Большое интервью поэта

БОЛЬШОЕ ИНТЕРВЬЮ ПОЭТА УО
21 МАРТА 2018 ВСЕМИРНЫЙ ДЕНЬ ПОЭЗИИ
22 МАРТА 2018 ПРЕСС ЦЕНТР БИБЛИОТЕКИ
МАРИУПОЛЬСКОГО
ГОСУДАРСТВЕННОГО
УНИВЕРСИТЕТА, slibr.mdu.in.ua
ВСТРЕЧА С ПОЭТОМ
ВЛАДИМИРОМ
УТКИ - ОТКИ
ОТВЕТЫ ПОЭТА НА ВОПРОСЫ СТУДЕНТОВ
И ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ МГУ:
1. Расскажите немного о себе.
Как вы можете охарактеризовать себя
 в двух  слогах?
Буду настаивать на двух вариантах:
«ВЛАДИМИР УО»
и «УКРАИНСКИЙ БРОДСКИЙ»,
так меня за глаза обрывает
профессорско-преподавательский
бомонд ПГТУ г. Мариуполя.

ШЁЛ НОЧЬЮ И ОРАЛ
БРОДСКОГО
Шёл ночью и орал Бродского.
Просто так, никому, небу орал.
Твоё поведение напоминало скотское,
сказал бы Бродский, но не сказал.

Он где-то там на конце вселенной
мажет пальцы чернилами или пьёт вино,
пиша о прошлом с удивительной ленью
как режиссер о своём кино.

Я хочу, чтобы он никогда не умер
и на много стихов пережил меня.
Чтобы смерть впотьмах изодрала бубен
и по-бабьи расплакалась у огня.

Но тому не бывать и того не будет.
Шаман остракизма упёрт, как черт.
И он забвенью одолжит бубен.
В России Бог положительно мёртв.
1995

На самом деле Утки - Отки это не фамилия,
а формула абсолютного поэтического эгоизма.
УТКИ - ОТКИ = Я,  и я никогда бы не занимался
стихосложением,
если бы появился поэт,
который это делает лучше. 
Когда Вы начали писать?
Что вдохновляло?
Помните ли первое стихотворение?
Я, наверное, единственный большой поэт,
чьё творчество начиналось не от любви к поэзии,
а от ненависти к ней:
так алкоголик ненавидит водку,
композитор музыку, а режиссер кино.
Ненависть есть энергия гения
и обратная сторона его любви,
к тому же я с нежного возраста
не любил старых русских поэтов
от Сумарокова до Евтушенко
и они мне платили
той же монетой,
ненавидя меня за юность,
дерзость и независимость.

НЕНАВИЖУ ПОЭТОВ
ПОСЛЕ ШЕСТИДЕСЯТИ
Ненавижу поэтов после шестидесяти:
дряхлеющих, пьющих,
с выцветшими глазами
и близорукостью
в роговых очках.
Я обхожу их десятой дорогой.
Так армии Рима
до нашей эры
обходили
зараженные
чумой города.

Они похожи на птеродактилей,
орущих в капканах воспоминаний.
Я слышу их рыки,
истошные вопли
и отказываюсь
участвовать
в спасательных
операциях.

У меня до сих нет ответа на крамольный
или риторический вопрос:
«Как можно (так!) плохо
писать после  Набокова, Бунина или Гоголя?
Но это глас вопиющего в литературной пустыне
или перифраз американского поэта Теодора Адорно 1947 г:
«Как можно писать стихи после Освенцима?»
Не знаю! После сусально - хрестоматийной
школы русского стихосложения
от Ломоносова до Лосева
и такого роскошного синтаксиса,
возможно писать только лучше.
Или не писать вообще.

