня зовут Патрисия» - сказала она и одним махом осушила стаканчик. Крепкий алкоголь спёр дыхание и это заставило её притянуть Оливию к себе прямо за шею. Уткнувшись лицом в пышные волосы проводницы, она глубоко вдохнула - «Прекрасный виски. И Ваш шампунь, кстати, тоже». Оливия смотрела на неё, удивлённо улыбаясь. В этот миг Патрисия вдруг смутилась, осознав, что только что совершила весьма беспардонный поступок, - «Так делают русские, когда нечем закусить» - оправдываясь произнесла она. «Упс! Я же не предложила Вам ничего к виски» - ответно оправдываясь бросила Оливия, открывая плитку шоколада, - «Нате-ка вот, вкусите. Разбавьте ароматы». Надломив кусочек, Патрисия отправила его в рот, - «Ну, мне, пожалуй, пора. Ещё раз спасибо Вам. За поддержку». «Не за что» - ответила проводница, взглянув на свои наручные часики, - «Минут через тридцать снижаемся». «А можно мне на правый борт?» - спросила Патрисия, - «Мне нужно ещё ненадолго заскочить к своей подруге». «Разумеется» - бросила та. Она подвела Патрисию к соседнему проходу и, раздвинув шторки, сказала: «Пожалуйста». «Благодарю» - ответила Патрисия и зашагала вперёд.
Ольга сидела в раздумье, бросая взгляды то в иллюминатор, то на записку, оставленную для неё Мюриэл Уолш. Она никак не могла разгадать смысл послания, изложенного в ней. С самого начала полёт пугал её, но теперь стал просто утомлять. Она просто хотела, чтобы он поскорее завершился. Она убрала записку в сумочку и закрыла глаза. Перед ней снова и снова вставали образы близких для неё людей – её покойного мужа Дэйва, тоскливо глядящего на неё, папы, ваяющего какую-то скульптуру, а ещё Джессики, качающей в колыбели малышку Роуз. Под эту мозаику мимолётных воспоминаний Ольга вновь незаметно растворилась в призрачном царстве Морфея. До грозового фронта оставалось лететь лишь несколько десятков километров.
Ощутив, как кто-то теребит её за руку, Ольга очнулась. Она открыла глаза и повернула голову налево. На неё смотрела Патрисия. «Ну что? Как ты, Оль? Поспала хоть немного?» - спросила она. Съёжившись, Ольга скрестила руки на груди и прижалась щекой к плечу Патрисии, - «Ничего особенного. Только морозит меня что-то. А ты? Где была? Что делала?». Патрисия вздохнула, - «Да так. Прогуливалась. С Лонни общалась. С Уиллом немного». «Давай-ка, пролазь к окошку», - проговорила Ольга, пересаживаясь ближе к проходу. Проскользнув к иллюминатору, Патрисия уселась. Уткнувшись носом в стекло, она посмотрела за борт, в надежде хоть немного полюбоваться живописными видами, но её взору предстали лишь свинцовые тучи. В сознании вдруг снова промелькнуло окровавленное лицо Эмили, вызвав мурашки по всему телу. «Слушай, Пат, долго нам ещё лететь то?» - спросила Ольга. Патрисия не ответила. «Эй, Пат, что с тобой? Ты снова какая-то отрешённая» - окликнула её Ольга. «Прости, Оль, я не расслышала. Что ты сказала?» - встрепенувшись бросила Патрисия. «Я говорю сколько нам ещё пилить до Калгари?» - повторила Ольга. «До какого Калгари? Мы в Виннипег летим» - отрезала Патрисия, откидывая перед собой столик, - «И что значит – пилить то? Это что ещё за сленг такой? Хотя стоп. Ну конечно! Как же это я не поняла то?! Так же говорят в России». «Всё верно, Пат. Всё верно» - ответила Ольга». Патрисия снова провела пальцем по экрану телефона, взглянув на секундомер. 01:31:44. «Если Оливия не врёт, то минут через тридцать пойдём на снижение» - проговорила Патрисия. «Какая такая Оливия?» - спросила Ольга. «Стюардесса. Ну, в смысле бортпроводница. Мы познакомились в хвосте, когда я ходила к Уиллу» - ответила Патрисия. «Ты что, залипла на него?» - пошутила Ольга. «Скажешь тоже! Он женат, кстати. Я тоже – замужем, если помнишь. И я люблю мужа. Так что, подобные шуточки не в тему» - отрезала Патрисия. «А этот, как его? Ну, твой сосед по креслу. Лонни» - не переставала Ольга. «Так, отстань уже! Слышишь, Оль? Не гони!» - бросила Патрисия, в тот же миг подумав, что не мешало бы уже проверить, как он там. «Ну ладно, ладно, не дуйся. Просто скучно. Надоело уже лететь. Скорее бы уже этот твой Виннипег» - протянула Ольга. «Он такой же мой, как и твой» - бросила в ответ Патрисия, - «Кстати, а ты когда-нибудь была в Виннипеге?». «Я?» - спросила Ольга. «Ну не я же!» - ехидно сострила Патрисия. «Была как-то. Летала в командировку. Лет пятнадцать назад. У нас там был небольшой филиальчик. Вот я и моталась туда. С проверкой» - сказала Ольга, - «Но я смутновато помню эту поездку. Была уже поздняя осень. Всё вокруг было серо и слякотно. И холод собачий. Работы было выше крыши. Так что я из офиса практически не вылазила. Так, мельком прошлась местами. Да из машины поглазела немного. Но я скажу тебе, что город, в целом, очень приличный. Красивый. Не такой как Торонто, конечно, но всё же. Что-то типа Калгари, только поменьше, конечно. Это я уже потом в википедии смотрела. В Калгари покомфортнее, мне кажется. Не знаю. Мне и в Торонто неплохо». «Слушай, Оль, я так и не спросила тебя. Кем ты работаешь?» - поинтересовалась Патрисия. «Ну неужели?! Ты спросила-таки! Бинго!» - приподнятым тоном проговорила Ольга, - «А-а, хочешь знать?». «Ну да. Но если не хочешь – можешь не говорить. «Да ладно, ладно, тебе скажу. Для тебя у меня секретов нет. Ну в смысле почти» - улыбнувшись ответила Ольга, - «Вот уже пятнадцать лет я работаю советником крупного промышленника. А вот какого – не скажу. Это как раз из раздела конфидэншэнэл. Может позже. В другой обстановке. Окей?». «Да без проблем» - бросила Патрисия, махнув рукой, но лишь только она произнесла эти слова, как тяга двигателей вдруг усилилась и лайнер, чуть задрав нос, с новой силой вдавил их тела в кресла. Фюзеляж заскрипел так, что казалось он вот-вот развалится на части. Зажав в ладони ладанку, Патрисия прильнула лбом к стеклу иллюминатора. взглянув на крыло, которое в этот миг ходило вверх-вниз, вырисовывая в воздухе невидимую математическую синусоиду. Она снова была на грани нервного срыва.
Повернув голову направо, Ольга бросила взгляд на Патрисию. Та сидела к ней спиной, уставившись в окно. «Эй, Пат» - легонько похлопав по плечу окликнула её Ольга, - «Что там видно?». Вздрогнув, Патрисия обернулась на зов. Белки глаз были красными, словно в них полопались все кровеносные сосуды, а зрачки сделались мельче макового зёрнышка. С каменным и мертвенно бледным лицом она испуганно спросила: «Мы падаем?». Пытаясь разрядить напряжённость, Ольга осторожно положила свою ладонь на кисть Патрисии, - «Тише, тише, милая» - убаюкивающим голосом произнесла она, поглаживая подругу по руке, - «Кто тебе сказал такую глупость? Всё хорошо, радость моя. Всё под контролем. Мы на борту одного из самых совершенных в мире самолётов. Ты разве не читала об этом? Ну ты даёшь! И разве ты не почувствовала, что мы сейчас набираем высоту, а не снижаемся. Где ты видела, чтобы кто-то падал вверх, а?». Патрисия глубоко вздохнула – «Правда? Ты не врёшь мне?». «Ты шутишь? Скажи мне, я когда-нибудь врала тебе?» - с улыбкой ответила Ольга вопросом на вопрос. Патрисия помотала головой. «Вот видишь? Ты сама сказала. Так что, для тебя сейчас нет других вариантов, как просто поверить мне. У нас самые лучшие пилоты в мире, Пат. Они знают, что делают. А вверх мы летим, потому что просто, наверное, пытаемся облететь сверху какую-то маленькую тучку. Вот и все дела. «Ладно», - бросила Патрисия, шмыгнув носом, - «Я верю тебе». Взглянув на Патрисию, Ольга улыбнулась.
Она по жизни обладала способностью убеждать. А ещё держаться. Держаться крепко, почти по-мужски, никому и никогда не выдавая своих страхов. Сталкиваясь с каждым из них лицом к лицу, Ольга расправлялась с ними как с ненавистными врагами, уничтожая одного за другим. Этому научила её сама жизнь. Но сейчас и она испытывала то чувство, которое было схоже со страхом. И уж если и не со страхом в чистом виде, то уж точно с неприятным волнением. И чтобы расправиться с ним, она сейчас должна была заняться тем, что поможет отвлечься. «Слушай, Пат, я хочу обсудить с тобой кое-что. Точнее говоря, ты должна помочь мне разгадать одну шараду. Ну что, я могу на тебя рассчитывать?». Патрисия снова кивнула в ответ. «Вот и чудно! Я благодарю тебя за это, Пат! Спасибо!» - произнесла Ольга. Она знала совершенно точно, что если в стрессовой ситуации загружать мозг человека посторонними вопросами, заставляя отвлечься, переключить фокус его внимания, то его волнение если и не пропадёт полностью, то уж точно ослабнет. Именно это и было сейчас её целью. Целью по отношению к Патрисии и к самой себе. «Ну что? Приступим?» - весело проговорила Ольга, словно призывая Патрисию сыграть в детскую настольную игру. «Что ж, давай попробуем» - уже чуть более спокойным тоном ответила та. «Тогда погнали!» - бросила Ольга. Подняв подлокотник, разделявший их кресла, она повернулась к Патрисии вполоборота, - «В общем так, Пат, смотри. Я сейчас расскажу тебе кое-что. Только прошу, слушай внимательно и не перебивай. Хорошо?». «Да, конечно» - ответила та. «Отлично! И ещё. Очень прошу тебя, пожалуйста, расслабься. Не бойся этой чёртовой тряски» - продолжила Ольга, - «Тряска пройдёт. Это обычная турбулентность. Мы в самолёте, который летит с скоростью девятьсот километров в час, на высоте тринадцати километров. Для самолёта болтанка – обычное дело. Это всё одно что ехать в большом автобусе по просёлочной ухабистой дороге. Кочки, ямки, да и только. То же самое и здесь. Просто сейчас у нас с тобой эти кочки и ямки воздушные. Вот и всё отличие. Тем более ты сама сказала, что через несколько минут снижаемся. Похоже даже, что уже. А когда самолёт снижается, то из-за смены плотности воздуха тряска неизбежна. Чистая физика. Так что забей на всю эту техническую хрень. Потрясёт, перестанет. Самолёты падают в десятки тысяч раз реже, чем бьются автомобили». В этот миг голос Ольги вдруг перестал залетать ей в уши. Патрисия задумалась, уставившись в одну точку. «Боитесь летать? Зря. На автодорогах в год гибнет в тысячи раз больше, но, мы ведь не боимся каждый день управлять тачкой, или быть в ней пассажиром» - эхом прозвучал в её голове голос Эдварда, того самого бармена из аэропорта Торонто. И тут же следом за ним перед ней возник образ улыбающегося Лонни - «Риск погибнуть при авиакрушении более чем в пятьдесят тысяч раз ниже, чем риск потерять жизнь в автомобильной аварии. Это статистика. А статистика, как известно, дело упрямое». Ольга всё говорила и говорила, а в это время Патрисия сидела словно отрешённая, растворившись совершенно в другой реальности. Через несколько мгновений она обратила внимание на чью-то кисть перед своим лицом. Эта кисть щёлкала пальцами, призывая обратить на себя внимание. Вместе с этим она снова стала слышать голос Ольги, - «Эй! Я перед кем тут распинаюсь? Слышишь? Патрисия! Вернись на борт! Это я!». Патрисия повернула голову и посмотрела на неё. Ольга широко улыбалась, качая головой, - «Ай-ай-ай! Де-е-вочка моя! Доченька! Как не стыдно?! Я ей про серьёзные вещи, а она снова за своё». «Прости, Оль. Я… просто…это…просто я нечаянно задумалась. «Дак что ты там говорила про турбулентность?» — спросила Патрисия. «Да блин, Пат! Ты что, действительно совсем ничего не слышала из моих последних слов?» - уже с лёгким недовольством спросила Ольга. Патрисия опустила голову вниз, виновато качая головой. «Я тебя точно сейчас поколочу! Слышишь?» - бросила Ольга, - «Ну да ладно. Я вижу, что ты никак не расслабишься. Давай уже. Хватит. Хватит бояться. А то ты своим видом уже и на меня жути такой нагоняешь, что я уже и сама боюсь». «Ага! Как кленовый лист на ветру! Ты мне это уже говорила», - сказала Патрисия, - «Но, это не так. Ты смелая. Я вот – трусиха. Это уж точно. Я прямо не знаю, что с этим делать». Я тебе ещё раз говорю – расслабься и не думай о плохом. Слушай меня. Тряска почти прошла. Ты чувствуешь? Ну? Что я тебе говорила? Просто отвлекись от своих тёмных дум. Отодвинь их. Окей?» - Ольга смотрела на неё с уверенностью на лице, - «Кстати, есть кое-какой русский фильм. Бриллиантовая рука называется. Комедия. Так вот. Был такой очень известный актёр – Юрий Никулин, тоже русский, само-собой. В этом фильме он играл главную роль. В одной из сцен он произнёс прикольную фразу, типа «я не трус, но я боюсь». Патрисия засмеялась. «Клёво, да?» - бросила Ольга, поддержав подругу ответным смехом. В этот миг они смеялись так искренне, что совершенно не замечали вернувшуюся к ним болтанку, которая становилась всё сильнее.
