С героем этого сказанья X

Глядело небо и бледнело;
Снежинки – слёзы облаков –
На землю падали несмело;
Стелили ангелы покров
На яму тёмную – могилу,
На свежевырытую глину;
На гроб бедняжечки Санюк…
Как тяжко автору, мой друг,
Черкать душой разбитой строки,
Рыдать вдрожь сердцем в этот миг;
И чуять: жизнь – короткий свист;
Что и его уж жмут все сроки!
С уходом девочки и в нём
Случился будто сбой иль слом…

Лепить «роман» – работка эта
Вредна столь, что не говори,
Мда-с, для здоровьюшка поэта:
Жмёт сердце что-то столь в груди;
И у висков стучится гулко;
И словно давит дух так тупо
Ежесекундно пресс-тоска.
И тень с косою уж близка
Как будто в час, в миг полуночный;
И опускается рука;
Замрёт последняя строка;
Миг перекура… длится – «вечный»!
Так автору даётся стих
Про смерть героев, столь родных.

Но надо и антигероев,
Скрипя зубами описать,
Ухлопав сил на это втрое
И даже более, ё-мать!
…Перед посадкой уж шатались
Два типа, матом выражались;
От них разило вонью так –
Похлеще «газовых атак».
Шабашники, – да сразу видно,
Ни с кем не спутать сей «народ».
На них «печать» и «шифр-код»
Эпохи; и смотреть-то стыдно!
Рабами вахту отпахав,
Вхлам… «когти рвут» под отчий кров.

А эта парочка к тому же
Настолько броская на вид –
Нельзя, ну, не заметить, боже!
Один, вон, будто жердь торчит;
Другой – «комок», с башкою лысой,
С немытой харей, жутко вздутой –
«Бочонок»; знать, вожак «Жердя».
Сие бросается в глаза
Да сразу, с первого же взгляда.
Не тянет вот смотреть на них
(Читатель, видел ты таких
В страшилочках-мультяшках детства).
А тут – «ужастики»… живьём,
Вдвоём; один полнейший стрём!

И как впустила проводница
Таких «весёленьких» в вагон?
Им миг спокойно не сидится, –
Уж в ресторан попёрли вон.
Купе Санюк – в вагоне третьем.
«Попутчики»-пьянчуги в этом
Купе, – соседи ей: «везёт»…
Одно из мест пустым идёт;
В купе их трое будет, видно.
В соседних, странно – тишина:
Вагон неполный, знать, пока.
Санюк досталось это место…
В автобус села бы Санюк:
Народ там рядышком-вокруг.

Ночь занавесила уж небо
Чадрою, сотканной из звёзд.
Но вот и звёзды скрылись где-то;
Метель, и вьюга, и мороз
Всю землю вдруг накрыли будто…
Но всё же завтра встанет утро;
И ждёт её там Сандр-друг!..
С такими думами Санюк
Глаза закрыла; и по-детски
Уснула сразу, – светлым сном.
Эх, в мире грешном столь, людском,
Контрасты часты так и резки…
Запомни, мир, Санюк такой –
Безгрешной, чистой, молодой!

Последние шаги девчонки
Запомнит ли ж/д вокзал
Казанский, где перроны звонки,
Как на базаре шум и гвалт?
Иль тесно-узкий коридорик
Вагона старого, где коврик
С советских дедовских времен
Всё тянет свой служебный сон, –
Чувашку помнит молодую?
Да вот соседи по купе –
Два лоботряса «под шафе», –
Запомнили, знать, ночь такую:
Пречёрный «подвиг» – в их актив!
В тот миг, стыдясь, знать, чёрт аж стих.

А те два зверя-душегуба,
Чьи души схавал сатана, –
Ко злу унять не в силах зуда:
В грехах уж п; уши, сполна!
Безгрешную Санюк сгубили, –
Шарфом закрыв рот, задушили
На поезде, в купе, во тьме,
Когда уж видела во сне
Она и Сандра, и деревню...
А тут – насильники, вдвоём!
Девчонка не сдалась живьем,
Невинной жертвой пала в землю...
А поезд мчал вагоны вдаль.
Осталась здесь навек печаль.

Беда, тоска, боль, горечь, горе…
И трудно вымолвить слова,
Что автора, как щепку в море,
Кидают всё туда-сюда
В аврале жуткого несчастья.
В душе поэта – ночь ненастья:
Ведь героини лучшей… нет!
Погас ярчайший будто свет.
Превозмогая грусть всю в сердце
И боль душевных тяжких ран,
Всё ж автор двигает роман
На суд читателя, под солнце.
Терпи, поэт, – сам Бог терпел!
Друзья, вперёд, по ходу дел.

Насильники-убийцы родом...
А впрочем, надо ли пока
О них сказать людским-то словом?
И небу мразь та за врага!
Одно лишь скажем, плюнув смачно:
Манкурты были! Это важно, –
«Чуваши» вроде, «хамаръял».
Да кто с печи их поснимал?
Кто? Жизнь-шабашка! Путь – в столицу;
В Москву все рвутся за деньгой.
Оттуда грязный, пьяный, злой
Шабаш-чуваш – в свою «светлицу».
Убийц тех встретим мы ещё.
Оставим здесь их. Дальше – что?

А дальше... Юность завершилась.
С несчастьем – Сандр повзрослел.
Планета так же всё кружилась.
Бежала жизнь с охапкой дел.
Парнишка жил во сне как будто;
Одно ему – хоть ночь, хоть утро.
Как робот школу посещал.
Бесчувственным весь словно стал:
Он – самый сильный мальчик школы, –
Смотрелся тенью лишь… тех дней,
Где был вождем среди парней;
Был как бы «флаг» тайбинской славы.
Закончил год середняком.
…Давайте чуть передохнем.
***