300 СТИХОТВОРЕНИЙ
Стихотворение на злобу дня
или доброту ночи
есть всего лишь иллюзия,
оправдывающая
никчемность литературных потуг автора.
Публике это нравиться, но это не имеет
никакого отношения к литературе.
Настоящая литература – это всегда вымысел,
а не описание мерзкой действительности,
это стиль и форма,
а не документ или глина.
Стихи пишутся здесь и сейчас,
но несерьёзно, а иронически.
Это называется постмодернизмом
по Б. Парамоному
и стихоубийством по УО,
когда литература уничтожается
перьями и чернилами самих авторов.
Но вы только попробуйте написать
«рюмочка от Римочки отличается лишь
пьющее-поющей гласной»,
как стихотворения сами
потекут из вас.
Я единственный автор,
кто сегодня
пишет стихи всерьёз
и целит из своей пращи
не в Голиафа,
а в псалмопевца Давида.
Задача поэта сделать
стихотворение видимым
решаема, надо лишь постараться.
Другими словами, стихотворения
это переводные картинки Бога
и поэту остается лишь удалить
липкую плёнку мерзкой действительности,
как стихотворение тут же становится
ярким, цветным и видимым.
Никого не задевая своим кадилом,
скажу, что сегодня поэт это тот,
чьё творчество нравиться Онегину,
а не Пушкину,
кто не щадит не только слова и буквы,
но взмокшие спины этих
алфавитных каторжников.
Счастливое одиночество
недоступной другим высоты
принадлежит единицам,
которых хочется
читать, перечитывать,
переперечитывать
и перепереперечитывать.
По утверждению поэта В. Сирина
к концу 20 века на русском языке
было написано всего лишь 300
бессмертных стихотворений
и если кому-то из ныне здравствующих
русских авторов удастся …. зачеркнуто   
изменить  это число,
то … перечеркнуто дважды
и гневно обведено…
волнистой   …. русская
слава и царство небесное.

Первое моё стихотворение
богиней памяти Мнемозиной
датируется в12 лет:
"Когда не пишу, я читаю.
Когда не читаю, пишу.
И точно и праведно знаю,
что только лишь этим дышу"

По известному определению О. Мандельштама
«поэзия есть осознание собственной правоты»,
а по утверждению поэта Пушкина "стихи -
это мысли, вооруженные рифмами"
Если нет поэтической дерзости,
литературной наглости,
красных чернил и независимости суждений,
то не будет и стихотворений.
"Гении не стареют, а заменяются
другими гениями"
Борис Парамонов
    
О ЧТЕНИИ ПУШКИНЫМ
СВОИХ СТИХОТВОРЕНИЙ
Александр Пушкин читал стихи,
гундося и явно бежав халтуры,
курил контрабанду и знал (о) грехи
чужой и русской литературы

Александр Пушкин не любил читать
стихи друзьям и пустым знакомым.
Непонимания благодать
присуща звездам и насекомым.

Александр Пушкин не тёр виски,
не стирал носки и не играл на гуслях.
Александр Пушкин любил грехи
купаясь в них, как в корыте гуси.

Александр Пушкин любил стихи
и всё что связано с вдохновеньем
души принёс на алтарь тоски
став царём и общественным мненьем.

Александр Пушкин ценил грехи
и ненавидел поповых дочек,
лежащими брёвнами у стихий
его золотых и кудрявых строчек.

Александр Пушкин читал стихи,
не видя ушей и носов державных,
сморкавшихся в розовые платки
и ему аплодировал сам Державин.

Александр Пушкин любил перо
умакать в чернильницу до испарин
пальцев, нацеленных на добро,
так как был дворянин и барин.

Александр Пушкин, читай стихи,
гундось и кашляй от простокваши
и Бог простит тебе все грехи,
и да освятится имя Саши!

- Вы писали в «стол» или пробовали пробиться в журналы?
Говорят, раньше за публикации платили гонорары?
Расскажите о вашем опыте быть услышанным.