«Ну вот. Уже веселей» - сказала Ольга, - «В любой ситуации можно сохранять чувство юмора! Даже если тебе страшно! Так что, Пат, старайся всегда быть на позитиве! Откровенно говоря, я и сама не всегда могу себе это позволить. Но, тем не менее, стараюсь. А как же иначе то? Не ныть же всё время, списывая всё на что-то, или на кого-то. Главное верить в то, что всё в жизни в твоих руках. Пусть не под твоим полным контролем, но в твоих руках. А главное – в твоей голове. И страхи, кстати, в том числе. Ты ведь сама мне об этом говорила? Помнишь? Ты сказала, что Лонни тебе об этом рассказывал». Патрисия кивнула. «Если понять это – то весь твой мир изменится» - продолжала Ольга, - «Скажу даже не так – оставаясь позитивным, ты сам меняешь этот свой мир. Что бы ни происходило - ничего не бойся, думай о хорошем и верь в бога. А ну-ка, где у нас тут наша ладанка?». Патрисия распахнула куртку и зажала в ладони висящую на груди золотую иконку на цепочке. «Во-о-от! Видишь, как замечательно! Богородица всё время рядышком с тобой. Любит и защищает тебя. Просто открой своё сердце и впусти её. Она обязательно тебе поможет всё преодолеть. Ну?» - она пристально смотрела Патрисии в глаза, - «Так что – будь спокойна. Все наши страхи мы выдумываем для себя сами. Но чтобы победить страх, ты должен столкнуться с ним лицом к лицу. Как ни крути. Иначе тебе не одолеть его. Он будет преследовать тебя всю твою сознательную жизнь. Подумай об этом». Ольга заметила, что Патрисия действительно немного расслабилась. Даже не смотря на тряску, она сейчас сидела не так скованно. Кисти уже не сжимали подлокотники с бешеной силой, а бледное до недавнего времени лицо вдруг неожиданно приобрело здоровый розовый оттенок. И эта картина теперь очень радовала Ольгу. «Ладно. Хорошего - помаленьку, как говорится. Посмеялись и хватит» - сказала она, словно обрезала, - «Давай-ка вернёмся к нашей шараде. Хорошо? На самом деле вопрос весьма серьёзный, дорогая. Со мной здесь кое-что произошло. Слышишь? Скажу сразу – настройся на мистику. Только не пугайся. Сначала выслушай. Быть может мне померещилось. А может это даже начальная степень паранойи. Хотя я знаю, что у меня с головой всё в порядке. По крайней мере было до сегодняшнего полёта. Но то, что я видела, а точнее кого – иначе как фантомом не назовёшь». Услышав это, Патрисия ощутила, как страх вдруг снова задышал ей в спину, увлажняя её ладони и покрывая всё её тело гусиной кожей.
«Так ты готова слушать?» - спросила Ольга. «Что ж, рассказывай» - ответила Патрисия. «Короче. Когда мы вошли в самолёт, я подошла к своему креслу. Вот, к этому, на котором ты сейчас сидишь», - начала своё повествование Ольга, мысленно перемещаясь в те минуты - «А-а, нет, нет. Сначала я услышала твой крик. И как я смогла в одно мгновение распознать? Не пойму. На подсознании, видимо. Ладно, сейчас это уже не важно. В общем, когда мы с тобой поговорили я подошла сюда. Согласно билету, моё место как раз вот здесь, у окна. На месте, на котором сейчас сидишь ты, сидела милая старушка-божий одуванчик. Седые как снег волосы, синие перламутровые глаза и всё такое. С виду ничего необычного. Старушка как старушка. Она сказала мне, что у неё сильно болят суставы на коленях и, хотя по билету моё место было у окна, я уступила ей её. Она просто подвинулась к иллюминатору, а я уселась вот здесь, у прохода. Мы перебросились с ней любезностями, а потом она стала говорить мне очень странные вещи. И ты знаешь, Пат, они меня напугали». Ольга прервалась и прищурила глаза, как это делают некоторые люди, когда пытаются вспомнить что-либо. «Ну, же! Продолжай! Что? Что она тебе сказала?» - пытала её Патрисия. Градус её интереса возрастал, и сейчас она уже даже не обращала внимания на вновь усиливающуюся болтанку. Чуть приоткрыв рот, она сидела и слушала, предвкушая неминуемую развязку, которая для неё обещала быть обязательно пугающей. То, что сейчас говорила ей Ольга, действовало на неё как гипноз. И Ольга продолжила, - «Она всё знала, Пат. Знала то, о чём просто не могла знать. Знала, что у меня две девочки. Она сказала мне, как зовут мою младшую дочь. Знала, что мой отец скульптор. Она знала о тебе, знала, как тебя зовут. Ты понимаешь? И про то, что у нас с тобой вчера был день рождения. Кстати, она сказала, что и у неё вчера был день рождения. Представь себе, ей девяноста пять».
Патрисия вздрогнула. В её голове промелькнула фотография из бумажника Ольги. Но снова она не была готова завести об этом разговор. И снова не понимала почему.
«И даже про Уилла. Слышишь? Про него она тоже знала. Она сказала, что всех нас связывает одиннадцатое сентября. Ну нас-то с тобой – понятно. У нас с тобой день рождения в один день. А Уилл то тут причём? У него что, тоже вчера был день рождения? Если да, то почему он не сказал нам…? Хотя… мы знакомы пять минут всего-навсего. Кто мы ему? Он и не обязан был, даже если и так. Или что ещё? Ну вот ты скажи мне, Пат? Что это за херня? И кто она, чёрт возьми, вообще такая? Я не догоняю…», - Ольга вздохнула и задумалась. Патрисия молчала, растерянно глядя на неё. Она не знала, что ответить. «Да, вот ещё что. Она сказала, что скоро будет трудно и страшно, но я справлюсь с этим. Что типа она покажет мне кое-что, и поэтому я должна быть внимательной. Кстати, а ты знаешь, на кого она была похожа? На актрису из Титаника. На ту самую, которая играла эту…ну, как её там…ну же…скажи мне, и я тебе скажу». «На ту старушку, которая играла Роуз в старости?» - помогла ей Патрисия. «Точно! Как ты догадалась?» - бросила Ольга. «А разве в Титанике была какая-то другая старушка?» - заделав складки на лбу вопросом ответила Патрисия, - «Эту актрису звали Глория Стюарт» - добавила она, - «И кстати, она тоже дожила до ста лет. Как и твоя эта. Как её там? Хейзел МакКаллион. Мадам-буря. Канада-мама. Или как её там прозвали? Я уже не помню». «Мадам-ураган» - поправила её Ольга, - «Но у тебя очень хорошая память, как я посмотрю». «Ты же сама мне в аэропорту сказала, чтобы я запомнила её имя. Вот я и запомнила» - ответила Патрисия, - «Только Глория умерла более десяти лет назад. Будь она сейчас жива, ей было бы уже сто одиннадцать. Она девятьсот десятого года рождения. «Реально?» - проголосила Ольга. Патрисия кивнула, - «Так что было дальше, Оль?» - спросила она. «Ну что, потом я уснула, а когда проснулась, старушки рядом уже не было. Я обыскалась её по всему самолёту, но её нигде нет. Это, блин, дьявольщина какая-то. «Я тебе сейчас тоже кое-что расскажу» - сказала Патрисия, взглянув на экран телефона. 01:40:22. Она вздохнула и начала свой рассказ.
