Кушнер и Бродский

Кушнер не горел, как Бродский, а экономно тратил своё поэтическое топливо. Поэтому, будучи старше Бродского на 4 года, жив до сих пор. Когда-то — в период наиболее сильного увлечения Бродским — я называл его "Скушнер". Мне нравился этот мой собственный каламбур, хотя я понимал, что дело не в скуке и не в уменьшенном по сравнению с И.Б. масштабе личности и таланта Кушнера. Дело в различии темпераментов. Бродский — это извержение вулкана, Кушнер — спокойное течение реки. Если сравнить Бродского с Бетховеном, то Кушнер — это Глюк или Корелли, с их камерностью и музыкальным "голосом тонкой тишины". Поэзия Бродского это горный пик, Кушнера — верхушка айсберга. Поэзия Бродского — путешествие в Венецию, Кушнера — поездка на дачу в Вырицу. Бродский спринтер, Кушнер стайер. Бродский первым пришёл к финишу под крики восхищенных болельщиков, Кушнер всё еще бежит свой марафон — когда он его завершит, болельщиков уже не будет...

Быть нелюбимым! Боже мой!
Какое счастье быть несчастным!
Идти под дождиком домой
С лицом потерянным и красным.

Какая мука, благодать
Сидеть с закушенной губою,
Раз десять на день умирать
И говорить с самим собою.

Какая жизнь — сходить с ума!
Как тень, по комнате шататься!
Какое счастье — ждать письма
По месяцам — и не дождаться.

Кто нам сказал, что мир у ног
Лежит в слезах, на все согласен?
Он равнодушен и жесток.
Зато воистину прекрасен.

Что с горем делать мне моим?
Спи. С головой в ночи укройся.
Когда б я не был счастлив им,
Я б разлюбил тебя. Не бойся!

Александр Кушнер.