У меня есть уникальная поэтическая формула:
«Если у стихотворения нет истории,
 то это (как бы) и не стихотворение»
ИСТОРИЯ ОДНОГО СТИХОТВОРЕНИЯ
 Однажды в студеную зимнюю пору (без всяких кавычек и оглядки на Н. Некрасова) на заре перестройки (не путать с романом «Бледный огонь» Набокова)
в одном из городских кинотеатров я посмотрел общесоюзную премьеру фильма Герца Франка «Высший суд». Премьера фильма была посвящена правовой дискуссии об отмене смертной казни в СССР. Впервые в истории советского документального кино,
режиссер фильма  вошёл в камеру к человеку, приговорённого к смертной казни
(Валерию Долгову) и снимал последние часы его жизни
в ожидании исполнения приговора. Втайне надеясь, (как человек и правозащитник,
что смертный приговор будет заменен пожизненным заключением.
Но, как известно, «Москва слезам не верит» и в конце фильма
приговор таки был  приведён в исполнение, загремели, заклацали
железные титры фильмы и герой был расстрелян.   
При выходе из кинотеатра в моей поэтической голове разорвалась ручная граната
и стихотворение «Высший суд» было написано или (записано?) по дороге домой мгновенно и молниеносно, благо мне никто не мешал,
а в моём мотоциклетном ночном гараже
всегда под рукой была пачка хорошей белой финской бумаги
и заправленный золотыми пушкинскими чернилами
дорогой и мягко пишущий Паркер"
Далее происходили метаморфозы,
оксюмороны и сюрреализмы.
Уподобляясь чеховскому Ваньке Жукову,
писавшему письма «на деревню дедушке»
без указания точного адреса,
я написал письмо Герцу Франку,
перепутав фамилию с именем (Франку Герцу),
«Рижская киностудия, Франку Герцу»
с искренней благодарностью за фильм
и затолкал наглый серый конверт
в темно-синий советский почтовый ящик.
Через две недели пришло письмо от Г. Франка
(позже я прочитаю его сохранившиеся письма)
и в этом году моё стихотворение «Высший суд»
оказалось на страницах журнала
«Иностранная литература», 1988 г.
Но обо всем этом я узнал через много
много студенческих лет: и о журнале, и о том,
что стихотворение принимало живое участие
в жарких спорах по отмене смертной казни в СССР.
Постскриптум.
Во многом благодаря фильму
Герца Франка через год или два
смертная казнь в СССР
была благополучно
и конституционно отменена.
               
Герцу Франку
ВЫСШИЙ СУД
В сирое время века,
себя судьбя,
я, застрелив человека,
убил себя.
Грачи,
выклёвывающие бельма весне,
чистят на проводах голые горла
и ошмётки воспоминаний
кричат во сне,
в котором всё чёрно.
Не верьте, что в одиночной камере
человек одинок.
Одиночка это не наказание.
Я на вторые сутки уже взмок
от монолога собственного сознания.
Меня остригли до самых век
слёз брызги.
Не судите меня, я - не человек,
я - труп мысли.
Мне предлагают,
расшаркав честь
есть суп,
а я не хочу есть,
я труп.
Учёные,
вам не отыскать философский камень
как и
не докопаться до тьмы.
Двадцать месяцев одиночных камер
страшнее двадцати лет тюрьмы.
Сквозь мои виски
прёт седина
и тянется время,
как капля из крана.
Мне сейчас кажется, что жить не одна,
но всё равно, умирать рано.
Пусть я стал с виду колючим,
но не зацветёт злоба в горшке глаз.
Люди! Я - не Юлиус Фучик,
но я люблю вас.
Я не занимался йогой,
не посещал нирвану
и даже, если
это всё глупо,
не дай вам Бог
однажды увидеть в ванной
зелёное лицо
своего трупа.
В сирое время века
себя судьбя,
я, застрелив человека
убил себя.
Криком приговоренного
я царапаю на стене,
что хочу быть последним казненным
в своей стране.
Долой забытье
и нытьё во фрак!
От собственного суда нет пощады.
Простите,
       простите меня,
Герц Франк
и
прощайте…
со слов Валерия Долгова
Владимир Утки - Отки,
г. Жданов, 1988

«Несвоевременные письма» Герца Франка
Владимиру Утки - Отки:
341033 г. Жданов, УССР
ул. Пионерская № 54а
Утки - Отки Владимиру
13.03.88
Уважаемый Владимир,
спасибо Вам за пронзительные стихи.
Спасибо за отклик на фильм
и судьбу Валерия Долгова.
Он глубоко сидит во мне.
Я только не могу так сказать,
как вы.
226011 г. Рига,
до востребования
Франку Герцу Вульфовичу

341033 г. Жданов, УССР
ул. Пионерская №54а
11.4.88
Уважаемый Владимир,
спасибо за стихи, они очень впечатляют глубиной, энергией
и, я бы сказал, кинематографическими образами.
Где вы их печатаете?
Ваше письмо застало меня между двумя поездками,
 поэтому отвечаю уже из Москвы.
Был на Дальнем Востоке.
Теперь поеду на Ближний запад.
Закатные всполохи.
Седьмой десяток пошёл.
Вам я желаю всяческих успехов,
если сочтёте возможным посылать
иногда стихи,
буду Вам очень благодарен.
Ваш Герц Франк
103159 Москва, гостиница Москва
проспект Маркса, д. 7