Ольга слушала, проникаясь словами и эмоциями подруги, будто всё это ранее происходило с ней самой. После того, как Патрисия закончила, Ольга сидела с недоумевающим выражением лица, - «Ни дедушки, ни внучки?» - спросила она. Патрисия промотала головой. «Как думаешь, Пат, они связаны как-то с моей старушкой, а? И почему они выбрали именно нас с тобой?».» - спросила Ольга. Патрисия пожала плечами, - «Да чёрт их знает, Оль. Я вообще ничего не понимаю. Понятия не имею, что здесь происходит. Ты знаешь, судя по тому, что как нам кажется, мы видели и слышали на этом борту, это должно быть реальным. И знаешь почему?». «Догадываюсь» - ответила Ольга, - «Мы их видели. Прикасались к ним». Патрисия кивнула, - «И пропали. Все, как один. И кто его знает, сколько их вообще на борту. А может быть это просто розыгрыш? Хотя, сразу встаёт вопрос – зачем? Кому это нужно и для чего? Блин, Оль, я сейчас окончательно сойду с ума!». Ольга приобняла её за руку, пытаясь успокоить, - «Тише, тише. Ну что ты? Давай-ка лучше, подыши поглубже и расслабься. И в конце концов, кто знает? А вдруг это действительно были фантомы? Вдруг они существуют? Летают между параллельными мирами и мутят воду, людей пугают. Ты вот подумай. До того, как мы с тобой об этом поговорили, каждой из нас казалось, что она сходит с ума. Но я тебе вот что скажу. Есть такой русский мультфильм, каникулы в Простоквашино называется. Так вот - там папа говорит маме такие слова – с ума, говорит, поодиночке сходят, это только гриппом все вместе болеют. Правильные слова. Ты не находишь? Явный тому пример – этот грёбаный коронавирус, который сейчас уже почти весь мир охватил. И он – реален. Стало быть, и наши с тобой фантомы – тоже, реальны. Ведь они нам обоим мерещились. Ну, в смысле, я имею в виду, что и ты, и я их видели, слышали и даже трогали, в конце концов. И хотя ты моего не видела, я видела твоего. А ещё может быть, что они и действительно - где-то здесь, в самолёте. Быть может, мы их просто не нашли, когда пытались разыскать. Но есть ещё один вариант. И он самый бредовый» - Ольга улыбнулась, - «Фантомы – мы с тобой». «О-о-очень смешно!» - протянула Патрисия. «Ты смотрела фильм Ремнант?», - продолжая эту тему, спросила Ольга. «Ты сейчас серьёзно?!», - почти с недовольством бросила Патрисия, - «Типа мы переместились в параллельный мир, да? Это ты хотела сказать? Уилл, Лонни, стюардессы, все эти сотни людей вокруг, они тоже – ремнанты? Мы с тобой, в конце концов», - она помотала головой, - «Нет, это всё чушь. Просто бред – не иначе. Уж я-то – точно никакой не фантом и прошу тебя, давай не будем уже об этом?», - её взгляд сейчас выражал растерянность с нотками всё того же страха, - «Прости. Я хочу сказать давай сначала приземлимся, а там видно будет». Ничего не ответив, Ольга лишь кивнула. Патрисия достала салфетку и высморкалась, - «Кстати, знаешь, о чём я тут подумала?», - бросила она. «О чём?», - спросила Ольга. «Мы ведь можем попросить у командира список всех пассажиров и отыскать в нём этих наших фантомов. Мы знаем их имена, он даст нам этот список, и мы проверим». «Ага. Размечталась. Даст», - Ольга рассмеялась, - «А потом догонит и ещё раз даст». «А что смешного я сказала то?» - удивилась Патрисия. «Прости, Пат. Извини. Просто смешинка в рот попала», - пошутила Ольга, - «Знаешь, твоя идея, конечно, имеет право на существование, но, думаю, она утопическая, потому что никто и никогда не даст тебе эти списки. Поверь мне. Закон о защите персональных данных». Патрисия вздохнула, - «И всё равно можно попытаться. Если они в списках, то значит мы с тобой страдаем предрассудками, а наши фантомы вовсе не фантомы, а обыкновенные люди. И они где-то здесь, в самолёте. Но если в списках их нет, то я начинаю верить в потустороннее и завтра же приступаю к своему первому мистическому сценарию для Голливудского фильма. А ещё пойду на телевидение, дам интервью и стану известной». «Ну-ну, давай, иди. И на телевидение, и ещё куда-нибудь сходи. В полицию не забудь. Они тебя оттуда и направят…куда следует. В дом для умалишённых», - Ольга снова рассмеялась, - «Забавная ты, Пат». «Ну вот», - чуть обидчиво пробубнила Патрисия, - «Я ей, понимаешь ли, тут варианты предлагаю, а она смеётся. Да ну тебя. Вообще больше не буду тебе ничего говорить об этом». «Вот и здорово. Ведь ты мне только что говорила, что не хочешь об этом, а теперь сама же начинаешь. Вариа-а-анты какие-то у неё. Спи-и-иски давай у пилота запросим», - шутливо бросила Ольга, - «Отдыхай давай уже. Вот, держи подушку. Вот. Давай, ложись-ка, вздремни немного». Она бросила подушку себе на колени и, нежно коснувшись затылка Патрисии, притянула её голову вниз, призывая прилечь. Патрисия подчинилась. Опустив щёку на подушку, она, глядела на кресло перед собой, шкрябая ногтем по какому-то тёмному пятну, засохшему на дерматине кармана. Не совсем удобная поза чуть спирала её дыхание, но она была слишком вымотана, чтобы это помешало ей вырубиться. «Верни мне мои очки» - вдруг прошептал ей кто-то на ухо. В ту же секунду, издав короткий резкий вдох она очнулась. Оторвавшись от подушки, она недоумённо вертела головой по сторонам. На её лице читалось выражение неимоверного ужаса. «Что, опять кошмар?» - спросила Ольга, пытаясь прижать Патрисию к себе. Но ту трясло, и она не поддавалась, - «Нет, нет. Подожди, Оля. Не трогай меня, прошу. Я сейчас. Просто у меня… это…я просто…». Ольга отстранилась, позволив подруге прийти в себя.
Спустя минуту ей всё же удалось немного её успокоить. «Расслабься, милая. Скоро всё это закончится», - проговорила она. Та наконец кивнула и, оперевшись щекой на плечо Ольги, чуть поворочавшись, замерла. Уставившись в потолок, она глубоко вздохнула и задумалась. Ольга бросила взгляд на проход. Навстречу шла седовласая старушка. Она не походила на Мюриэл Уолш, но, при виде неё, в голове снова прозвучали уже знакомые ей слова: «Вот, дорогая. Это для Вас. Я положу это сюда. Вот, в этот славный кармашек. Обязательно прочтите это потом. Вы меня слышите?». Ольга вздрогнула, в тот же миг вспомнив о записке. Сделав глубокий вдох-выдох, она произнесла, - «Пат, ты знаешь, я совсем забыла показать тебе ещё кое-что. Полагаю, это самая главная улика». Открыв сумочку, Ольга вынула из неё записку Мюриэл Уолш. «Вот» - сказала она, протягивая её, - «Открой и прочти». «Что это?» - протирая лицо ладонями спросила Патрисия. «Я сейчас всё объясню. Открывай» - настойчиво произнесла Ольга. Патрисия развернула листок, - «Нет. Не может быть! Нет, нет, нет. Только не это! Это просто невозможно!» - тихо повторяла она, мотая головой. «Что, Патрисия? Что не так? О чём ты? Что невозможно? Ты слышишь меня?» - вопрошала Ольга, теребя Патрисию за куртку, - «Скажи же мне. Ты что-то знаешь? Ты знаешь смысл того, что здесь написано? Ну, же, Пат! Ответь мне!». Ухватив ладонями за щёки, Ольга повернула её лицо к себе. Патрисия плакала. Слёзы стекали вниз, оставляя на её щеках влажные солёные дорожки - «Пожалуйста, пожалуйста, Оля, оставь меня! Я прошу! Слышишь? Оставь я тебе говорю!» - прокричала она, пытаясь оторвать руки Ольги от своего лица. Но та не поддавалась, - «Патрисия! А ну-ка, перестань! Прекрати истерику и спокойно объясни, что всё это значит! Иначе я сейчас высажу тебя прямо здесь! Тебе всё ясно?!». Но та будто не слышала, продолжая сопротивляться. Не в силах успокоить подругу, Ольга отвесила той короткую хлёсткую пощёчину. В тот же миг, Патрисия замолчала, закрыла лицо ладонями и, опустив голову вниз, уселась, шмыгая носом. С полминуты Ольга смотрела на неё, не зная, что сказать. Считая себя человеком практическим, она понимала - то, что она только что сделала, было мерой вынужденной и вполне адекватной. За свою жизнь подобную процедуру ей приходилось выполнять не один раз, и сейчас она не испытывала угрызений совести за свой поступок. Но теперь, несмотря на всё это, её глаза всё же были наполнены влагой, а сердце бешено колотилось в груди.
«Спасибо» - сказала Патрисия, чуть успокоившись. Вынув из сумочки салфетку, Ольга принялась вытирать с её лица слёзы, почти ювелирно всматриваясь в каждую пору, в каждую морщинку на коже, - «Ну, вот, теперь у нас всё хорошо, девочка моя». «Прости, Оль, я вспылила» - виновато бросила Патрисия, «Да забей. Ничего страшного. Бывает и хуже, Пат», - ответила Ольга, - «Но, будем надеяться, что хуже быть уже не должно». Сказав это, она вдруг на мгновение задумалась, после чего уверенным тоном произнесла: «Нет, не так. Я просто знаю, что всё будет в полном порядке». Услышав это, Патрисия изобразила на своём лице что-то наподобие улыбки. «Кисловато улыбаешься!» - бодро заметила Ольга, - «Выше нос, Пат! Выше голову! На-ка, вот, возьми. Это твои слёзы. Прилетишь в Калгари – сожги в мангале» - вкладывая использованную салфетку в ладонь Патрисии, продолжала она, - «А теперь давай, расскажи мне то, чего я до сих пор не знаю». Патрисия вздохнула и, в очередной раз шмыгнув носом, проговорила: «У меня тоже есть такая же записка. Я забыла тебе о ней рассказать. Просто, из головы вылетело. Не знаю даже почему. Точно так же, как и ты забыла мне сразу рассказать о своей. Сейчас я тебе покажу её. Она у меня где-то здесь…подожди…». Патрисия расстегнула сумочку и трясущимися руками вынула из неё небольшой листок бумаги, с виду ничем не отличающийся от того, который Ольга получила от Мюриэл Уолш, - «Вот. Возьми. Это написал Энди Нортон, дедушка Эмили. Он положил это в карман кресла перед собой и сказал, что я должна прочитать это в тот момент, когда мне станет страшно. Он назвал это успокоительной записочкой».
Ольга откинула столик и разложила перед собой обе записки. «Это, ****ь, реально, колдовство какое-то!» Сука! Прям чертовщина – не иначе!», - думала она, сличая надписи, - «Да-а-а! Да он просто душка, этот Энди Нортон! Хер моржовый! Хм-м! Успокоительная записочка! Нате-ка вот, примите, эти сраные иероглифы и прочитайте! А если сможете сделать это, то вам непременно станет легче! Да неужели?! Но в любом случае, не распускайте, пожалуйста, сопли! И эта старуха Уолш, тоже, хороша! Успокоили, блять! Насовали шарад и свалили куда-то! Фантомы, сука! Ремнанты грёбаные! Мудаки!». Поток её критических мыслей на этом иссяк, она резко выдохнула и проговорила: «Ну ладно, едрит мадрид, раз уж дело так встало, давай-ка, Пат, вместе подумаем, что мы с тобой здесь имеем. Они склонились над столиком. «Ну, что ты на это скажешь? А? Какие будут мнения? Что это за хрень вообще?» - проговорила Ольга, ожидая реакции подруги. Патрисия сидела, уставившись на записки, - «Да кто ж его знает, Оль? Как только я открыла её впервые, то пыталась понять, что значат все эти цифры, буквы и знаки, но уже минут через десять-пятнадцать окончательно сломала голову. А вообще, если по-чесноку, то мне просто надоело гадать. Я убрала её в сумочку и забыла о ней». Ольга усмехнулась, - «По чесноку, говоришь?». «Ну да. Ты же меня учишь всяким там русским словечкам. Вот я и пытаюсь их использовать помаленьку» - ответила Патрисия, едва заметно улыбнувшись краешками губ. «У-у-умница моя! Вот приедем, буду учить тебя по-настоящему. А теперь давай, думай, голова! Чего сидишь без дела? Чего глазами хлопаешь? Думай, Пат! Кумекай!» - залихватски отгрузила Ольга, постукивая ногтями по столику. Она пыталась сосредоточиться над смыслом послания, - «Так, Пат, давай размышлять. Пи, Ди плюс Оу, Эйч, Ии, плюс Эф…Что же значат эти буквы? Да ещё скобки какие-то. Хм-м…а что, если буквами поиграть, а?». «Я уже пыталась ранее переставлять местами буквы» - бросила в ответ Патрисия, - «Пробовала составить какое-нибудь слово, которое натолкнуло бы меня на разгадку». «И что?» - спросила Ольга, взглянув на подругу. Та пожала плечами – «Ничего. Я же тебе говорю, Оль, я подумала всего то несколько минут. Потом отвлеклась и всё на этом». «Хотя, зачем я это спрашиваю? Если бы составила, то, наверное, уже сказала бы. Верно же?» - отрезюмировала Ольга. «Логично» - кивнув ответила Патрисия, - «Слушай, Оль, а они полностью совпадают, или, может быть, что-то отличается?» - продолжила она, глядя попеременно то на одну записку, то на другую. «Да одинаковые, одинаковые. Как сиамские близнецы. Я уже пять раз перепроверила» - сострила Ольга, продолжая размышлять вслух, - «Так, а цифры? Одиннадцать, двадцать пять. И ещё сорок пять. Так, так. Блин! А ещё смотри, две римские тут ещё в конце. Глянь. И тоже, кстати, одиннадцать. Так, думай, Оля, думай давай. Пат, ты тоже не молчи. слышишь? Размышляй вслух. Давай, давай!». «Кстати, Оль, я тут вот что подумала. Смотри», - начала Патрисия, - «Их было двое, нет, трое...». Она прервалась и задумалась, по привычке накручивая локон на палец. «Кого это «их»? – спросила Ольга. «Ну, этих…как ты их называешь…фантомов или ремнантов, пропади они пропадом!» - протараторила Патрисия, - «Хотя, нет, погоди. Был ещё один. Там, в аэропорту. В накопителе. Уэйд. Я тебе про него не сказала. Он спас меня». «Есть ещё что-то, о чём ты мне не сказала?» - со строгим выражением спросила Ольга. «Да ладно тебе, Оль. Я просто забыла», - словно оправдываясь ответила Патрисия, - «В общем, когда я ждала тебя, я подавилась таблеткой, там, в накопителе, а он помог мне. Я едва не задохнулась». Она задумалась на мгновение, а затем продолжила, - «Он представился Уэйдом. Кстати, так звали моего отца. А ещё он сказал, что он ангел. И не просто какой-то там, а мой ангел-хранитель. Я была в шоке, но несмотря на это, всё же подсознательно подумала, что он просто стебётся надо мной. Но нет. Он присел рядом, а затем загипнотизировал меня. Я смутновато помню детали, но в общих чертах это выглядело именно так. Короче, я закрыла глаза, а он прошептал мне на ухо, чтобы я ни в коем случае не поднималась на этот борт. Потом я открыла глаза, но его рядом уже не было. Он словно испарился. Понимаешь? Прямо как эта твоя старуха Уолш, и эти двое». «Энди Нортон и его дочь» - утвердительно бросила Ольга. «Не дочь - внучка» - поправила её Патрисия, - «Так что, пока что я насчитала четырёх демонов». «Фантомов» - усмехнувшись поправила её Ольга. «Да хрен с ним! Фантомов, демонов! Какая разница? Один чёрт, они не от мира сего. И все они меня пугают до усрачки. Теперь смотри дальше, что мне на ум пришло. По цифрам, Оль», - продолжала Патрисия, - «За двадцать пять и сорок пять пока ничего не скажу, но эти вот три цифры одиннадцать, здесь всё понятно. Думаю, тебе – тоже. И у тебя, и у меня день рождения одиннадцатого числа». «Так ведь в записках их три. Три цифры одиннадцать» - сказала Ольга, - «Хотя, я не пойму, почему одна из них арабская, а две другие – римские. Для чего это сделано?». «Я думаю, что нас просто заставляют думать. Слышишь? Хотят, чтобы мы боролись» - ответила Патрисия. «В каком смысле, Пат? Боролись за что?» - бросила Ольга. «За свою жизнь. Вот, за что. Неужели ты всё ещё не поняла? Сейчас в этом самолёте есть некие силы, которые угрожают нам, желают зла. Также есть и другие, добрые. Они пытаются предостеречь и спасти нас. Спасти от смерти. Я и так боюсь летать, а после того, как сегодня встретила этого самого ангела-хранителя, так вообще стала страдать предчувствием чего-то ужасного. Вот ты скажи мне тогда, зачем он сказал мне, чтобы я не поднималась на этот борт? А?». С недоумевающим выражением лица Ольга молчала. «А я тебе скажу, Оля. Слышишь? Я скажу. Что-то должно случиться здесь и сейчас. Не думай, что я сошла с ума. Я просто чувствую это. И мне сейчас очень жутко». Она прижалась к Ольге. «Успокойся, милая. Ничего не бойся. Я с тобой. Всё будет хорошо». От этих слов Ольга самой стало вдруг не по себе, но она всё же старалась не поддаваться на панические атаки подруги, сохраняя спокойствие. За двадцать лет одиночества и отсутствия крепкого мужского плеча она впитала стойкость и выдержку, осознавая, что в любой ситуации, что бы ни произошло, помимо расчёта, умеренности и трудолюбия она ещё должна быть смелой. «Кто же, если не я» - думала она всегда. И именно это делало её сильной и независимой женщиной. Женщиной с большой буквы.
