Давно, в дни работы ХХ съезда КПСС

                (Рассказ из школьного детства)

     Было морозно и солнечно в день, или открытия ХХ-го съезда КПСС, или разоблачения на нём культа личности Сталина. Не могу точно сказать, не помню. Мне он запомнился моей сломанной лыжиной в нашем саду. И в школе, и в деревне, да и в хате была торжественная обстановка! Даже в клубе, старом ещё с соломенной крышей, или в его сенях, играла гармошка, как на выборах! Вся "коновязь" была занята санями и лёгкими "козыриками". Чувствовался праздник! Я,воспользовавшись суматохой, надел (они, хоть и не первоклассные, но и не самодельные были, не из берёзы) свои лыжи и "рванул" за сад, на Островок! Погода была чудесная! Торжеством пропитано было всё вокруг! Снега в тот февраль было очень много! Вишенник по самую макушку был в снегу! Сорочье гнездо, которое летом не достанешь, разорять было совершенно легко, не залезая на вишенку. Cнега было по "гнездо"! СорОки появились и очень распространились после войны, раньше их не было. Они были настоящими воровками, таскали цыплят от наседок, даже гусят маленьких. Поэтому с ними велась настоящая война.
     И вот, в такой яркий февральский день, может в день развенчания культа личности Сталина, я на своих лыжах пробирался по верхушкам сплошных вишнёвых зарослей за наш сад. Вчерашней пургой намело такой высокий "бархан" снега, что в конце вишенника, где и он заканчивался двухметровым снежным обрывом в сторону ручья, мне пришлось остановиться, решить, где лучше съехать. Потом пройдя дальше, мне не понравилось, что "бархан" дальше сходит на "нет". Вишенник-то кончился, дальше открытое поле, ровное, как стол, до самого Островка. Пришлось развернуться на исходную позицию, опять к концу сада, с намерением съехать с, почти, отвесного снежного склона. Направил лыжи немного не под прямым углом к карнизу обрыва, и... Впереди вдруг, где я должен был ехать, снежная целина, буквально покрылась буранчиками маленьких "взрывчиков", сопровождаемых множеством глухих непонятных звуков Фр-р-р-р ! Я наверно, не столько испугался, сколько растерялся и неудачно упал, глубоко зарывшись одной лыжиной в подножие сугроба! В снежном, оседающем на солнце облаке, я увидел стайку  вспорхнувших и улетающих перепёлок, которых спугнул с места ночёвки, заметённых вчерашней пургой. Лёжа на боку, не сразу "очухался" от неожиданности. Перепёлки улетели за Островок, пыль осела и я попытался встать, но обнаружил сломанной одну лыжину, что была особенно зарыта в сугробе. Как так получилось, и почему я не услышал треска, когда она ломалась, стало понятно безо всякого объяснения. Виноваты перепёлки! Потом мне  и отец, да и в деревне рассказывали, что иногда перепёлки не могут пробить над собой снежный, даже иногда и с ледяной коркой "панцирь" и погибают. Иногда по весне, на первых  проталинках, попадаются погибшие стайки пернатых, попавшие в метель зимой в снежную ловушку. Долго постояв с отломанным носком лыжины и соображая, куда улетели перепёлки, в конце концов я, снова с трудом забравшись на почти отвесный склон сугроба и, приседая на ногу с этой сломанной лыжей, побрёл домой. Так, на такой, "склёпанной лыжине" отцом я прокатался не одну школьную зиму, пока в старших классах физрук-фронтовик, Алексей Сергеевич, не выделил мне купленные для соревнований, в том числе и районных, уже лыжи с ботинками. По школьным меркам это был спортивный почёт. Не каждый мог расчитывать на такие лыжи.
     А в тот солнечный февральский день, день работы ХХ-го Съезда КПСС, в Москве, Никита Сергеевич Хрущёв, камень на камне не оставил от культа личности Сталина. Он не подозревал, что сам будет уличён через восемь лет в "кукурузном волюнтаризме" группой товарищей-ленинцев - Брежневым, Подгорным и Косыгиным. Тогда, в те времена, одна группировка, не мешкая, смещала другую - то "уклонисты", то "реформисты", то обычные "враги народа". Удивляться тут нечему, сложные времена были.