- Как вы думаете, переживания влияют на творчество?
Думаю, что влияют отрицательно,
так как в литературе эмоция должна
быть контролируема.
«Набери в рот крови и молчи»
Настоящее стихотворение - это всегда игра,
вымысел о себе и победа над словом.
«Над вымыслом слезами обольюсь»,
а не над мерзкой действительностью,
говорил Саша Пушкин.
Окружающая нас действительность похожа на стихийное бедствие: грозу или ураган,
в ней запросто можно пропасть,
став частью этого бедствия (в литературе это называется конформизм и приспособленчество) или бороться с ней всеми известными способами:
заборами, башнями, брезгливостью и несогласием.
Чтобы выжить в современной литературе,
надо в своей голове построить огромную слоновую башню
(где взять столько слонов?) и отгородиться от внешнего мира
частоколом воспоминаний и забором из нужных книг.
Многие таких требований не выдерживают,
сдаются и отступают, предав дар, талант и литературу в целом, к тому же «внешние впечатления не создают хороших писателей; хорошие писатели сами выдумывают их в молодости, а затем используют так, будто они и в самом деле существовали» (В. Набоков)
Большая литература состоит из имен, а не званий, медалей, фамилий членов Союзов писателей или профсоюзов мёртвых поэтов.   
«До тех пор, пока государство вмешивается в дела литературы, (а дела литературы, напомню, это речь, слово и синтаксис) до тех пор и поэт имеет право
вмешиваться в дела государства» (Иосиф Бродский)
При сегодняшней инфляции слов это звучит
не комильфо и банально. Лично мне вообще нет дела
ни до каких государств, царств, халифатов
и прочих полит образований, а есть только вопросы к языку и наречию,
на котором я пишу и творю.

2.- Как Вы считаете, поэтом можно стать или им рождаются?
Действительно ли поэт несёт в себе искру божью
или любого человека можно научить писать стихи?
Становятся, как известно, солдатами и проститутками,
а поэтами на этой земле рождаются.
Поэтому, всякий большой поэт несёт в себе не искру или лампаду божью,
от искры и лампады можно разве, что прикурить
или создать одноименную большевистскую газету,
а тащит за собой на громыхающем железе личный пылающий костер,
на котором сам жертвенно и сгорает.
Человека можно научить убивать другого человека,
любить родину, точить сапоги или сидеть в тюрьме,
но научить «любого человека» писать стихи Петрарка, Данте или Рембо нельзя,  невозможно по определению «Из грязи не рождается поэт»
Мне не известен ни один большой поэт,
который вышел из грязи рождения
или богемы существования
в князи стиля и цари слова.
Вся советская поэзия вышла из пролетарской грязи,
поэтому, как только из-за туч появилось солнце,
она превратилась в мусор и прах.
Настоящий поэт - это всегда кто, а не что,
как и о чём, и я не могу отказать себе
в  удовольствии цитирования
моих великих предшественников: 

«От богемы и грязи меня тошнит – любой, от древней (Мюргера) до наших дней. Назвать вам разницу? Тогда у тех был надрыв с гитарами и гетерами, а теперь с напитками и наркотиками, а это для меня помойная яма и сволочное место, и смерть поэта, перенюхавшего героин, для меня не трагедия, а пожатие плеч. Не жаль, убей меня Бог, не жаль! И умри вы завтра от того же – не жаль будет»  
 Марина Цветаева, 1936

 «Когда совсем падаешь духом от полной безнадежности, ловишь себя на сокровенной мечте, что всё таки настанет когда-нибудь день отмщения и общего всечеловеческого
проклятия теперешним дням. Нельзя жить без этой надежды. Да, но во что можно верить теперь, когда раскрылась такая несказанно страшная правда о человеке? 
Всё будет забыто и даже прославлено. И прежде всего литература поможет, которая что угодно исказит, как это сделало с французской революцией то вреднейшее на земле племя, что называется поэтами, в котором на одного истинного святого всегда приходится десять тысяч пустосвятов, выродков и шарлатанов»
Иван Бунин, "Окаянные дни", 1922
«Тот, кто называется «поэт» должен быть чувствуем, как человек редкий по уму, вкусам, стремлениям и т.д. Только в этом случае я могу слушать его интимное, любовное и прочее. На что мне нужны излияния души дурака, плебея, лакея, даже физически представляющегося мне противным? Вообще, раз писатель сделал так, что потерял моё уважение, что я ему не верю, - он пропал для меня. И это делают иногда две-три строки»
Иван Бунин, «Окаянные дни»,1922