«Нет, Оль, ещё не всё!» - вдруг проговорила Патрисия, дёрнув Ольгу за рукав. «Ты о чём?» - спросила та. «Ну как о чём? Всё о том же – о записках. Я знаю по кому прописана третья цифра одиннадцать. Точнее, я предполагаю. В этом самолёте есть ещё одна дама, с которой мы также познакомились в аэропорту. Её зовут Грейс Смит. Дело в том, что так звали мою мать. Она летит не одна, а со своей дочерью. С Грейс я познакомилась ещё в аэропорту, а дочь я увидела только здесь, на борту. Мы с ней очень похожи на лицо. Её имя Патрисия, а мужа её тоже зовут Стив. Ты слышишь? Стив. Как и моего мужа. Понимаешь? «Нет, ты серьёзно?» - недоумённо спросила Ольга. «Полагаю, мне не стоит говорить, когда у этой Патрисии день рождения?» - сказала Патрисия. «Я и предположить боюсь», - широко раскрыв глаза, протянула Ольга, - «Неужели тоже одиннадцатого сентября?». Патрисия кивнула, - «Вот тебе и третья цифра одиннадцать, связанная с запиской, - «Прости, что я тебе этого раньше не рассказала. Понимаешь, там, в накопителе, я почти полностью ушла в себя. Ну, как тебе объяснить? Всё это очень сложно. Да и не хотела я тебе обо всём этом говорить вот так, сходу. Не считала нужным заполнять тебя своими проблемами. Тем более, страхами». Её глаза сейчас снова были влажными. Патрисия замолчала. Глубоко вздохнув, Ольга повернула к ней голову и, прикоснувшись губами к её волосам, поцеловала. Они задумались.
«Кстати, мне кажется, что я тоже забыла тебе кое-что сказать» - прервав паузу проговорила Ольга. Отстранившись, Патрисия повернулась к ней вполоборота, - «Ну так говори». «У старушки Уолш одиннадцатого сентября тоже день рождения». «Это я помню. Ты ведь уже говорила мне», - сказала Патрисия, - «Это всё?». «Нет, не всё. Ещё я познакомилась здесь, на борту, с одной из бортпроводниц. - ответила Ольга, - «Она замечательная. Знаешь, когда я упала там, в туалете, она очень помогла мне». «Я так и знала», - бросила Патрисия, - «Именно поэтому у тебя синяк на лбу. Так вот, оказывается, откуда он». Ольга вздохнула и продолжила - «Мы разговорились с ней. В общем, её зовут Джессика, так же как мою старшую дочь. А самое главное, вчера ей исполнилось двадцать пять. Вчера, слышишь? Патрисия пристально взглянула на Ольгу, - «Хм-м…так не бьётся теперь с нашими записками-то. Так выходит? В них по три цифры одиннадцать, а нас, стало быть, уже пятеро. Ну, в смысле, четверо. Старуха пропала, поэтому она не в счёт. Всё равно не сходится. И скажи мне на милость, что вообще нам это даст, а? Ну разгадаем мы её, ну и что дальше?». «Нет, нет. Нужно обязательно разгадать» - озабоченно протянула Ольга, почёсывая лоб и продолжая глазеть на записки - «Я вот думаю, что количество цифр одиннадцать вообще никак не связано с тем, сколько нас здесь». «Ты так думаешь? С чего ты это взяла?» - спросила Патрисия. «Погоди, погоди. Один момент, Пат. Один момент» - отрезала Ольга. «А эта стюардесса, которая помогла тебе, ну, в смысле Джессика, она что, тоже пропала?» - неугомонно продолжала Патрисия. Ольга не ответила, а лишь помотала в ответ головой. Патрисия спрашивала у неё что-то вновь и вновь, бросая взгляд то на неё, то на записки, то в окно иллюминатора.
Вдруг что-то заставило Ольгу взглянуть налево. Мужчина в кремовом свитере, как и прежде смотрел на неё. Но в этот миг он почему-то указывал ей на панель над своей головой. Его взгляд, снова вызвал у неё тревожные ощущения. «Что? Почему Вы всё время так на меня смотрите? Вы хотите мне что-то сказать?» - спросила она. Но мужчина молчал, продолжая указывать пальцем вверх. Переключив внимание с мужчины на потолок, она пыталась понять смысл этого жеста, но на ум ничего не приходило. «Простите, мистер, что Вы хотите мне сказать?» - повторила свой вопрос Ольга, - «Вы что, глухой?». Он снова не ответил. «Может быть это надо мной?» - подумала она, взглянув прямо вверх. Лампочка индивидуального освещения ослепила её. Ольга подняла руку, нажала на кнопку и выключила свет. «Что ты делаешь? И почему этот мужик так на нас смотрит?» - спросила Патрисия, - «Кто он, Оль? Это он нам показывает? Что он хочет сказать?». «Подожди, Пат. Не отвлекай, прошу тебя. Я сама сейчас пытаюсь понять это» - ответила Ольга, рассматривая панель над головой, - «Что же ты имеешь в виду, мой странный немой друг» - тихо проговорила она, - «Лампочки? Кнопки? Вентиляция? Или что? Блять, я не догоняю! Что это за головоломки, в конце то концов?! Целый день одно и то же! Вот же мистика-то! Полный ****ец!» - она глубоко вздохнула, - «Этот полёт вообще завершится когда-нибудь или нет?! Как же мне всё это надоело!». Шею вдруг свело, и Ольга принялась массажировать её пальцами рук, опустив вниз голову. Выглядывая из-за неё, Патрисия уставилась на мужчину, хлопая глазами и пытаясь понять, что же здесь снова происходит. «Да кто ты, чёрт возьми, такой?!» - вдруг прокричала Ольга, - «Что ты хочешь от нас? А? Не молчи! Слышишь? Скажи, что мы должны делать? Ты, фантом грёбаный! Или кто ты там есть?!», - прокричала Ольга. Не проронив ни слова, он, как и прежде, продолжал неподвижно сидеть с поднятым вверх указательным пальцем правой руки. «Пат, ты только глянь на него! Ещё один нашёлся! Помощник-успокоитель, мать его так!» - отворачиваясь от него проговорила она. Выпустив пар, она теперь смотрела на Патрисию, пытаясь отдышаться. Сейчас уже обе они были почти вне себя. Самолёт снова затрясло, но на этот раз он уже не набирал высоту, а плавно сползал вниз. Болтанка оказалась ещё более сильной и скрипучей, нежели до этого. Несмотря на дневное время, салон вдруг объяла сумрачная серость, и бортмеханик, клацнув тумблером, включил основное освещение. В этот миг лайнер влетал в чёрное грозовое облако. Ветер усиливался, а по стёклам иллюминаторов побежали струйки дождя.
