У черты

    Я видел во снах, я знаю, я помню
всё прошлое нашей страны,
звон сабель, и слёзы голодных, бездомных
людей после каждой войны,
Я помню разрушенный Киев,
сожжённый в набеге татар.
Всполохи набата о бронзу глухие,
дымы от пожарищ и гарь.
Я помню плакучие ивы
над красной от крови рекой.
Лязг танковых гусениц, взрывы
и запах траншей земляной.
Боль в сердце я помню и ноющий
плач баб по убитым в бою.
Ледовое помню побоище,
в чудском, чудно-белом краю.
Я путы запомнил, ручей синеоких
невольников, русских парней,
разбитый снарядами храм белобокий,
и толпы оборванных пленных, потоки,
колючие зубы заборов под током,
бараки немецких эрзац лагерей.
Я прадеда помню. На штык брал француза,
и деда, висел на канате у клюза
линкора, тонувшего в чёрном дыму.
Я помню румынских нацистов в Крыму.
Я помню, как дети для танков детали
точили и между деталями спали
на голом бетонном полу.
Я помню усталость сгорающей стали
и хлеба сто граммов в глубоком тылу...
Я помню ходы всех лазеек
в предательстве ближних бояр.
Я помню за Русь всех павших князей,
и как отрекался от Родины царь.
Я помню всех ниток и линий цвета,
все вопли обласканных властью,
что люд наш не тот и власть им не та,
и нет им на Родине счастья,
что лучше под цепи смиренными лечь..
    Хорошая память — цветущее древо
и воск с фитилями для храмовых свеч...   
Не знаю, мой ближний, читатель, как ты,
Но с чувством вины и святой правоты
я встану, держа щит деда и меч,
с лицом перекошенным праведным гневом
у красной последней черты.