- Может ли поэт в реальной жизни не следовать тем принципам, которые он исповедует в своём творчестве?
На подобный вопрос не очень любил отвечать И. Бродский и всегда ссылался на Акутагаву, который утверждал, что «у поэта нет никаких принципов,
у него есть только нервы», но это был не ответ, а уход поэта от вопроса интервьюера. Сегодня принципы есть нервы и, нарушая их, поэт разрушает и предаёт свой талант, в просторечии дар и душу. Такому поэту написать плохое стихотворение всегда гораздо трудней и мучительней, чем хорошее.   
Из разговора Варлама Шаламова с Б. Пастернаком: «Б.Л., попробуйте написать плохо
и у вас ничего не получится» Более развёрнутый ответ на этот вопрос можно найти у
М. Цветаевой: «Весь мир разделён на два лагеря: поэты и все остальные. Неважно, кто эти «все»: буржуа, ученые, люди действия или даже писатели. Только на два лагеря». Соберём эти ландышевые цитаты классиков в один росистый букет и завернём их в цветную бумагу моего жирного стихотворения:
«Лучший поэт – это мёртвый поэт»
В. Утки - Отки
«Литература – это дело медленное»
Б. Хазанов

ЧТОБЫ БЫТЬ БОЛЬШИМ ПОЭТОМ
Чтобы быть большим поэтом,
надо очень долго жить
и притом при всём и этом
жизнью той не дорожить.

Чтобы быть большим поэтом
мало жить и умереть,
как поэт: смерть дело третье.
Надо жизнью отгореть.

Чтобы быть большим поэтом
надо очень быстро жить
и не думать о запретах
или как их отменить.

Чтобы быть большим поэтом
надо много написать,
чтоб осталось бы при этом
строчек десять или пять.

Чтобы быть большим поэтом
надо жить лет восемьсот
и тогда издатель светлый
непременно к вам зайдёт.

Чтобы быть большим поэтом
надо чтоб другой поэт
вас цитировал при этом
в ухо деве юных лет.

Чтобы быть большим поэтом
надо чтобы сто Лолит
приносили вам букеты
на кладбищенский гранит.

Чтобы быть большим поэтом
надо чтоб другой поэт
вам завидовал при этом
белой завистью планет.

Муза вымысла у Фета
целомудренно брюзжит.
Чтобы быть большим поэтом
надо просто честно жить.

- Возможен ли поэт без тщеславия?

Как известно, большие поэты не дружат, а враждуют, потому,
что правда одного не является правдой для другого.
Их примиряют лишь библиотеки, книжные полки   
и литературоведы, пишущие о них.
К тому же, большие поэты это ещё и большие нарциссы.
А нарцисс по своей природе всегда эгоист,
который ни с кем своей славой не делится,
потому, что «слава не может дать наслаждение тому,
кто украл её, а не заслужил:
она постоянно производит трепет
только в достойном её»
Н. В. Гоголь

«Можно ли писать плохо
после В. Набокова?»
СЛАВА НАБОКОВУ
Кто в осеннюю ночь, грозовую на милость
в захолустии русском, при лампе, в пальто
среди гильз папиросных, бумаг и опилок,
и других озарённых неясностях, кто
на столе развернёт образец твоей прозы,
зачитавшись обманом под шум дождевой
набегающий из-за оконной берёзы,
поднимающий книгу на уровень твой?
И тогда и теперь на просторе великом
имярек не помянет страницы твоей:
ныне дикий пребудет в неведенье диком,
друг степей для тебя не забудет степей.
Повторяй же за мной в сладострастье и язве
до конца и небес дошкребясь: никогда,
никогда не мелькнёт твое имя сквозь разных
отражений затем, что ты сам есть звезда.
И виденье далёкое: Мастер. Надменность.
Непреклонность. Снобизм. И случайной порой
Перевод и отрывок. Поклонницы. Ценность
европейская. Ночью в ночи огневой.
Это тайна та-та, та-та-та и та-та-та
и вернее сказать ты не вправе, мой друг.
Оттого так смешна тебе будет утрата
о заоблачной славе и шуме вокруг.
1942 Уэльс, Масс
2018 Украина, Мари

3.-Какой сейчас, по вашему мнению, должна быть поэзия,
 чтобы получить массовое распространение?