«Дамы и господа!» - раздался голос из репродукторов, - «Говорит командир корабля. Мы снова входим в зону турбулентности. Просим вас не покидать свои места и пристегнуть привязные ремни. Благодарю за внимание!». «Пристегнись, Пат», - ещё не полностью отдышавшись, бросила Ольга, застёгивая свой ремень. «Я и не отстёгивалась» - ответила та, судорожно перепроверяя, действительно ли это так. Свет вдруг заморгал и спустя несколько мгновений полностью погас. Салон снова погрузился в полумрак, а окном засверкали яркие вспышки молний. Вокруг стали раздаваться пронзительные крики испуганных пассажиров вперемешку с детским плачем. Выглянув из-за Ольги, Патрисия тотчас вновь взглянула через проход - «Сука! Оля, что за херня?! - панически вскрикнула, она, прижав к груди ладонь. Медленно повернув голову, Ольга посмотрела налево. Луковицы волос заиграли электрическими мурашками, но её самообладание помогло ей не закричать. Мужчина в кремовом свитере бесследно исчез. «Где он?! Куда он делся?! Он…он ведь только что…он был…был вот здесь…в этом кресле…» - продолжала голосить Патрисия, ухватившись за плечо подруги. Широко раскрыв глаза, Ольга в ступоре таращилась на пустое кресло. «Что же нам теперь делать, Оля? Слышишь? Посмотри на меня?! Я боюсь! Я прошу тебя, только не молчи!» - завывала Патрисия, теребя Ольгу за руку, - «Почему так темно? Мы что, влетели в грозу? Да? Мы разобьёмся?! Ну скажи хоть что-нибудь!». Подняв голову, Ольга снова взглянула наверх. «Э-эй, ты, посмотри на нас», - тихим оранжевым голосом прошептали ей в полутьме две грустные одинокие цифры с панели над креслом. Она уставилась на них, не зная, что ответить. «Ну, же, Ольга, давай, поговори с нами?! Неужели ты не узнаёшь нас? Это же мы!», - снова взывали они, но уже чуть громче. «Простите, а мы что, знакомы?» - удивлённо спросила она, с прищуром глядя на них. «О, да! Конечно! Конечно же мы знакомы!» - ответили цифры. «Да? Что-то я не припомню», - она пристально вглядывалась в них, словно пытаясь вспомнить, откуда знает их, - «Ну хорошо. И как прикажете вас называть?» - бросила она. «Хм! Странная Вы какая-то!» - удивлённо ответила двойка. «Хи-хи», - просмеялась следом цифра пять, - «Ты права. Она, действительно, странноватая». «О, Боже! Докатилась! С цифрами разговариваю!», - подумала Ольга. «Вы что, тоже фантомы? Ремнанты? Или я действительно схожу с ума в этом грёбаном аэроплане?» - протянула она улыбаясь. Цифры молча переглянулись. Сейчас ей показалось, будто они скрывают от неё что-то и никак не могут принять решение, кто же из них должен наконец открыть ей эту тайну. «Ну, хорошо!» - осмелившись произнесла та, что с виду похожа на лебедя, - «Я – двоечка. А она…она у нас, стало быть…». «Вот только этого не надо! Ладно?», - прервав её молвила другая, - «Я и сама могу представиться! Тоже мне! Нашлась тут, понимаешь ли!». Она гордо посмотрела на Ольгу и произнесла, - «Я - пятёрочка. Можно просто - пять. А вообще, если хотите знать, мы – одно целое», - выдала она, - «Знаешь, Оль, мы с подружкой такие разные, но…но мы…», - прервавшись она задумалась. «Но, что бы ни случилось, мы всегда вместе», - закончила её мысль двойка. «Спасибо, милая», - поблагодарила её пятёрочка, - «Да, всё верно. Мы всегда вместе, потому что нужны друг другу. А быть нужным – это ведь так важно. Не правда-ли?». Ольга кивнула. «Вот поэтому мы неразлучны и верны нашей дружбе» - добавила двойка. «Именно так, но за свою жизнь мы поняли ещё кое-что. Кое-что очень важное», - продолжила пятёрка. «И что же это?», - Ольга выжидающе смотрела на неё. «А-а, интересно?», - бросила та, - «Ладно. Скажу. Ты знаешь, когда мы вместе, когда верим, надеемся и любим - именно тогда мы по-настоящему живём. Вера, надежда и любовь — вот, в чём наша сила. И в этом есть главный смысл нашей жизни. Посмотри на нас. Она – двоечка, я – пятёрка. Но когда мы вместе, нас не двое - нас целых двадцать пять. И мы очень рады тому, что сегодня твоё кресло именно в двадцать пятом ряду. Иначе мы с тобой никогда бы не встретились». «Слава богу, что обе мы были отпечатаны на твоём авиабилете», - сказала двоечка. «Верно сказано. Хвала тем, кто нацарапал нас на двух клочках бумаги», - подхватив главную тему добавила пятёрка, - «Светить – дело приятное, но во сто крат приятнее спасти чью-то жизнь. Что ж, теперь ты уже кое-что знаешь. Как говорится – помогли, чем смогли. Наше время на исходе. Пора прощаться, Оля. Немедленно. Сию минуту. Делай что должна и ничего не бойся! Всё! Прощай!». Прогремев как гром среди ясного неба, они вдруг исчезли, вновь превратившись в две оранжевые неоновые циферки на панели над её головой. В этот миг Ольгу вдруг осенило: цифры, указанные в записках, оставленных для них с Патрисией, обозначали номера рядов кресел. В этот миг она была уже в одном шаге от разгадки этих мистических посланий.
«А что насчёт букв?» - подумала она, поворачиваясь к Патрисии. Та сидела в тяжёлом раздумье, уперевшись лбом в колено поднятой на кресло ноги. «Где они, Пат?» - спросила Ольга, чуть потеребив её за куртку. Патрисия повернула голову и взглянула на неё, - «Ты о чём?», - спросила она, опуская ногу на пол. «Наши записки. Где они?» - бросила Ольга. «А-а, ты об этом. Где-то здесь были», - ответила она, просовывая руку в карман впередистоящего кресла. Нашарив их, она, протянула Ольге обе бумажки, - «Вот. Держи». Включив лампочку индивидуального освещения, Ольга снова откинула свой столик, разложив на нём записки, - «Я тебе сейчас кое-что покажу. Мне тут на ум пришла одна мысль. Смотри. В общем, короче, я предполагаю, что на этих вот бумажках», - она говорила, разглаживала их на столике, - «На них действительно послание. И знаешь, это не просто послание, а конкретное руководство к действию». «Как это?», - спросила Патрисия. «Я, конечно, не совсем уверена», - ответила Ольга, - «Но, лично мне, так кажется» (сказав это, она перекрестилась), - «Все эти люди, ну, в смысле, фантомы, как нам с тобой думается, - старушка Мюриэл, потом этот, как его…», - вспоминая имя, она прищурилась, слегка пощёлкивая пальцем. «Энди Нортон», - помогла ей Патрисия. «Точно. Он самый», - кивнула Ольга, - «Так вот, я почти уверена, что они и вправду, пропали. Ты слышишь? И пусть я сошла с ума, но что-то подсказывает мне, что нам нужно срочно что-то делать». Сейчас Патрисия читала в её взгляде совершеннейшую серьёзность. И это умножало без того охвативший её страх. «Но тогда нам сначала нужно разгадать то, что здесь написано», - проговорила она. «Всё верно. А ну-ка, давай, быстренько включи свою лампочку» - бросила Ольга, глядя на записки. Щёлкнув кнопкой над головой, Патрисия исполнила её просьбу. «Какое у тебя место по билету?» - начала Ольга, взяв в каждую руку по записке. «Э-э-мм, по-моему, одиннадцать», - неуверенно ответила Патрисия. «Что значит - по-моему? Ты не помнишь что-ли?» - продолжала Ольга. «Нет, ну-у…я имела в виду как раз-таки одиннадцать. Одиннадцать ди, Оль», - сказала Патрисия, - «Кстати, мой билет. Сейчас я покажу тебе. Он у меня где-то здесь. Там всё, как я тебе говорю. Подожди, сейчас я найду его». Она опустила руки в куртку, - «Что за чёрт?» - проговорила она, вынимая из правого кармана то, на что в нём наткнулась. Это были очки. Голубая оправа, крупные линзы, перепачканные кровью. По телу снова ударил адреналин. Оцепенев от ужаса, трясущимися руками она держала очки над столиком. Сердце аритмично колотилось. «Он сказал, что все вы сегодня умрёте», - прозвучал в её голове голос Эмили. «Что это? Откуда они у тебя?» - удивлённо спросила Ольга, - «Ты носишь очки, Пат? Это что, кровь что-ли? Ты поранилась?». Патрисия разжала кисть и уронила очки на столик. Закрыв лицо руками, она завалилась на бок, а затем перевернулась на спину. Уперевшись затылком в подлокотник у иллюминатора, а ногами в Ольгу, она съёжилась, словно креветка. «Что опять, Патрисия? Объясни мне?», - вопрошала Ольга, тормоша подругу за колено, - «Это снова то, о чём ты мне не рассказала?». Патрисия помотала головой. «А что тогда? А?» - требовала от неё ответа Ольга. «Нет. Эти очки принадлежат той самой девочке, о которой я тебе рассказывала. Понимаешь? Нортон. Эмили», - проговорила она, не отрывая ладоней от лица. «Ну, хорошо. Успокойся. Слышишь? Ведь мы с тобой сегодня это уже проходили», - ответила ей Ольга, пытаясь отстранить её руки, - «Прошу тебя. Не нагоняй жути ни на себя, ни, тем более, на меня. Это уже в прошлом. Ну, же, девочка моя? Теперь нам нужно сосредоточиться на настоящем. Есть только здесь и сейчас. Ты слышишь меня?». Патрисия снова замотала головой. Так они просидели с полминуты и, наконец, открыв своё заплаканное лицо, Патрисия метнулась к Ольге в объятия, прижавшись щекой к её груди, - «Только пожалуйста, убери это от меня», - сказала она, шмыгая носом. «Их уже нет, дорогая. Забудь о них», - сказала та и с ловкостью иллюзиониста удалила очки со столика, сунув их в карман своей куртки. «Ладно», - чуть успокоившись промолвила Патрисия, - «На чём мы с тобой там остановились по нашим запискам?». Прижимая её одной рукой к своей груди, второй Ольга взяла со столика одну из бумажек, - «Так. Значит, ты говоришь, что у тебя одиннадцатый ряд. Место ди». Патрисия закивала. «Смотри, короче, всё сходится. Мне кажется, что я разгадала смысл послания», - сказала Ольга и замолчала, задумавшись. Отстранившись от неё, Патрисия достала салфетку и, высморкавшись, сказала, - «Ну, же, продолжай. Не молчи». «У тебя одиннадцать Ди, у меня, как видишь, двадцать пять Эйч. Как раз на нём ты сейчас и сидишь, кстати» - указала Ольга, ткнув пальцем в нужное место. Патрисия удивлённо хлопала широко раскрытыми глазами. «Здесь и буквы совпадают. Теперь смотри дальше. Видишь вот эту стрелку?», - продолжала Ольга. «Подожди, с чем совпадают?» - перебила её Патрисия. «Что?» - переспросила Ольга. «Я спрашиваю - с чем совпадают?», - повторила свой вопрос Патрисия. «А, ну да, точно, прости, Пат. Я просто думаю, что времени у нас с тобой уже нет совсем. Поэтому и тороплюсь. Смотри ещё раз, вот эти вот буквы, Пи и Оу, вот. Ты видишь?», - она снова стала тыкать пальцем в строчку, указывая Патрисии – «Давай, Пат, врубайся уже. Возьми себя в руки. Сосредоточься. От этого, быть может, сейчас зависят наши с тобой жизни», - она резко выдохнула, - «О, Бог ты мой! Сделай так, чтобы я сейчас была права!». Патрисия растерянно взглянула на подругу. «Ладно, не сцы, Пат, не очкуй. Бояться и паниковать – это именно то, о чём сейчас нужно забыть. Страх нам с тобой не помощник», - подбодрила её Ольга, - «Как ни крути. Знаешь, как говорится, погибать, так с музыкой. Ну, в смысле, весело. И хватит трястись. Семи смертям не бывать, а одной не миновать, сказал русский полководец Александр Суворов. Ладно. В общем, смотри ещё раз», - продолжала она, - «В моём понимании, Пи — это начальная буква твоего имени, а одиннадцать Ди – номер твоего места по билету, который ты так, кстати, и не нашла. То же самое и по мне. Видишь? Вот. Смотри. Буква Оу. Ольга. Я, стало быть. Затем двоеточие и, далее, у нас с тобой идёт цифра двадцать пять. Ну и Эйч, конечно же. Двадцать пять Эйч – по билету у меня, как раз-таки. Догоняешь? Теперь слушай дальше. Стрелка, как я понимаю, указывает на то, куда нам с тобой нужно двигаться. Ну, или бежать. Скорее всего второе. Ну и, в конце концов, цифра сорок пять. Полагаю, это номер ряда. А вот что означают эти две буквы в скобках после него...», - она задумалась, глядя на записку, - «Это или тоже начальные буквы чьих-то имён, или буквы, обозначающие конкретные кресла в сорок пятом ряду. Я не знаю. Если всё же это буквы от имён, то нам нужно пойти и найти этих людей. Но, кто они такие, и как они нам смогут помочь – я понятия не имею. И эти вот две римские цифры в конце. Хрен его знает, что это. Я не пойму». Она швырнула записки на столик, - «Что скажешь?». Уставившись в точку, Патрисия пребывала в исступлении. Весь массив инцидентов, произошедших за последние часы, рухнул на её мозг одним сплошным грузом. «Я на сорок пятом ряду. Подтягивайтесь, если что» - вдруг прозвучали в её голове слова Уилла, сказанные ей совсем недавно. Она взяла одну из записок и снова взглянула на неё, - «Слушай, а возможно ты и права. Ведь он и в самом деле на сорок пятом ряду, Оль». «Кто?» - спросила та. «Уилл. Только смотри, здесь прописано…ага...так… а у него, насколько я правильно понимаю…», - закрыв глаза, она водила пальцем по воздуху, - «Подожди…э-э…его кресло слева от прохода, здесь ещё два, значит…значит его место сорок пять Си. Да, точно. Хм-м, но здесь у нас нет этой буквы. Хотя, знаешь, что? Кресла рядом с ним были свободны. Он ещё подвинулся тогда, чтобы усадить меня рядом с собой. И там, дальше, следующее кресло…в нём, по-моему, тоже – никого не было. Я же говорю, там, в хвосте, салон вообще полупустой. Так что…», - она снова задумалась, почёсывая кончик носа. «Ты имеешь в виду что нам всё-таки нужно…», - попыталась завершить Ольга, но не успела. «Вот, именно», - прочитав её мысль продолжила Патрисия, - «Ты ведь сама сказала, что это эти записки как руководства к действию. Или не так?». «Да чёрт его знает? Я же говорю тебе, я могу ошибаться. Просто я так думаю», - бросила Ольга, пожав плечами. «Знаешь, всё это продолжает казаться мне полным бредом, но я…», - Патрисия осеклась, но спустя пять секунд продолжила, - «Слушай, а что, если это и в самом деле были фантомы? Ну, эти, твоя Уолш и другие. Что, если они знали о том, что здесь должно случиться нечто такое, что навредит нам? Но если мы не будем следовать этим запискам, то, может быть…». Она снова прервалась и, взглянув на Ольгу, решительно сказала - «Единственный способ проверить – это пойти туда, в хвост, и взглянуть на эти самые места. И как можно скорее, Оль. Ведь если мы правильно разгадали послания, то сейчас время работает против нас». «Всегда, Пат. Время всегда работало, работает и будет работать только против нас» - бросила в ответ Ольга, - «Стоп, подожди. Ты говоришь время? Время, время, время. Время работает против нас. Пат, мне кажется, я поняла. Вот эти вот две римские одиннадцать в конце послания означают именно время! Время! Слышишь? Как же я раньше то не догнала?! А сколько сейчас время?», - словно спрашивая сама себя проговорила она, взглянув на циферблат своих часиков, - «Так, одиннадцать ноль шесть. Я очень хочу сейчас ошибаться, дорогая, но если верить во всю эту мистику, растудыть её туды, то для того, чтобы нам с тобой добраться до сорок пятого ряда и пристегнуть ремни у нас с тобой осталось пять минут». И лишь только они успели взглянуть друг другу в глаза, как молния прошила правое крыло. Ослепительная вспышка и раскат грома чудовищной силы вызвали в салоне многоголосый неистовый вопль ужаса. Освещение пропало и сейчас они едва различали очертания лиц друг друга. Спустя минуту, по салону словно светлячки замелькали яркие проблески ручных фонариков, зажжённых бортпроводницами. Фюзеляж замандражировал подобно больному, впавшему в эпилептический припадок, а кисловатые сернистые нотки горелой проводки вмиг разнеслись по всему салону. Во вновь наступившем полумраке нарастало общее волнение. Кто-то взывал о помощи, кто-то кого-то успокаивал, а кто-то просто молился. Раздался мощный хлопок, одновременно с которым лайнер подкинуло и стало кренить вправо. Тут и там, поверх голов защёлкали открывающиеся от перекоса пластиковые дверцы багажных отделений, из которых на головы пассажиров стали вываливаться пакеты, сумки и прочая кладь.
«Попадание молнии, сэр!», - громко сообщил второй пилот. «Да вижу, вижу», - сдержанно ответил командир, щёлкая какими-то кнопками - «Что у нас с правым двигателем?». Ответа не последовало. «Ты уснул там, что-ли?», - уже с нервными нотами в голосе прокричал он помощнику. «Простите, сэр?!», - не расслышав, бросил тот. «Простите его, сэр! Ну надо же!», - злобно и саркастично закричал командир, - «Я прощу тебя сейчас! Так прощу, что свои не узнают! Я спрашиваю, что у нас, блять, с правым двигателем!». «Он выключился, сэр!», - отчеканил тот. «Выключился, ёптыть!», - недовольно проворчал командир, - «Я и без тебя, блять, вижу, что заглох!». «Полагаю это из-за молнии, сэр», - неуверенным голосом проговорил помощник. «Он полага-а-ет, блять!», - с тем же недовольством продолжал главный, - «Мы здесь должны не полагать, а располагать! Потому что кто ты есть на этом борту, а? Ты слышишь меня? Нет?». «Слышу, сэр», - также неуверенно ответил тот, - «На этом борту я второй пилот. Ваш помощник, сэр». «Ну вот, блять, приехали! Помощник он! Какой ты, на хер, помощник?! На этом лайнере, прямо сейчас, ты есть – сам Бог! Бог – не иначе! Ты меня понял?!». «Так точно, сэр», - бросил тот. «Так то-о-чно, блять…так то-о-чно. Откуда ты только свалился на мою голову?», - на нисходящей ноте тихо протянул командир. Помощник сидел молча, сжимая штурвал и уставившись в панель приборов. «Ну а коли Бог, так располагай! Встряхнись сейчас же и вперёд! Начинай уже вершить судьбу своего самолёта! И тех вон, что там, сзади тебя. Сколько их там? Триста по-моему?», - сжав кулак, командир отогнул большой палец, указывая им назад. «Что-то около того, сэр», - ответил помощник. «Что-то около того-о-о», - снова с недовольством передразнил его главный, - «Ну вот, забыл уже. Сам подписывал загрузку и не помнишь, сколько живых душ везёшь. Хрен ли ты упёрся в эту панель и молчишь? У тебя правый двигатель заглох! Видишь, скорость упала? Что тебе по инструкции положено в таком случае?», - наращивая давление продолжал он. «Я должен увеличить тягу левого, перевести правый на малый газ, перекрыть подачу топлива, после чего попытаться перезапустить двигатель», - запинаясь отрапортовал помощник. «Всё верно! Ну, а хули ты сидишь тогда? Хули смотришь на эту панель, как баран на новые ворота? В штопор свалиться хочешь, или ещё чего? Давай, давай, давай! Действуй уже! Шевели мозгами! Помогай мне, помощник, ядрён батон! И за рысканьем смотрим! Нос вправо пошёл вон! Давай влево штурвал! Влево! Пока не перезапустишь правый двигатель даже не думай штурвал вправо крутить!», - строго проговорил ему командир и стал предпринимать попытки связаться с наземным диспетчером. «Виннипег ноль одиннадцатой птичке ответь», - запросил он в эфире. Диспетчер не ответил. «Диспетчер Виннипега, ответь ноль одиннадцатому», - повторил он. Снова тишина. «Виннипег, Виннипег, аэропорт Ричардсона, кто слышит, ответьте Кэнэдиан Эйр Уингз ноль одиннадцать! У нас вылетел правый двигатель!», - снова и снова продолжал вызывать командир. На зло ему на той стороне молчали.
Патрисия сидела, обхватив плечо Ольги, уткнувшись лбом в рукав её кожаной куртки, - «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё, да приидет Царствие Твоё…», - шептала она.
«Мы горим! Смотрите!», - раздался где-то впереди пронзительный женский крик. «О, Боже! Боже мой! У нас горит двигатель!», - прокричал мужчина откуда-то сзади. В тот же миг крики вдруг стали настолько громкими, настолько отчаянными, что разобрать какой-либо из них в отдельности было просто невозможно. Дирижёр по имени Хаос руководил паническим оркестром, исполняющим последнюю в своей жизни симфонию под названием «Агония». Именно так можно было описать то, что сейчас происходило в салоне. Накренившись на правый борт, самолёт чуть опустил нос и начал стремительно терять высоту. Ольга глубоко дышала. Собрав всю свою выдержку, она что есть силы сжала кулаки. В этот миг она была готова уже ко всему.
«Сэр, пожар в правом двигателе!», - крикнул помощник. «Потуши! Быстро!», - приказал командир, - «Ты топливо перекрывал, когда пытался перезапустить его?», - тут же влёт спросил он. «Так точно, сэр», - ответил тот, включая систему пожаротушения двигателя. Прошло десять секунд. «Ну что там? Пламя сбросил? Я спрашиваю ты потушил двигатель или нет?», - уже почти орал главный. «Нет, сэр, нет. Отказ! Отказ системы пожаротушения двигателя!», - быстро отчеканил помощник, снова и снова щёлкая тумблером. «Ну ё-моё! Да что же это?! Я прямо не знаю!», - нервно произнёс командир, - «Эх, блять! Попали мы с тобой, студент, в передрягу, что называется – мама не горюй! Всунул нам наш самолёт по самое не хочу!». Повернув голову, помощник бросил на него испуганный взгляд. «Не дрейфь, сынок! Прорвёмся! Где только наша не пропадала, а?», - подбодрил его главный, - «Ничего не бойся! Ты слышишь? Сейчас нам нужны стальные нервы и мужская выдержка, мистер второй пилот! Ты меня понял?», - строго подытожил он. «Так точно, сэр! Я понял! Я всё понял!», - бросил тот в ответ. «Вот и славно, правак! Такой ответ меня устраивает! Уверен, когда-нибудь ты займёшь левое кресло, офицер! А теперь давай-ка, пробуй потушить двигатель ещё раз! И штурвал на себя! Слышишь? На себя, на себя! Ну, же! И левее давай, левее! Видишь же, нос валится и тянет вправо! Давай, давай! Работаем, работаем!». С этими словами командир добавил тяги левому двигателю, а затем снова попытался выйти на диспетчера. Но и в этот раз ему никто не ответил. «Да что же за херня то? Куда они там все подевались, сука?! - снова выругался он, - «Повымерли, блять, что ли все? Ну ладно, ребята, вот приеду, я вам устрою там! Побегаете вы у меня! Диспетчеры хреновы!».
Тряска усиливалась. Закончив молитву, Патрисия продолжала сидеть с закрытыми глазами, прижавшись к Ольге. Напрочь перепуганная она всё ещё не решалась взглянуть в иллюминатор. Сознание нарисовало ей образ Лонни. «Почему человек так боится смерти?», - снова произнёс он, - «Ведь пребывая в небытие целую вечность, он не особо то и страдал…Почему он думает, что после смерти ему будет хуже, чем было до рождения?». Лонни вдруг превратился в Эдварда, - «К тому же, как говорил мой дедушка, когда мы умрём, мы всё равно об этом не узнаем». «Богородица всё время рядышком с тобой. Любит и защищает тебя. Просто открой своё сердце и впусти её. Она обязательно тебе поможет всё преодолеть…Все наши страхи мы выдумываем для себя сами. Но чтобы победить страх, ты должен столкнуться с ним лицом к лицу…», - повторила возникшая в памяти Ольга. Патрисия нащупала на своей груди ладанку. Сжав её в ладони, она, отстранилась от плеча Ольги. Бешеное сердцебиение отдавало болью в висках. Но в этот миг что-то придало ей силы справиться со страхом. Ей показалось, что теперь она готова к этому. Глубоко вздохнув, она повернула голову направо и посмотрела в окно. Двигатель пылал ослепительно ярким пламенем. Чуть поодаль она увидела ужасный, почти чёрный столб, внутри которого не переставая сверкали молнии. Ни лучика солнца вокруг. Атмосфера полного затмения. «Неужели это конец?», - подумала она. «Нет, это просто иллюзия», - мысленно сказала она сама себе, - «Сейчас я досчитаю до пяти, а затем открою глаза и с двигателем будет всё в порядке». Подумав так, она зажмурилась и начала свой отсчёт.
Гам, царящий вокруг, отошёл вдруг на какой-то дальний, почти не слышный ей план. На счёт пять Патрисия открыла глаза и снова взглянула на крыло. То, что она увидела, заставило её вздрогнуть, - «Не может быть! Уэйд! Мой ангел-хранитель, неужели это ты?», - подумала она, прислонив ладонь к стеклу. Свесив ноги, он сидел на крыле прямо над горящим двигателем. «Как видишь. Неужели ты могла подумать, что я брошу тебя?», - сказал он, - «Как ты?». Она не понимала, как такое могло быть. Сейчас они, как два телепата, передавали друг другу свои мысли на расстоянии. «Не очень», - с грустью ответила она. «Помнишь, я сказал тебе, чтобы ты не поднималась на этот борт?», - спросил он. Она кивнула. «Я просто хотел оградить тебя от всего этого. Но ты не послушала меня и вот теперь…», - он опустил голову, глядя на языки пламени, поглощающие двигатель, - «Ладно. Ничего страшного. Я попробую что-нибудь предпринять. Думаю, что у меня получится. Главное – вам удалось разгадать послания в ваших записках. А сейчас следуй тому, что говорит Ольга и ничего не бойся. Слышишь? И ещё - не забудь о Лонни, Оливии и Грейс с дочерью. Всё. Увидимся…». Он пропал, и в ту же секунду двигатель взорвался, разлетевшись на сотни обломков, которые лайнер, несущийся с огромной скоростью, оставлял далеко позади себя виде искрящихся точек. Мощный хлопок снова встряхнул всё вокруг. Бросив взгляд на иллюминаторы по левому борту, Ольга увидела свет пламени. «Пат, слушай, левый двигатель тоже горит. Нам нужно бежать. Немедленно. Слышишь?», - крикнула она, сжав руку Патрисии.