Поэзия не нуждается массового распространения,
так как она изначально эгоистична, пещерна и избирательна.   
Для того чтобы стать видом массового искусства,
Евтерпе понадобиться спуститься с небес,
надеть современное платье,
предать свою самобытность,
стать безответственной за прошлое языка
и потупивши взор, обратиться к партеру.
Но тогда вы вряд ли такое стихотворение сможете показать Бунину, Набокову или Пушкину, чтобы последние при этом не поморщились и не перевернулись в гробах.
Но, если вам всё же когда-нибудь приведётся встретиться с ними
на полках библиотеки Конгресса США, или на полках другой библиотеки
и все эти трое, не сговариваясь, плюнут в вашу пустую сторону,
то, как говорил В.В. Розанов, вам надо было печь булки, а не писать никчемные и подозрительные стишки. Гениальность поэта происходит от его отчаяния, неврастении
и от невозможности что-либо изменить, а не от наличия или отсутствия каких либо искр или лампад божьих.
Чтение стихов большого поэта напоминает прижимание росистых цветов к лицу
или погружение тела в лазоревое озеро, любил повторять Набоков в своих «Твёрдых суждениях» Только так и никак иначе. О будущем русского стихосложения вообще
давно и прекрасно высказался двойник В.Набокова поэт Сирин в газете «Руль» от 31 августа 1927 года: «Мне как-то приходилось писать о том, что фабула так же необходима стихотворению, как и роману (стихотворение есть маленький роман!) Самые прекрасные лирические стихи в русской литературе обязаны своей силой  и нежностью именно тому, что всё в них согласовано движется к неизбежной гармоничной  развязке. Стихи, в который нет единства образа, своеобразной лирической фабулы, а есть только настроение, - случайны и недолговечны, как само настроение»   
Другими словами, стихотворение - это всегда маленькое кино,
со своей многослойностью,
образностью и движением.
Для этого и прежде всего
стихотворение должно стать видимым.
   
3. 19 век был золотым веком поэзии,
20 - серебряным веком.
 Как вы думаете,
какое место отведено поэзии 21 века? 3
По определению классика мы знаем,
что «от всего человека нам остается
всего лишь часть речи,
часть речи вообще,
часть речи» (И. Бродский)
Я где-то когда-то с какого-то телеэкрана говорил,
что будущее стихотворения за пословицей и поговоркой,
что народ не мудр, а мудр язык и тому подобное.
Добавлю лишь, что за многослойностью
и кинематографичной образностью стихотворения
наступит время его цифрового сжатия до адреса,
буквы или литературного знака.

- Как вы относитесь к разделению поэзии
на мужскую и женскую?
Действительно ли «женскую поэзию»
можно выделить в отдельную категорию?
Разделение поэзии на мужскую и женскую
это выдумки женоподобных литературоведов
и мужеподобных критикесс.
В сотый раз повторю для себя
и себе подобных:
стихотворения или есть, или их нет.
Какая мне разница, какого пола стихия,
землетрясение или сползающая
по склону вулкана лава?
Мне одинаково интересны стихи Сапфо,
М. Цветаевой, Веры Павловой,
равно как и стихотворения Гомера,
Вергилия или Льва Лосева.

- Как происходит таинство
рождения стихотворения?
Оно сразу приходит к вам «законченным»
или случается долго работать
над отдельными строками?
Стихи, как известно, не пишутся,
а выращиваются, а таинство рождения
стихотворения всегда происходит
от неудовлетворения сделанным.
Так получается, что написание
стихотворения у меня всегда
происходит наяву,
а стилистические и грамматические ошибки
исправляются во сне. Если ваш беловик от Бога,
то чёртом исковерканный и исчёрканный черновик
(черновик от чёрта!) на результат и качество
вашего стихотворения никак повлиять не может.   

- Бывают ли моменты, когда вы обращаетесь к своему творчеству и перечитываете свои стихи?
Есть ли у вас «любимчики» среди собственных произведений?

ПРОСЬБА
Я прошу Тебя, не спеши.
Задержись где-нибудь навек.
Отнимать у поэта жизнь
всё равно, что у нищих хлеб.

Я прошу  Тебя, не греши.
Позабудь, что я где-то есть.
Отнимать у поэта жизнь,
всё равно, что у ночи свет.

Я прошу Тебя, подожди.
И не ставь мне сапог на грудь.
Отнимать у поэта жизнь
всё равно, что у веры путь.

Я НЕ ГЕНИЙ, А НАРЦИСС
Я не гений, а нарцисс
и последний анархист
языка, на ком писали
Баратынский и Капнист.

Я не жалкий пацифист
и страдающий хорист,
а горнист, что любит утро
проливать из горла вниз.

Я стихия и поток
обожающий листок
уносящий отраженья
ностальгии на восток.