В пилотской кабине, что есть силы сжимая штурвалы, всё те же двое продолжали бороться за живучесть корабля, пытаясь спасти всех тех, кто находился на борту. «Мы потеряли его, сэр! Правый двигатель! Похоже он взорвался! А левый…левый…он горит! Сэр, Вы слышите?», - тревожно отрапортовал помощник. Панель перед ними заморгала. «Вижу, вижу! Не слепой! Ты знаешь, что делать!», - бросил командир, - «Что у нас с генераторами, а? С основными генераторами что, я тебя спрашиваю?!», - прокричал он. «Правый потерян, сэр! Левый и вспомогательной - выбило! Оба выбило, сэр!», - ответил помощник, включив систему тушения на левом двигателе. Кнопка пожара погасла. «Двигатель потушен, сэр, но…но, кажется, мы его тоже потеряли». Вся панель управления в кабине вдруг погасла. «Ожидаемо, блять!», - командир тяжело вздохнул, - «Давай, запускай аварийный генератор, а то…в общем, сам видишь. Точнее сказать – не видишь. Совсем потухла, на хер. Давай, давай, шевелись, родной! Выпускай турбинку! Забыл, где кнопка что-ли? Учить тебя? Иначе шлёпнемся сейчас!» - снова поднадавил он на помощника. Достав фонарик, тот нашёл нужный тумблер и, клацнув по нему, выпустил пропеллер привода аварийного генератора. В тот же миг набегающий поток воздуха завращал его и отдельные приборы перед ними вспыхнули тусклым светом. «Ну неужели. Надо же. Работает-таки. Я прямо не верю. Теперь не вздумай даже дышать на панель. Ты слышишь, помощник?», - шутливо бросил командир, - «О, мой Зевс! Спасибо тебе! Если бы не ты, это был бы полный писец! Так, давай-ка смотри теперь внимательно», - продолжил он, - «Что мы с тобой имеем…так…». Они осмотрелись, бегая глазами по приборам. «Скорость, навигация – есть, положение - вижу, механизация – ага…уже хорошо…так, что ещё?» - проговорил старший, - Сука! Нос снова вниз пошёл. Ты видишь? Смотри чтоб не свалились! Работаем с механизацией! Рули высоты смотри! Не проморгай! Тангаж сколько у нас?! Давай, тяни на себя! На себя, говорю! Видишь же, вперёд клюём! Закрылки тридцать! Скорости смотри! Скорости! Выводим, выводим, выводим, блять!». Лайнер планировал без единого двигателя, но им наконец удалось выровнять его в горизонтальное положение. Командир вздохнул. Щёлкая кнопками и тумблерами, он вдруг стал напевать себе под нос какую-то мелодию. Помощник удивлённо посмотрел на него. Он не знал этой песни, но сейчас он вдруг поймал настроение спокойствия и уверенности, что начал спонтанно напевать вместе с командиром, совершенно не задумываясь ни об унисоне, ни о правильности нот. «Ну вот, уже веселей!», - подмигнув подбодрил его командир, - «Это сейчас как раз то, что нам нужно. Так ты понял, какое главное правило в экстремальной ситуации?». «Так точно, сэр!», - бодро бросил тот. «И что же это, сынок? Я хочу слышать!», - громко прокричал командир. «Ничего не бояться, сэр!», - не менее громко крикнул в ответ помощник. «Всё верно, офицер! Похвально! Благодарю за службу!», - эпично произнёс командир, а затем, помолчав пару мгновений, сказал: «Ладно, скажу напрямоту, без иллюзий. Времени у нас нет. Мы оба знаем, что сейчас, там, внизу, нет той заветной полосы, которую мы так любим. Двигатели мы потеряли. Сейчас мы планируем и скоро нам придётся немного погладить брюхом болото. Другого выбора у нас нет. Это будет нелегко, мой друг. Нужно очень постараться. Как никогда до этого. Сейчас главное для нас — это удержать машину в горизонтальном полёте. Скорость держим четыреста-четыреста пятьдесят. Меньше нельзя. Короче так – слушай мои команды и всё будет хорошо. Ничего не бойся. Планёр Гимли помнишь? Тот случай на военной базе». Помощник кивнул. «Вы его проходили в лётном училище. Тогда, в июле восемьдесят третьего, Пирсон и Кенталь тоже остались без двигателей», - продолжал командир, - «Им тоже было сложно, но они всё же смогли. Сможем и мы. У них тоже был семьсот шестьдесят седьмой, как и у нас с тобой. И полоса у них была. Старенькая военная полоса, переделанная под гоночную трассу. Но всё же, то была полоса. У нас с тобой полосы нет, сынок. Только болотная топь. Как говорится, что есть – то есть. Другого не дано. Как и Пирсон, попробуем скольжение на крыло. Выйдет, или нет – не знаю. Будем действовать по ситуации. В любом случае, мы должны быть готовы ко всему. Настройся психологически. И не держи на меня зла за то, что я кричал на тебя. Я просто хочу спасти этих людей. Ты ведь знаешь, что я первый, кто несёт ответственность за всё, что происходит на борту. Никто, кроме нас не спасёт им жизнь. И не только им. Мы тоже сейчас в самолёте. Это наша передряга и мы выберемся из неё, чего бы нам это ни стоило. Живыми или мёртвыми, ибо такова наша с тобой пилотская доля. Я не уверен в том, что мы спасём всех, но, если хотя бы часть из них останется в живых, я буду счастлив. На земле, или на небе, но счастлив. Потому что сделал всё, что от меня зависело, чтобы они продолжали жить. Ты прекрасный пилот и замечательный, сильный человек. Да ведь среди людей нашей профессии других-то и нет. Ты должен знать, что без тебя я не справлюсь. Ты нужен мне и я в тебя верю». Он прервался на мгновение, вздохнул и бросил напоследок, - «И ещё. Я хочу попросить тебя кое о чём. Если этот полёт станет для меня последним, найди моих родных и скажи, что я умирал, думая о них. Передай, что я люблю их». На его глазах были слёзы. Командир протянул ему свою руку, - «Да поможет нам Бог, сынок», - тихо сказал он. «Да поможет нам Бог, сэр», - со слезами на глазах ответил помощник, сжимая ладонь командира.
Оттянув бляшку на ремне, Ольга разъединила лямки, - «Так, давай, отстёгивайся. Нам пора», - скомандовала она. Патрисия подчинилась, но, прежде чем они успели встать, ослепительный неон фонарика и звонкий голос Джессики Митчелл остановил их. «Леди, куда вы собрались? Немедленно сядьте и пристегнитесь! Вы слышите?!», - прокричала проводница, едва удерживаясь на ногах. Ольга узнала её, - «Послушайте, Джессика, не нужно светить мне в глаза», - отстраняясь от яркого направленного света бросила она в ответ. В одно мгновение лайнер накренился влево. Патрисия попыталась ухватить проводницу за запястье, но не успела. Всем своим весом та завалилась на пустое кресло, туда, где ранее сидел мужчина в кремовом свитере. Выскользнувший из её руки фонарик упал на пол, укатившись куда-то под кресла. «Как вы, Джесс?», - спросила она проводницу, протянув ей руку. «Уф-ф, чёрт! Моё бедро!», - скривив лицо запричитала та, - «Как же больно то!». «Терпите! До свадьбы заживёт!», - реактивно бросила Ольга. Хлопнув Джессику по плечу, она повернула голову направо, - «Пат, что там у нас на часах?». Вынув телефон, Патрисия провела пальцем по стеклу экрана, - «Два ноль восемь, Оль. Два ноль восемь!», - громко ответила она. «В смысле?», - крикнула Ольга. «Блять! Это же секундомер!», - выругалась Патрисия. В один миг она перевела взгляд на верхнюю часть дисплея и что есть сил проголосила, - «Одиннадцать ноль восемь! Ты слышишь?! Одиннадцать ноль восемь!». Ольга кивнула, - «У нас есть три минуты. Всего лишь три! Вы слышите?!», - прокричала она, глядя на Джессику, - «Прошу Вас, Джесс! Умоляю! Только не спрашивайте меня ни о чём, ладно? Просто доверьтесь мне! Сейчас Вы должны делать то, что я Вам скажу! Окей? Я потом всё Вам объясню! Сегодня Вы помогли мне, позвольте мне отплатить Вам тем же?!». «О чём Вы? Я не понимаю! Ведь у меня здесь пассажиры! Как же я могу...». «К чёрту пассажиров! К чёрту всё это!», - что есть силы проорала Ольга, - «Всё, что ты сейчас должна, мать твою, так это слушать то, что я тебе, говорю! Тебе всё ясно?!». Растерявшись от внезапного, почти бешеного натиска Ольги, Джессика глубоко вздохнула и в знак согласия кивнула головой. «Вот и отлично! А теперь - подъём! Нам срочно нужно на сорок пятый ряд!», - бросила Ольга. Они встали и, преодолевая носовой тангаж, устремились в сторону хвоста. Первой бежала Ольга. Вслед за ней Джессика. Патрисия бежала позади. «Не забудь о Лонни, Оливии и Грейс с дочерью», - прозвучало вдруг в её голове. «Подождите! Постойте!», - крикнула она им вдогонку, - «Мне нужно к Лонни! Вы слышите?! Мы не можем его бросить!». Они остановились. «Ты уверена?», - спросила Ольга. «Да, да, да, я уверена!», - проголосила та в ответ. «Ладно, хорошо. Только давай бегом. Я прошу тебя, Пат! У тебя две, две с половиной минуты! Ты меня поняла?!!» - бросила Ольга, ожидая ответа подруги. Ничего не ответив, та развернулась и рванула в сторону носа. «Ну что же Вы встали, Джессика?!», - крикнула Ольга, потянув проводницу за руку, - «Мы не можем ждать!».
Пробежав несколько метров, Патрисия заметила яркий неоновый луч, бьющий из-под кресел в сторону прохода. Это был фонарик Джессики. Упав на колени, она опустила голову вниз, - «Не так уж и далеко», - подумала она, протягивая руку под кресло. К счастью, он был действительно недалеко. Зацепив фонарь кончиками пальцев, она подтянула его к себе и зажала в ладони. Отдышавшись пару секунд, Патрисия поднялась на ноги, повернулась в сторону носовой части самолёта и, выставив фонарик перед собой, побежала ещё быстрее. Отрицательный тангаж помогал ей двигаться. Она пробежала ещё несколько рядов, когда лайнер снова сильно тряхнуло. Не удержавшись на ногах, Патрисия звучно рухнула на пол. «Сука! Да чтоб тебя!», - взвизгнула она, скорчившись от боли. Вокруг, слева и справа раздавались ужасающие крики. К её счастью, фонарик остался в руке. Поднявшись на карачки, она попыталась сосредоточиться. Вдруг слева какой-то незнакомец подал ей руку. «Спасибо», - бесчувственно бросила она, даже не взглянув на него. «Пожалуйста», - спокойным голосом ответил он, помогая ей подняться. «А какой это ряд?», - спросила Патрисия, подняв голову на панели в попытке разглядеть цифры. «Пятнадцатый. Ты на верном пути, но у тебя лишь две минуты», - ответил незнакомец. И тотчас в этом голосе она узнала своего ангела. В долю секунды она переместила взгляд с панели на кресло, направив на него фонарик, но, к её изумлению, кресло было пустым. Патрисия вздрогнула, но на этот раз не растерялась. Теперь она уже понимала серьёзность сложившейся ситуации, осознавала, что грань между мистикой и реальностью стёрты и то, что времени у неё почти не оставалось. Отбросив эмоции, она вновь двинулась к Лонни и спустя несколько секунд оказалась у ряда под номером одиннадцать.