Я не гений и злодей,
а мифический Орфей,
охраняющий кувшинки
от русалок и ****ей.

Я не грозный Моби Дик
кому можно навредить
одержимостью Ахава
и печалью Эвридик.

Я из тех, кто клеит встык
белый лист и беглый стих
и поэт, кому есть дело
до тире и запятых.

ЛУНА, КАК СТАРАЯ АРТИСТКА
Луна, как старая артистка
уходит, но не навсегда
и от тебя так звёзды близко,
что кажется, ты сам звезда.

Не иногда, так бывает
всегда, когда сродни холсту
звезда звезду не понимает
за высоту и немоту.

Они приходят и уходят,
холодные, как зеркала
одетые не по погоде.
Погода мимо звёзд прошла.

Жара течёт с тебя, как мыло
в никелированный глазок
и всё что будет или было
переиначивает Бог.

Блестя, как вымытые стёкла
перед бомбёжкой, (стыд к стыду!)
ты открываешь настежь окна
и поишь с ложечки звезду.

И с угасанием лучины
вдруг замечаешь, не дыша,
что у звезды твои морщины
и может быть, твоя душа.

МОЯ УКРАИНА
За эту землю умереть не грех
и лежать в ней одно удовольствие.
В щели не залетает снег
и душа на полном довольствии.

Не хмурое небо или кваша
снега, летящего на дорогу
моя Украина – это моя душа
стихов, земли и живого Бога.

Не муза Карузо или Шанель
Коко, уставшая от юдоли
моя Украина – это шинель
Гоголя без рукавов и моли.

Не море на юге и тополя
шумящие, будто господня воля
моя Украина – это моя земля,
что в переводе звучит, как доля.

Не сломанный грифель карандаша
или кривое перо поэта
моя Украина – это моя душа
и мне не стыдно писать об этом.

МОЙ ДРУГ УЕХАЛ В США
Мой друг уехал в США.
Теперь он будет только сниться.
Мой друг уехал в США
чтоб никогда не возвратиться.

Его красивая жена
сказала: «Скатертью дорога!»
и как собака у столба
забрала судорожно ногу.

Мой друг уехал в США.
Взял и рванул на самом деле
через флажки, через СА
и через прыщики на теле.

Он никого не удивил.
Он был ни первым, ни последним.
Он не заслуживал любви
по показаниям соседей.

Когда тебе за тридцать лет
значенье родины условно.
Оно не больше, чем запрет
не пить, не более чем слово.

Мой друг уехал в США.
Он ничего здесь не оставил.
Там так же буйствует трава
и так же дождь целует ставни.

Пусть голова его права.
Его душа - сплошные нервы.
Мой друг уехал в США.
Дай бог ему любви и веры.

Мир, эмигрантами киша
судьбы зализывает раны.
Мой друг уехал в США.
Наполним памятью стаканы.

У птиц осенняя душа
и по отдельности и в сумме.
Мой друг уехал в США,
как будто бы вдруг взял и умер.

НЕ УДАЛЯЙ ИЗ ТЕЛЕФОНА
Мы разговаривали редко
по душам, больше по делам
и номер был его, как ветка
что больно хлещет по глазам.

Не удаляй из телефона
друзей ушедших номера.
Не удаляются без стона
любовь и угли из костра.

Мы состоим из телефонов
друзей и верных адресов.
Их зуммеры подобны звонам
велосипедных сорванцов.

Он не сказал по телефону
что сбился с верного пути
а просто выехал за зону
мобильной связи и сети.

Друзья живут, пока мы живы
и они точно позвонят
только бы мы не стали лживы
и не растратили талант.

Не удаляй из телефона
друзей ушедших номера.
Теперь их жизни вне закона
и больше, чем твоя игра.

ТЕЛЕФОН
«До связи!» - говорит Господь
и отключает свой мобильный
от сети интернет высот и разговоров замогильных.

Нет и намёка на спаси
и сохрани от искушений.
Сплошные дай и помоги
и повторенье преступлений.

Пойду приму холодный душ,
пока апостолы далече
и верят в покоянье душ
грехопадений человечьих.

Сказав, что Бог их защитит
я поступил опрометчиво.
Теперь последний паразит
несёт мне уши чертовщину.

Эти горячие звонки
меня не делают счастливым.
И от угроз болят виски,
и падают из рук оливы.

Не докопаться до причин
этих телячьих отношений.
Куда девался аспирин
и валерьяна из женьшеня?

Терзая старческую плоть
антисептическою мазью
«До связи!», - говорит Господь
и мучается этой связью.

- Было ли у Вас искушение подражать великим образцам?
Насколько осознано Вы
уходили от подражательности?
Или проблемы не было вообще?
Искушения в подражательстве не было никогда, а белая зависть или «Ух, ты!» это да,
это было «в начале творческого пути», как сказано обо мне в одной эпитафии.
Трудно подражать гению, легче им стать.
Художественная индивидуальность,
вот единственно правильный способ защиты
от мнения окружающих,
которая производит только саму себя,
художественную индивидуальность.

- Был ли соблазн сделать поэзию профессией?

До сих пор существует соблазн сделать жизнь поэзией, но это от лукавого.
Чертёнок на плече говорит, что лучший поэт - это мёртвый поэт,
а царь в голове, что это не совсем так и каждый раз,
прогоняя это преданное шерстяное животное со своего плеча,
я успеваю потрепать его за ухом,
пообещав ему обязательно застрелиться,
а утром традиционно его обманываю,
собираюсь на работу
и продолжаю жить дальше.
Поэт - это не тот, кто пишет стихи,
а кто живёт написанным стихотворением.
Могу повторить вслед за В.В. Набоковым 1968 года:
что никто: ни живой,ни мёртвый
на меня влияния в литературе не оказал.

- Когда стихи не «идут», вы отдыхаете?
Нервничаете?
Пишите просто для поддержания формы?

Когда стихи не идут, хочется, чтобы они пошли
и постучались грозной черемуховой веткой
в забрызганное дождём окно.
По шкловскому или аптекарскому счёту,
я заказываю стихи у самого себя,
доставая их из хаоса однажды увиденного,
испытанного  или пережитого.
Когда же совсем не пишется,
тогда меня всего начинает трясти
и я превращаюсь в затравленного психопата,
живущего на грани эпилептического удара,
чем совсем не удивляю своих домашних.
От так называемого творческого
кризиса и поэтической лени
спасает Флобер со своей универсальной
формулой вдохновения:
«вдохновение это работа!» или Ницше
со своим постулатом:
«только труд сделает нам свободными!»
Когда я сажусь работать
над новым стихотворением
или исправлением старых 
и у меня тут же всё получается,
только тогда я успокаиваюсь
и становлюсь вменяемым. В скобках отметим:
выпив полтонны кофе и выкурив две, три, 
нужное подчеркнуть, пачки любимых
филипморрисовских сигарет.

- Если вас попросят познакомить
с современной поэзией
(конец 20-го начало 21 века),
каких авторов Вы посоветуете прочесть,
какие стихи выучить? 

Заучить и выучить можно молитву «Отче наш»,
а стихотворение возможно лишь полюбить.
Гениальное стихотворение проникает в нашу кровь,
как вода в песок, меняя дно, рельеф и структуру нашего сознания,
становится частью нашей любви и мы уже не помним,
кто написал это стихотворение:
мы сами или другой поэт?
На стыке веков и переоценке ценностей
литературная критика и литературоведение
всегда лучше самой литературы.
Так случилось, что будущее русской литературы в её прошлом.
Каких авторов прочитать? Перечитать можно всю
без исключения третью волну русской
литературной эмиграции от Галича до Бродского,
а дальше на современной русской словесности
мы ставим большой жирный крест
и ищем в интернете
программное
стихотворение
Владимира УО
«ПОЭТ В РОССИИ БОЛЬШЕ НЕ ПОЭТ»   

- Традиционный вопрос: планы на будущее?

Издать пару, тройку тоненьких синеньких
книжечек своих новых стихотворений
 «В КОНЦЕ ИМПЕРИИ»,«АРЕСТОВАННЫЕ БОТИНКИ»,
"НОБЕЛЕВСКАЯ ЛЕКЦИЯ",
сыграть главную роль в спектакле
«МНОГО, МНОГО  ПУШКИНЫХ
ЧИТАЮТ СТИХОТВОРЕНИЯ
ВЛАДИМИРА УТКИ - ОТКИ»
и много чего ещё.
Старший преподаватель кафедры
социальных коммуникаций
О.С. Мельникова
Зав. библиотеки МГУ
Д.А. Дунук
Зав. отделом обслуживания
В.В. Головач
Ведущий библиотекарь
Л. В. Давыдова
Научная библиотека МГУ- Narod. ru
22 марта 2018 года