Тяжело дыша, она направила луч вниз, где тотчас увидела уже знакомую ей красную куртку. Наклонившись вперёд, Лонни сидел в кресле, обхватив голову руками, а рядом с ним прямо около неё о чём-то громко голосил всё тот же китаец. «Наконец то это ты!», - прошептала Патрисия. Сейчас ей вдруг показалось, что она никогда не была так счастлива. Неожиданно для неё страх вдруг куда-то улетучился, а всё её тело наполнилось горячительной отрадой. «Эй, Лонни! Твоя фея пришла за тобой!», - крикнула она, хлопнув его по плечу. Он вздрогнул и, подняв голову, взглянул на неё, прищурив глаза от яркого неона фонарика, который она направляла ему прямо в лицо, - «О, Бог ты мой, Патрисия! Неужели это ты?! Да убери же наконец этот фонарик!», - он перешагнул через ноги китайца и встал перед ней в проходе. «Слушай, Лонни, у нас с тобой нет времени», - громко бросила она ему на ухо, ухватившись за воротник куртки - «Ни о чём не спрашивай! Нам нужно на сорок пятый ряд! Просто беги за мной! Тебе всё ясно?» Он кивнул, и они тотчас направились в сторону хвоста.
Тряска усиливалась. Меняя крен с одного борта на другой, лайнер стремительно терял высоту. Цепляясь за спинки кресел, они приближались к заветному ряду. «Не забудь о Лонни, Оливии и Грейс с дочерью», - вновь прозвучали в её голове слова Уэйда. Патрисия тотчас остановилась. Набегающий сзади Лонни врезался в неё, едва не сбив с ног. «Смит! Грейс Смит! Патрисия!» - машинально прокричала она, рыская фонариком по салону. Надрывая связки, она кричала так громко, как никогда до этого, но ей в ответ раздавался лишь общий хаотичный гул. Она крутилась вокруг, пытаясь поймать их лица, надеясь, что кто-нибудь из них услышит её зов, - «Грейс! Патрисия Смит!», - снова заорала она во всё горло. И снова ничего. Она понятия не имела, а точнее просто не помнила, какой ряд они занимали, за исключением того, что это были места где-то в середине левого борта. Но сейчас они стояли на правом. «Лонни! Эй, Лонни!», - ослепив светом, крикнула ему, Патрисия, - «Зови Грейс! Грейс Смит! Она должна быть где-то там, по левому борту!». Патрисия поливала кресла светом фонарика. Она видела вопящие лица мужчин, женщин и детей, но ничем не могла им помочь. По её щекам текли слёзы.
«Эй, Патрисия! А ну, посвети-ка туда ещё раз!», - окрикнул её Лонни, - «Смотри! Вон, там! Какая-то женщина! Мне кажется, что она машет нам!». «Какая? Где? Где она?», - спросила Патрисия. «Да вон же! Свети туда!», - он указал ей рукой. Направив фонарик в ту сторону, она наконец увидела её. Повернувшись к проходу, Грейс сидела, подняв руку вверх. «Бегите за нами! Скорее, Грейс!», - она махнула ей в сторону хвоста. Грейс кивнула, и они с дочерью стали подниматься со своих кресел.
Наконец они достигли сорок пятого ряда. Увидев Патрисию, Ольга сходу схватила её за рукав куртки и потянула вниз, - «Давай, быстро! Садись и пристёгивайся!». «О, боже! Мы успели!», - запыхавшись бросила та, усаживаясь в кресло. «Как по написанному», - сказала Ольга, помогая подруге разобраться с ремнём.
«Пролазь туда! Скорее! Скорее!», - Джессика протолкнула Лонни к свободному креслу у окна по правому борту этого же ряда. Лайнер тряхнуло. Стоя на полусогнутых ногах, она попыталась ухватиться за подлокотник своего кресла. Рука сорвалась, и она упала на колени. «Держитесь, мисс!», - крикнул Лонни, протягивая ей свою руку. Джессика ухватилась за неё, - «О, бог ты мой! Спасибо! Спасибо Вам!», - бросила она, усаживаясь в кресло. Нащупав по сторонам лямки, она щёлкнула замком и туго затянула ремень. Они взглянули друг на друга. «Господи, спаси и сохрани всех нас!», - тихо проговорил он, сжимая руку Джессики. Они закрыли глаза. Сейчас каждый из них думал уже о чём-то своём. Тангаж на нос возрастал.
Продолжая дышать, словно взбесившаяся лань, Патрисия повернула голову налево. Заглядывая через Ольгу, она направила фонарик между кресел в сторону левого борта. «Привет, Пат», - громко проговорил Уилл. «Привет, коли не шутишь!», - ответила Патрисия. Она опустила фонарь чуть ниже, но, увидев рядом с ним знакомое женское лицо, через мгновение снова направила свет туда же. Рядом с ним в кресле сидела бортпроводница Оливия. «Да она это, она! Опусти этот чёртов фонарь!». – недовольно бросил Уилл. «Подожди, а Грейс?! Где Грейс?!», - очнувшись закричала Патрисия. Она направила фонарик налево через проход. Оба кресла были пустыми. «О, боже! Где они?! Грейс! Патрисия!», - завопила она, - «Я же махнула им! Они должны были бежать за нами!». «Какая ещё Грейс? Ты можешь объяснить?!», - прокричал Уилл. Патрисия отстегнулась и, ухватившись за спинку впередистоящего кресла, вскочила на ноги. Направив фонарик вперёд, вдоль левого борта, она наконец увидела их. Они были уже в районе сорокового ряда. «Скорее, Грейс! Давайте скорее!», - почти панически орала она им. «Я приму их, Патрисия», -. отреагировала Оливия, вмиг поднявшись в проход по левому борту. Преодолевая гравитацию, они приближались тяжело дыша. «Что? Куда?», - жадно глотая воздух, прокричала Грейс, придерживая дочь со спины. «Сюда, мисс! Скорее садитесь и потуже пристегнитесь!», - бросила Оливия, проталкивая одну за другой на кресла слева. Они уселись. Патрисия направила фонарик сначала на них, а затем, развернув его в противоположную сторону – на Лонни, выглядывающего из-за Джессики. «Кажется, все в сборе», - она, резко выдохнула, пристегнулась и закрыла глаза. Что-то вдруг заставило её подумать о своём телефоне. Сунув руку в карман, она достала его и провела пальцем по экрану. На часах было 11.11 a.m.
«Так, внимание! Все, кто меня сейчас слышит!», - поворачивая голову то вправо, то влево, горланила Оливия, - «А ну, быстро пристегнулись, нагнули корпус вперёд и прикрыли свои головы руками сверху!». «Пригнитесь и прикройте голову, мистер! Вот так!» - Джессика показала ему, как это нужно сделать. И для неё, и для Оливии, сейчас это было и зовом профессионального долга, и прощальным зовом человеческого сердца. Лонни ещё раз взглянул на неё, кивнул и, наклонившись вперёд, закрыл голову руками.
Лайнер заваливался то направо, то налево. Он то срывался вниз, то снова задирал нос. В салоне вдруг вспыхнул свет, и на какие-то несколько секунд крик вокруг затих. В этот короткий промежуток времени можно было ощутить полное отсутствие звука двигателей. Слышался лишь жуткий скрежет изгибающегося лайнера и оглушительные раскаты грома, которые раздавались уже почти не переставая. Они падали в неуправляемой, запаянной спереди и сзади стальной трубе, с каждой секундой приближаясь к своей неминуемой гибели. Свет снова пропал, и снова зазвучала эта раздирающая душу предсмертная людская какофония.
«Ты слышишь меня, Патрисия?», - спросила Ольга, повернув к ней голову. «Да», - ответила та. «Послушай меня. Скоро случится то, что должно было случиться. И хотя мы знакомы лишь несколько часов, мне кажется, что я знаю тебя сто лет». Патрисия сжала зубы, изо всех сил зажмурившись, - «Я знаю её лишь один только день, но, мне кажется, словно мы знакомы сто лет!», - промелькнули в её голове слова, сказанные ей же во время недавней беседы с Лонни. Её глаза источали слёзы. «Я хочу сказать тебе, что я люблю тебя. Слышишь?», - продолжала Ольга. «О, нет!», - всхлипнула Патрисия. «Постой, прошу тебя, молчи», - Ольга тихо плакала, едва сдерживая рыдания - «Я хочу сказать тебе нечто очень важное. Я хочу, чтобы мы сейчас обе поклялись друг другу. Где твоя ладанка? Возьми её и сожми в своей ладони. Прямо сейчас. Ты слышишь?». Нащупав свисающую вниз золотую иконку, Патрисия сжала её в кулак, - «Да, она у меня. Я сделала это», - сказала Патрисия. Самолёт снова сильно подбросило. Она вскрикнула. «А сейчас прошу тебя, пообещай. Не мне – ей, - Ольга объяла кулак Патрисии своими ладонями, - «Ты ведь помнишь, кто это?», - спросила она. «Да, да, я помню. Конечно же, я помню. Это Казанская божья матерь. Она досталась тебе от твоей бабушки. Она приносила тебе счастье и оберегала тебя», - рыдая произнесла Патрисия. Ольга кивнула головой, - «Пообещай ей! Если ты останешься в живых после этого удара…пообещай, что…что ты позаботишься о моих дочерях…и о моём папе. Я прошу…О, Господи!». Всё, что сейчас было в её душе, она выплеснула в один протяжный, почти дикий вопль. В салоне вдруг стало чуть светлее. Лайнер пикировал с углом около тридцати градусов и всё вокруг ходило ходуном.
«Я обещаю», - ответила Патрисия, - «Но будет лучше, если ты сделаешь это сама». Прижав Патрисию к себе, Ольга коснулась губами её щеки, - «Я знала, Пат. Я с самого начала чувствовала, что тебе можно доверять!». Ничего не ответив, Патрисия роняла слёзы, продолжая сжимать в руке ладанку. «Я хочу, чтобы и ты пообещала мне кое-что», - проговорила она, - «Если после этого удара меня не станет, а ты спасёшься…», - Патрисия вновь всхлипнула, - «Если ты спасёшься, а я…если я всё же уйду, то ты…ты расскажешь о нас моему Стиву. Слышишь? Ты расскажешь ему всё, что с нами было. А ещё ты скажешь то, что я люблю его и что перед смертью я думала только о нём». Всё нутро Ольги рыдало. Слёзы заливали глаза. Она глубоко вздохнула и, прильнув губами к уху подруги, прошептала, - «Я люблю тебя, доченька. Увидимся на земле». «Или на небесах», - взглянув на неё бросила Патрисия. Они ещё раз обнялись, затем отстранились друг от друга и, наклонившись вперёд, сгруппировались. Всё, что им теперь оставалось – молиться в ожидании чуда.
«О, матерь Божья, царица небесная! Молю тебя! Спаси нас! Господи, Иисусе Христе! Сыне Божий! Помилуй, меня грешную!», - молча взывала Патрисия, сжимая ладанку в ладони. До столкновения оставалось пятнадцать секунд. «На себя, на себя, на себя!», - отчаянно кричал в этот миг командир второму пилоту. «Я пытаюсь сэр! Пытаюсь!», - отвечал тот, борясь с колонкой штурвала.
Десять, девять, восемь… Джессика распрямилась, бросив взгляд в иллюминатор, - «Держитесь!», - прокричала она, едва успев снова согнуться и закрыть голову руками.
«Ничего не бойся», - прошептал отец Патрисии, снова возникший в её сознании.
Три, два, один… Вспахав нетронутый доселе болотный торфяник, лайнер с грохотом распался на части. Остатки авиационного керосина вспыхнули ярким пламенем, выбросив в небо клубы чёрной сажи. Предсмертные людские крики и скрежет металла растворились в необъятной тишине. По округе поднялся тревожный гомон перепуганной болотной дичи. Полёт рейса CAW 011 был окончен…
(продолжение следует)
Отрывок из моего романа Ничего не бойся
© Copyright: Андрей Шикин, 2024
Свидетельство о публикации №124122007411
Свидетельство о публикации №124122007411
Рецензии